Комедианты

– Оботрись, голубчик, хорошенько, как бы тебе не простудиться.

– Солнышко меня сразу высушит! – крикнул в ответ мистер Смит.

– Накинь полотенце на плечи, а то сгоришь.

Мистер Смит покорно накинул полотенце.

– Мистера Джонса арестовали, – сказал я.

– Господи! Не может быть! Что же он такого сделал?

– А это вовсе не означает, что он что-то сделал.

– Он уже виделся с адвокатом?

– Тут это невозможно. Полиция не разрешит.

Мистер Смит смерил меня суровым взглядом.

– Полиция всюду одинакова. Такие вещи зачастую бывают и у нас на Юге, – пояснил он. – Цветных сажают в тюрьму, отказывают им в защитнике. Но от этого не легче.

– Я был в посольстве. Они думают, что вряд ли смогут помочь.

– Вот это уже безобразие! – воскликнул мистер Смит.

Его больше возмутило отношение посольства, чем самый арест Джонса.

– Пьер Малыш считает, что сейчас лучше всего вступиться вам и, может, даже обратиться к министру иностранных дел.

– Я сделаю для мистера Джонса все, что смогу. Тут явно произошла ошибка. Но почему он думает, что я могу оказать какое-то влияние?

– Вы – бывший кандидат в президенты, – сказал я, и тут Жозеф принес нам бокалы.

– Я сделаю все, что смогу, – повторил мистер Смит, невесело глядя в бокал с кока-колой. – Я очень расположен к мистеру Джонсу. (Не знаю почему, но я никак не могу заставить себя называть его майором – хотя ведь даже в армии бывают порядочные люди!) В нем, как мне кажется, заложены лучшие черты английского характера. Нет! Тут явно произошла глупейшая ошибка.

– Мне не хотелось бы навлекать на вас неприятности с властями.

– Я не боюсь неприятностей ни с какими властями, – заявил мистер Смит.

Министерство иностранных дел помещалось в одном из выставочных павильонов недалеко от порта и статуи Колумба. Мы проехали мимо музыкального фонтана, который теперь никогда не играл, мимо городского парка, над которым красовалось изречение, достойное Бурбонов; «Je suis le Drapeau Haitien, Uni et Indivisible. Francois Duvalier», – и затормозили возле длинного современного здания из стекла и бетона с широкой лестницей и большой приемной с удобными креслами, украшенной фресками гаитянских художников. Все это так же не имело никакого отношения к нищим на площади у почты и к трущобам, как и дворец Кристофа, – правда, из этого здания не выйдет таких живописных руин.

В приемной сидело десятка полтора тучных, зажиточных буржуа. Женщины в нарядных платьях ядовито-голубого и пронзительно-зеленого цвета оживленно болтали, словно за утренним кофе, настороженно оглядывая каждого нового посетителя. Даже просители и те держали себя с важностью в этой приемной, где слышался ленивый перестук пишущих машинок. Минут через десять после нашего приезда мимо нас с гордым сознанием своего дипломатического превосходства тяжелой поступью проследовал сеньор Пинеда. Он курил длинную сигару, глядя прямо перед собой, и, не спросив разрешения, вошел в одну из дверей, ведущих на внутреннюю террасу.

– Там кабинет министра, – объяснил я. – Южноамериканские послы пока еще persona grata [42]. Особенно Пинеда. У него в посольстве нет политических беженцев. Пока еще.

Мы прождали три четверти часа, но мистер Смит не проявлял нетерпения.

– Кажется, дело у них неплохо поставлено, – сказал он, когда после краткого разговора с чиновником двое просителей удалились. – Время министра надо беречь.

Наконец через приемную снова проследовал Пинеда, по-прежнему куря сигару, но уже новую. На ней красовалась бумажная ленточка – он их никогда не снимал, потому что там были обозначены его инициалы. На этот раз он удостоил меня поклоном, мне показалось, что он сейчас остановится и заговорит; его поклон привлек к нам внимание молодого человека, провожавшего его до лестницы; вернувшись, он любезно спросил, что нам угодно.

– Видеть министра, – сказал я.

– Министр очень занят, он совещается с иностранными послами. Ему надо обсудить ряд вопросов, он завтра летит на сессию ООН.

– Тем более он должен немедленно принять мистера Смита.

– Мистера Смита?

– Вы разве не читали сегодняшней газеты?

– Мы были очень заняты.

– Мистер Смит приехал вчера. Он – кандидат в президенты.

– Кандидат в президенты? – недоверчиво переспросил молодой человек. – В Гаити?

– У него здесь дела, но он может изложить их только самому президенту. А сейчас он хотел бы повидать министра до его отъезда в Нью-Йорк.

– Попрошу вас минуточку обождать. – Молодой человек прошел в одну из комнат, выходящих во внутренний двор, и сейчас же выбежал оттуда с газетой в руках. Постучав в дверь кабинета министра, он исчез за ней.

– Вы же знаете, мистер Браун, что я больше не кандидат в президенты. Мы бросили вызов в первый и последний раз.

– Не стоит объяснять всего этого здесь, мистер Смит. В конце концов, вы же вошли в историю! – Взглянув в его бледно-голубые честные глаза, я понял, что, пожалуй, далеко зашел. Тогда я добавил: – Вызов, брошенный вами, был адресован всем. – Я не стал уточнять, кому именно он был адресован. – Он не потерял своей силы и теперь.

Возле нас снова возник молодой чиновник, теперь уже без газеты.

– Если вам будет угодно, пройдемте со мной.

Министр иностранных дел приветливо сверкнул нам зубами. Я заметил, что на краю его стола лежит газета. Ладонь, которую он нам протянул, была большая, квадратная, розовая и влажная. Он объяснил на прекрасном английском языке, что его очень заинтересовало сообщение о приезде мистера Смита, но что он уже не надеялся иметь честь его видеть, поскольку завтра отбывает в Нью-Йорк… Американское посольство его не известило, не то он, конечно, перестроил бы свое расписание…

– Поскольку президент Соединенных Штатов, – сказал я, – счел нужным отозвать своего посла, мистер Смит предпочел нанести визит неофициально.

Министр сказал, что эти соображения ему понятны. И добавил, обращаясь к мистеру Смиту:

– Насколько мне известно, вы собираетесь посетить президента?..

– Мистер Смит еще не испрашивал у него аудиенции. Ему очень хотелось повидать сначала вас, до того как вы отбудете в Нью-Йорк.

– Я вынужден заявить протест в Организации Объединенных Наций, – гордо заявил министр. – Не желаете ли сигару, мистер Смит? – Он протянул кожаный портсигар, и мистер Смит взял сигару. Я заметил на бумажной ленточке инициалы сеньора Пинеды.

– Протест? – спросил мистер Смит.

– Против налетов из Доминиканской Республики. Мятежников снабжают американским оружием. У нас есть доказательства.

– Какие доказательства?

– Мы захватили двоих пленных с револьверами американского образца.

– Но ведь их, к сожалению, можно купить в любом месте земного шара.

– Мне обещана поддержка Ганы. И я надеюсь, что другие афро-азиатские страны…

– Мистер Смит пришел к вам совсем по другому вопросу, – прервал я обоих. – Его большой друг, который ехал вместе с ним, вчера был арестован полицией.

– Американец?

– Англичанин по фамилии Джонс.

– А британское посольство уже сделало запрос? Ведь, в сущности, это больше по ведомству министерства внутренних дел.

– Но одно слово вашего превосходительства…

– Я не могу вмешиваться в дела другого ведомства. От души сожалею, но мистер Смит должен меня понять.

Мистер Смит вторгся в наш диалог так резко, как я от него не ожидал:

– Но разве вы не можете выяснить, какое ему предъявлено обвинение?

– Обвинение?

– Да, обвинение.

– Ах, обвинение…

– Вот именно, – сказал мистер Смит. – Какое ему предъявлено обвинение?

– Но ему могут и не предъявить никакого обвинения. Зачем ожидать худшего?

– А зачем же тогда держать его в тюрьме?

– Я не в курсе этого дела. Вероятно, властям надо в чем-то разобраться.

– Тогда надо вызвать его в суд и отпустить на поруки. Я готов внести за него залог, если сумма будет приемлемой.