Сталингранские сны (СИ)

- Пятеро убитых, столько же раненных и контуженных, лёгких не считали, - поворачиваясь к Чуйкову ответить за командира помначшьаба, - и ещё, согласно сведениям, полученным от лейтенанта из 760-го полка нашей дивизии...

- Откуда сами-то? - спросил Чуйков, почему-то прерывая доклад помначштаба; то ли потому, что не любил, когда кто-то встревал в разговор помимо его воли, то ли ждал сообщения от своего адъютанта, листающего красноармейскую книжку Березуева.

- Отправлялись мы от посёлка Славянка, что на берегу залива Петра Великого, двенадцатого июля, товарищ командарм! - ответил комбат.

- А сам откуда будешь, майор? - снова спросил его Чуйков, встретившись при этом взглядом со своим адъютантом.

- Из Хабаровска, товарищ генерал-лейтенант!

- Всё правильно, дальневосточники они, Василий Иванович, и книжки настоящие, и записи сходятся, - ответил адъютант, возвращая красноармейскую книжку Березуеву через плечо автоматчика охраны, - в прифронтовой полосе кого только нет сейчас, и не редко появляются немецкие диверсанты в советской военной форме из числа предателей родины, они охотятся за командирами, наводят авиацию на штабы и эшелоны, сеют панику на переправах, затрудняют движение войск, поджигают строения и склады, а иногда даже действуют большими группами под видом подразделений Красной Армии - пояснил он офицерам свои действия, - около Котельниково действует их передатчик, и не один, так что будьте начеку, товарищи командиры...

- Значит, прислал для моей армии подарок друг Апанасенко из состава своего Дальневосточного фронта. Что ж, дальневосточники, Иосифа Родионовича вашего хорошо знаю, был у него в Хабаровске несколько раз. И в Славянке вашей был, и укрепрайон ваш, на случай нападения японских самураев построенный, осматривал, - улыбаясь так, что стали видны вставные золотые зубы, начал говорить Чуйков добродушно, словно встретил старых друзей у квасной цистерны во время майских народных гуляний, а совсем не в степи, пахнущей пожарищем, тринитротолуолом, смрадом осежёввнной рядом коровы, убитой пулей, - а командарм ваш бывший, Апанасенко, кстати, местный, тутошний, с Дона казак. В двадцатый годах в Чеченских и Дагестанскх горах многочисленных бандитов по аулам ловил. Крут был. Да и на Дальнем востоке тоже был хорош. После разгильдяя и предателя Блюхера быстро порядок в Дальневосточной армии навёл. Изжил партизанщину, оставшуюся с Гражданской войны. Плохих солдат и командиров он готовить не хотел и никогда не умел... 208-я, значит... Чего такой кислый, майор?

- Просто не ожидали тут, в голой степи встретить командарма! - ответил Рублёв.

- Да, драматичненько так получается... - невесело ответил Чуйков, - сейчас не сорок первый год, конечно, когда маршал Ворошилов с пистолетом под Ленинградом в стрелковой цепи в атаку ходил, но всё же... Доложите обстановку!

- Товарищ командарм, по сообщению лейтенанта 760-го полка, на станции Котельниково немцы вчера атаковали наши разгружающиеся эшелоны. Несколько батальонов нашей дивизии понесли тяжёлые потери, комдив полковник Воскобойников подошёл к станции пешим порядком со стороны Чиленково и, судя по всему, организовал сопротивление!

- А он не диверсант, случаем, ваш лейтенант?

- Никак нет, не диверсант, мы его знаем по Славянке, он наш. Был сильно изранен и умер час назад!

- В остальные стрелковые батальоны вашей дивизии где, артиллерия, сапёры, зенитчики?

- Со слов лейтенанта, они попали под бомбёжку на подъезде к Котельниково, и на станцию не прибыли!

- Чёртовы дети! Получается, что вся дивизия пошла псу под хвост! - глухо сказал Чуйков, опуская взгляд вниз и выпячивая нижнюю губу, - здесь тогда образуется полностью оголённый участок территории южнее Сталинградского фронта шириной в двести и глубиной тоже в двести километров, где можно только случайно насобирать разве что мелкие части 51-й армии Кавказского фронта, но и то без боеприпасов, артиллерии, командиров и продовольствия... То есть здесь нет ничего! - зло сказал Чуйков, повернулся в ординарцу, и все увидели, что глаза его больше не щурятся, а сделались большими, вселяющими ужас абсолютной жестокостью, внутренним холодом и странным равнодушием, - но всё сходится, судя по последнему сообщению от штаба фронта немецкие танки позавчера неожиданно переправились у Цимлы и беспрепятственно двигаются сюда, по направлению Сальск-Котельниково-Сталинград обходя мою 64-ю армию, занимающую оборону гораздо севернее. Меня они обходят с левого фланга, и если немцы уже у Котельниково, то они меня уже обошли, пройдя за сутки нереальное расстояние в 150 километров! А 208-я дивизия, предназначенная для организации здесь первого рубежа обороны то-ли не доехала, то-ли уничтожена во время движения... Чёртовы дети!

Никто ему на это ничего не ответил. На секунду мир как будто замер вокруг. Однако это только показалось генералу.

- Револьд, иди к связистам, и давайте связь мне с генерал-лейтенантом Гордовым, а если нет его на месте в штабе фронта, то хотя бы дайте связь с членом военного совета фронта Никитой Хрущёвым! Пусть хоть гражданские власти расскажут, что происходит на этой железной дороге Сальск-Сталинград, где дивизии целые продают по дороге... И карту давайте сюда смотреть! - сказал он адъютанту и сержанту, стоящему рядом.

Сержант-ординарец, придерживая пилотку, расторопно побежал к фургону. Там, на растяжках, уже стояла четырёхметровая антенна сроасширением наверху, похожая на гигантскую метёлку.

- Каюм, иди сюда, давай, держи карту! - крикнул адъютант шоферу, и тот, бросив изучать мотор "эмки", вытирая руки тряпицей, быстро подошёл к нему.

Вдвоём они взяли сложенную гармошкой оперативную карту, развернул её и стали держать навесу, словно живой пюпитр дирижёра оркестра партитуру симфонии.

- Чувствую, что придётся здесь теперь из стариков строительных батальонов, аж 1889 года рождения, команды воинские создавать, и поперёк железной дороги окапывать. Эх, как бы ваша свежая дивизия сейчас пригодилась! - вглядываясь в карту, сказал генерал-лейтенант.

Он оценивая расстояние от Котельниково до ближайших удобных для обороны рубежей и мест сосредоточения войск из его 64-й армии.

- Майор, твой батальон я подчиняю себе, - сказал он наконец, скользя взглядом по весьма не точно изображённым на карте линиям изгибов Курмоярского Аксая и грунтовых дорог вокруг, - что у тебя ещё есть, кроме стрелков?

- В качестве усиления я получил огневой взвод 120-мм миномётов, взвод 45-мм орудий, взвод ПТРС, саперный взвод, полтора боекомплекта, продовольствие на десять суток, товарищ командарм, - ответил Рублёв.

- Зажиточно устроился, майор, да и авианалёт не по твою душу был, и если бы бомбардировщики сбросили все свои бомбы, да не поперёк тебя, а вдоль колонны, не говорили бы мы сейчас с тобой! - ответил Чуйков, продолжая разглядывать карту, отчего он наклонил голову набок, - вот зараза, немчура!

- Пока в Котельниково базировались истребители ЛАГГ-3 из 270-го истребительного авиаполка 299-авиадивизии, таких безобразий, как сегодня не было, и ни одна фашистская сволочь не смогла бомбить среди бела дня в движении воинские эшелоны и колонны на марше! - сказал адъютант.

- Генерал Вершини теперь со своей только что сформированной 4-й воздушной армией относится к Северо-Кавказскому фронту! - глухо сказал командующий, - что им теперь наш Сталинградский фронт?

- Я так понял, что их забрал на прикрытие нефтепромыслов Грозного и Баку, а Сталинград из-за этого оголился, а там триста тысяч беженцев скопились, госпитали, эвакуированные коллективы заводов и шахт Донбасса, - ответил ему адъютант.

Чуйков повернулся к карте спиной, чуть прихрамывая, пошёл в сторону машины радистов.

- Комбат и комиссар, за мной! - сказав он уже через плечо, - поставлю вам задачу.

- Товарищ генерал! - воскликнул дед из Пимено-Черни, и засеменил вслед за генералом к фургону, - детишки-то наши как? Ведь милиция-то убегла вся, председатель тоже убежал, власти никакой, а детишки пропадают!