Нежные кузины

— Неправда! Это больно! — произнес он с мрачной убежденностью.

Клементина поставила четвертую банку.

— Мужчина ты…

— Ох!

— … или нет?

Когда она ставила пятую и шестую, Жюльен не проронил ни звука.

— Ну, вот и все!

— Не все! — сказал Жюльен.

— Как это — не все?

— Вы хотели знать, мужчина я или нет, верно?

Глаза Клементины широко раскрылись от изумления. Под юбкой! Да! У бедра! Эта рука! Она хотела встать, но другая рука схватила ее за талию. Как ей вырваться? Пощечина! Негодный шалопай заслуживает пощечины!

Жюльен и не подумал увернуться, он схватил и прижал к горячей щеке ладонь Клементины, которая уже злилась на себя за то, что ударила больного мальчика. Ведь у него жар! Болезнь повлияла на мозг, он сам не знает, что делает!

А Жюльен нежно лизал ладонь Клементины: он как больной зверек, подумала она, и глаза ее увлажнились слезами.

— Клементина! — стонал больной зверек. — Я хочу лизать вас!

— Ну конечно, бедный малыш! (Он это и делал!)

Свободной рукой она коснулась влажных от пота завитков на лбу Жюльена.

— Говорят, у меня получается очень хорошо, — продолжал он в бреду.

— Что получается, малыш?

— Каждый вечер я делаю это с Анжель, с Жюстиной и с мадам Лакруа, а утром — с Лизелоттой, в ванне!

И тут его рука проникла под трусики Клементины, до которой наконец дошел смысл сказанного. Она вскочила так порывисто, что разорванные трусики остались в руке дерзкого больного. Она хотела спастись бегством от юного безумца, позвать на помощь, если он будет гнаться за ней, но трусики! Не могла же она оставить у него в руке свое белье, даже разорванное! Что подумают люди? Пока она пыталась осознать тот факт, что ее репутация, розовый лепесток ее чести, нежный друг ее стыдливости теперь находится во власти похотливого юнца (Боже! Что он намерен с этим делать?), Жюльен прыгнул с кровати и встал перед ней. От резкого движения пижамные штаны упали, обнаружив явные признаки выздоровления!

— Будет вам, Жюльен! Успокойтесь!

Она отступила на два шага назад, но Жюльен сделал три шага вперед, и банки у него на спине застучали друг о друга.

— Жюльен! Милый Жюльен! Ты нас поранишь!

«Нас!» Она сказала: «нас»! С ужасом она поняла, что сказала «нас»! Что происходит? Жюльен взял ее за талию, притянул к себе. Она почувствовала, как колени ее подгибаются. Но пират не выпустил ее из объятий и железной рукой втащил на борт.

Она была почти без чувств, когда корабль поднял якорь. Словно сквозь пелену она услышала, как тяжелая цепь со скрежетом поползла вверх, а затем обрушилась на палубу. В это же время банки отделились от спины Жюльена и с громким стуком раскатились по полу. Клементина догадалась, что ее будут насиловать всей командой, и не стала сопротивляться. Чьи-то горячие руки (сколько их было, этих рук? Сколько всего было флибустьеров?) срывали с нее одежду, затем коснулись ее тела. Она была обнажена. Теплый, расслабляющий бриз южных морей овевал ее бедра, ее живот.

Жар удесятерял силы Жюльена. В мгновение ока он убрал все паруса Клементины и сорвал с нее лифчик, открыв две перламутровые груди, две морские раковины. Чтобы завершить маневр и выстоять в надвигающейся буре, он побросал за борт паруса с бушприта, бизань- и фок-мачты. Лихорадочно горящими губами он обследовал верхнюю палубу и корму, а затем взялся за руль.

Внезапно поднялся ветер, море разыгралось. Вдали прогремел гром. Теперь Жюльен видел впереди лишь бушующие волны. Он вел судно не по карте, а на глазок. Нет, даже не так! Он вел его на ощупь, по запаху, по соленым брызгам, беспрестанно орошавшим его лицо.

Их было по меньшей мере два десятка, два десятка флибустьеров, овладевших Клементиной. Насилие клокотало в ней. Она, конечно, погибнет! И это будет ее лучшая роль!

Она не нуждалась в режиссере. Слишком давно она мечтала об этой сцене. Ее распластали на палубе, привязали к мачте. Режиссер кричит: «Мотор!» — и Дуглас Фербэнкс, его дублер, остальные актеры и несколько актрис, и еще статисты, осветители, сценарист (и, разумеется, автор этой книги!) бросаются на нее и совершают над ней насилие!

Но все это, конечно, происходило только на кинопленке! Никто с ней ничего такого не делал…

Проплыв среди актиний, Жюльен добрался до сокровеннейшего из кораллов океана Клементины, который колыхался под его губами.

Он крепко держал ее за бедра, словно пил из большой чаши с двумя ручками, тяжелой золотой вазы, украшенной драгоценными камнями. А Клементина скатывалась в чарующую бездну вновь и вновь повторявшегося обморока.

На этот раз Жюльен решил идти до конца. Анжель, Жюстина и другие в последнюю минуту останавливали его. Но Клементина! В своих грезах о насилии она унеслась так далеко! Не обесчестить ее на самом деле значило бы ее обмануть!

Но Клементина приходила в себя! Пиратский корабль уплывал куда-то вдаль, к горизонту. «Боже! Что со мной случилось?» — прошептала красавица актриса. «Почему я голая?» Ее туманный взгляд остановился на Жюльене. «Что ты тут делаешь?» В данную минуту он не делал ничего и простодушно признался в этом. «А почему ты тоже голый?» По-видимому, у бедной женщины не осталось никаких воспоминаний о пережитом. Она попыталась встать, найти что-нибудь из одежды, чтобы прикрыть наготу, но тело ее не слушалось. Она задумалась. Она хотела вспомнить, хотела понять, напрягала для этого все силы. В уме всплывали только разрозненные картины, которые смешивались с более давними воспоминаниями.

— Жюльен! — вдруг сказала она. — Скажи мне правду! Что тут произошло?

— Да ничего! Ничего! — разочарованно ответил Жюльен.

Клементина чувствовала такую усталость, что эти простые слова и искренний тон юноши сразу ее успокоили. Любовь и наслаждение могли быть для нее только мечтой. Роль есть роль, будь то в фильме, в драме или в комедии! Клементина успокоилась, но ощутила разочарование.

Жюльен одел актрису. Он был тронут растерянным выражением ее лица, но не догадывался об истинной причине этой растерянности. Затем он помог ей добраться до ее комнаты, где она тут же заснула.

Жюльен удалился на цыпочках, бесшумно закрыв за собой дверь. Но ничто не могло разбудить Клементину: она вновь попала в руки пиратов.

Когда поздно вечером она очнулась от целительного сна, то увидела, что лежит в собственной постели. И слабо улыбнулась, подумав о том, какая чушь ей приснилась.

Жюльен вошел в гостиную. Жюлиа сидела на полу, облокотившись на ручку кресла, в котором сидела Клементина и вместе с ней рассматривала альбом с фотографиями.

— Здесь, — поясняла актриса, — он влезает в окно. Я этого не слышу. Я только вижу страх в глазах бандита, который меня связал…

Клементина наклонилась к Жюлиа, чтобы показать, какое выражение лица было у бандита.

— Конечно, у него это получалось гораздо лучше, чем у меня, — призналась она.

Жюльен подошел к креслу с другой стороны и заглянул в альбом через плечо Клементины.

— Шейх убивает бандита одним ударом сабли (правой рукой она рассекла воздух). Потом освобождает меня.

— И, конечно, увозит вас с собой! — подытожила Жюлиа.

— Не сразу. Вначале он должен меня поцеловать. Тут начинается большая любовная сцена, лучшая сцена в этом фильме.

— Но там ведь были и другие бандиты, — вмешался Жюльен. — Они могли убить и вас, и шейха. Вам бы первым делом сбежать, а уж потом целоваться!

— Во время любовной сцены нам никто не мог помешать, — улыбнулась Клементина. — Когда двое целуются, время останавливается и больше ничего не происходит.

— Это только в кино! — резко сказал Жюльен.

— Нет! — поправила его Клементина. — В жизни — тоже.

— Я бы хотела стать актрисой, — мечтательно сказала Жюлиа. — Наверно, это потрясающе!