Сталингранские сны (СИ)

Кровь продолжала ещё идти, но уже не лилась, не капала, а лишь сочилась.

- Они же мимо летели... - пропустив мимо ушей неуклюжую шутку старшины, сказал Зуся, - или у них спортивный азарт такой возник, нас убить?

- Заметили, вот твои чёрные еврейские кудри, и, как Гитлер повелел им, стали целиться! - ответил в прежнем ключе Березуев, - а вообще-то их корректировщик наводит, что над нами с утра кружит, он и сказал им, наверное, отклониться и часть бомб на нас сбросить, вот они и сбросили. Немец мужчин бережливый и расчётливый, просто так запасы не расходует, всё побольше старается нашего брата убить. Если самолёты пошли дальше, значит на Волге у них более ценная мишень есть, чем мы, чтоб они сдохли...

- Наоборот, товарищ старшина, из-за того, что я еврей, они и не стали всех бомб сыпать... Испугались, что тут им сдачи дадут! Это им не с трусами в Германии бороться, здесь советские евреи встречают их с оружием в руках, как ударный отряд Коминтерна... - сказал Зуся, бодрясь и используя фразы из радиообращений Еврейского антифашистского комитета, оставаясь при этом в состоянии внутренней подавленности, - весь бинт наматывать?

- Ну не все с оружием встречают, смотри вон, в нашей колонне сколько вашего брата идёт... Да, бинт весь мотай конечно, куда обрывок потом девать, не в пакет же обратно... Ладно, ударный отряд Коминтерна, туже затягивай и завязывай узелок, кровь не идёт, но всё равно больно так, хоть зубы ешь! - скривившись сказал старшина, - если к вечеру опухоль будет нарастать, значит в ране осталась грязь от осколка, нитки, сор, пошло воспаление, и тогда, вполне возможно заражение крови, придётся попрощаться с рукой навсегда...

- Надо наверное в медицинско-санитарный батальон вас?

- Медсанбат был в четвёртом эшелоне дивизии, разбомблённом под Чилеково, ты же слышал, что лейтенант из 760-го полка умирающий сказал, - ответил старшина, - может наш быть фельдшер найдёт и вынет осколок, или что там ещё, а может и нет ничего там, а просто нерв отзывается! Осколок как летел, я его даже видел, но одно дело видеть, а другое дело руку успеть убрать. Так и шмякнул он меня, как ломом железным попало.

Старшина повернул голову в сторону остановившейся неподалёку "эмки". Следом за некогда глянцево-чёрной красавицей, а теперь пыльно-серой машиной с многочисленными вмятинами и царапинами, остановился армейский грузовик ГАЗ-АА с чёрно-белым номером. Из его кузова тут же на землю начали выпрыгивать красноармейцы в касках, с автоматами ППД и самозарядными винтовками СВД с примкнутыми штыками. Они своим видом сильно отличались от молодых солдат батальона. Всем было не менее тридцати лет. Рослые, с загоревшими до черна лицами, в вылинявшей от солнца и стирок гимнастёрках и галифе, все в яловых или кирзовых сапогах, а не в ботинках с обмотками. Многие имели на гимнастёрках нашивки за ранение и медали. Этот взвод охраны из бывалых солдат возглавлял старший лейтенант с большим красным носом и красными щеками, в пилотке вместо фуражки. Из кузова грузовика в небо торчал ребристый ствол, неизвестно каким образом закреплённого от болтанки на кочках крупнокалиберного пулемёта ДШК. Двое солдат остались при нём. Из последней машины ЗМС-5, с окрашенным зелёной защитной краской фургоном вместо открытого кузова, из егонебольшой задней двери выбросили лесенку. Оттуда вылез капитан и несколько солдат с петлицами связистов. Они быстро вытащили из фургона несколько деревянных и металлических стоек, и стали из них сноровисто, словно делали это сто раз, монтировать антенну радиосвязи на растяжках.

Дверцы "эмки" открылись. Оттуда неторопливо вылез плотного телосложения генерал-лейтенант в армейской полевой форме и без фуражки. Ему было лет, наверное сорок пять, среднего роста, с большой круглой головой. Мясистое лицом с глубокими складками и двойным подбородком, густая шевелюра тусклых каштановых волос, зачёсанных назад, делали его запоминающимся. К тому же поперёк его лица пролегал старый сабельный шрам. Хитро сощуренные глаза смотрели пытливо и упрямо. Крепко сжатые губы выдавали напряжённые размышления. На груди генерал-лейтенанта, под ремнями бинокля, были видны несколько орденов. Несмотря на жару, верхняя пуговица его кителя была застёгнута.

Одновременно с ним на траву выскочил водитель-сержант. Он открыл боковые моторные щитки машины и принялся там что-то озабоченно трогать. Ещё один сержант, с пистолетной кобурой на ремне, и капитан с малиновыми стрелковыми петлицами на воротнике гимнастерки, вылезли с другой стороны машины, держа в руках кипу карт, бумаг и папок.

Генерал-лейтенант быстрым и внимательным взглядом окинул пространство перед собой. Остановов глаза на старшине Березуеве, он махнул рукой, подзывая его к себе.

Отстранив Гецкина, старшина застегнул крючок воротника гимнастёрки, и, придерживая автомат, пошёл к генералу. За три шага до него, он придал себе подтянутый вид. Остановился он с глухим стуком каблука присталенной левой ноги. Подняв к пилотке развёрнутую ладонь правой руки, доложил:

- Товарищ генерал-лейтенант, старшина первой роты второго батальона 435-го полка 208-й дивизии по вашему приказанию прибыл!

- Вольно, старшина, - морщась от пыли ответил генерал, - так вы из 208-й стрелковой дивизии полковника Воскобойникова?

- Так точно!

- Где ваша дивизия сейчас? Где Воскобойников? Где штаб дивизии?

- Вроде был в Котельниково, но точнее не могу знать!

- Я генерал Чуйков, командующий 64-й армией Сталинградского фронта, моя армия будет обороняется ещё теперь и в этом районе. Быстро позовите мне вашего командира батальона! - приказал Чуйков, и, разглядев перебинтованную руку старшины, добавил, - или пошлите бойца!

- Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант! - козырнул Березуев, повернулся через левое плечо и почти строевым шагом отошёл от начальника.

- Рядовые Надеждин и Петрюк, быстро идите вперёд, в голову колонны, найдите и доложите нашему майору, что его вызывает к себе генерал-лейтенант Чуйков! - скомандовал старшина своим солдатам, - бего-о-ом марш!

- Есть! - нестройно отозвались солдаты.

Надеждин нагнувшись поднял из пыли свою упавшую с затылка пилотку. Ударом о колено стряхнул с неё сор, надел на голову, и отдал старшине честь. После этого они, оставив свою поклажу и гулко топая ботинками по сухим кочкам, рысцой побежали в голову колонны.

Вокруг уже звучали команды сержантов и старшин на построение. Рассыпанные в пыли и дыму фигуры красноармейцев стали стягиваться к дороге. Горящую машину удалось разгрузить, но огонь сбить не получилось. Теперь она горела ярким костром, распространяя вокруг удушающий запах резины. Боеприпасы поспешно укладывали на другие повозки и машины. Тяжелораненых бойцов сажали туда же. Пятерых убитых красноармейцев и лейтенанта понесли на шинелях к замыкающим повозкам. Заметив генерала, комиссар и помначштаба от машин и упряжек артиллеристов направились к нему.

Убитых и тяжело раненных гражданских оказалось не менее двух десятков, что было на удивление много для такого короткого налёта. Но это было удивительным только если не принималтсь в расчёт их скученность во время обстрела и опытность в убийстве фашистских стрелков. Около мёртвых собрались родственники, знакомые или просто любопытные из числа оказавшиеся рядом. Кто стоял как каменный, кто сидел, горестно обхватив руками голову, плача и стеная. Слышались причитания на русском, украинском, еврейском, калмыцком языке.

Несколько колхозников-пастухов и их детей, оставив своих верховых коней, чтобы не терять времени в толпе, бегали вокруг мёртвых с хлыстами, пытаясь собрать перепуганных коров и верблюдов. Животные повсюду перемешались с людьми. Несколько десятков овец, наоборот, стояли гуртом неподвижно, плотно прижавшись друг к другу неподалёку от "эмки". Тут же недалеко, около убитой пулей коровы, воровато озираясь, собрались несколько мужчин в гражданской одежде. Один пожилой колхозник в расшитой косоворотке умело её освежёвывал, вырезая огромные куски капающего кровью мяса и внутренних органов. Вынужденные мародёры укладывали добычу в вёдра и корзины, подставляемые своими женщинам-селянкам. Мухи вились тучей над трупом и грудой кишок, словно собрались со все степи или просто возникли из пыли и дыма. Несколько солдат из охраны Чуйкова тоже отправились к месту дележа мяса, не позволяя такому шансу разжиться отличной пищей пройти впустую.