Совьетика

Так на что же обиделась Вэнди? Ведь она сама совсем недавно в разговоре со мной "поливала" здешние больницы за невероятные очереди на элементарные операции (многие больные раком или болезнями сердца, которые ждут своей бесплатной операции потому, что не в состоянии заплатить за частную, умирают, потому что становится слишком поздно!), приведя в качестве примера свое собственное ожидание бесплатного костыля после операции на бедре: когда она, наконец, его получила, он был ей уже не нужен!

На что обижается Вэнди, если британские газеты каждый день пишут о скандальном положении здешних публичных, государственных бесплатных больниц, где 90-летние старики сутками лежат в коридоре в реанимации, ожидая приема у специалиста; где администрация больниц вскоре намеревается нанимать полицейских для насильного выдворения с больничных коек больных стариков, которым некуда больше идти; где пациенты все чаще вывозятся для операций за границу, ибо в здешних больницах нет мест; где ежегодно сотни людей умирают от врачебных "ошибочек", многие из которых связаны с тем, что доктора работают без перерыва по 48 и по 72 часа, а у большинства из них – 70-часовая рабочая неделя; где происходят такие вещи, как, например, изнасилование 70-летней старушки, смертельно больной раком, по пути с больничной койки в больничный туалет?

Заметьте, что ни об одной из этих душераздирающих вещей я в своем интервью даже не упоминала. Я только рассказала о безразличии системы к людям – из собственного опыта. О том, что даже за все, что тебе полагается по нормам медицинского обслуживания, тебе приходится драться зубами: за то, чтобы быть направленным на обследование (это при очереди в 9 -12 месяцев-то!), за то, чтобы добиться направления на компьютерную томограмму; за то, чтобы твои жалобы приняли всерьез; за то, чтобы поменяли неподходящее лекарство; даже за то, чтобы тебе просто дали выписку из врачебной карточки и копию снимков. И все упирается в деньги: это вам не нужно, это слишком дорого стоит. "Общество равных возможностей", где королевиных родственников весьма преклонного возраста, давно уже дышащих на ладан, в очередной раз вытаскивают с того света (причем мы все обязаны этому громко радоваться!), а для "какого-то там «черномазого ребенка", у которого вся жизнь впереди, жалко лишний раз сделать снимок: да вы знаете, во что это обходится налогоплательщикам?!

Конечно, об этом я тоже в интервью не упомянула, ибо за такую "крамолу"его бы зарубили на корню. Вместо этого я сконцентрировалась на Кубе: по-моему, показанная мною разница в подходе к людям говорит за себя сама. Страна с крайне ограниченными ресурсами посылает в страны Третьего Мира для оказания медицинской помощи больше врачей, чем вся Всемирная Организация Здравоохранения! И никому в помощи не отказывает, как бы трудно ей самой ни было!

Я честно попыталась понять Вэнди. Да, неприятно, когда нелицеприятные вещи о твоей стране говорят иностранцы. Но ведь я – живущий здесь иностранец, а не турист, и такой же налогоплательщик, как она. Я имею такое же полное право интересоваться тем, куда идут деньги с моих налогов, и требовать улучшения медицинского обслуживания не за счёт нового обдирательства нас, а за счёт отказа Блэра от роскошного нового личного "Конкорда" и сокращения расходов на вооружения!

Ну и почему же ты в ужасе бледнеешь, Вэнди, в своей "свободной" стране от моего "зато на бомбы для Ирака и Югославии у них есть деньги" – ведь я же говорю правду? Ведь тебе же тоже будет от этого лучше, если в следующий раз ты вовремя получишь свой костыль!

Я подождала , пока она поостынет. ("Мы, юнионисты, народ горячий!") Через

несколько недель послала ей по почте, как это принято у кальвинистов-формалистов, красивую открытку с изложением хода событий и с ещё раз подчеркиванием, что я ничего не имею ни против доктора Х., которого она мне рекомендовала; ни против доктора У., приема к которому мы ждали полгода.

Открытка вернулась ко мне обратно, вместе с моим подарком, который я к ней приложила. Вэнди сообщала мне, что если я действительно хочу её прощения, то я должна немедленно сесть за перо и написать опровержение своего интервью в газету, высказав самую глубокую благодарность замечательному британскому здравоохранению. Сделать это для меня было бы равнозначно вынесению благодарности Михаилу Сергеевичу Горбачеву за наше "счастливое, свободное" сегодня. Кроме дружбы, есть еще и такая вещь, как совесть и принципиальность. И отказ лгать.

Так прекратилась моя дружба с Вэнди. В своем прощальном письме я тоже вспылила и пообещала ей высказать все, что я действительно думаю об этой "замечательной системе", – даже то, о чем. я близко не упоминала Джорджу. "Очевидно, Вы считаете, что только Вам, как истинной британке, позволено высказывать любые критические замечания в адрес здешнего здравоохранения", – написала я. "Мы, иностранцы, должны "лопать, что дают" и быть благодарными за это. Мы не имеем права критики ничего "великого" британского. Это называется – "расизм". Я должна восхищаться тем, что эта система – бесплатная, когда там, откуда я родом, это было нормой. До приезда сюда я не знала вообще, что такое многомесячные очереди на прием к специалисту. Ни разу в СССР мне не приходилось ждать своей очереди у хирурга, окулиста, любого другого специалиста больше нескольких часов. Вы никогда не поймете, о чем я веду речь, когда я пишу о Кубе, – моя критика не в адрес индивидуальных врачей, а в адрес бездушия, безразличия к людям этой системы здесь. И мне от души Вас жалко, потому что Вы другой системы не знаете и даже не можете себе представить, что она может существовать. Ну, раз уж Вы не верите мне, не британке, то я позволю себе послать Вам копию того, что написал о кубинской медицине самый что ни на есть британец – Джон Уоллер в своей брошюре "Куба: здоровье для всех".

И я послала ей эту брошюру.

Думаю, что после прочитанного, увы, Вэнди только возненавидит меня и

Кубинскую революцию. Ведь так неприятно, достигнув пенсионного возраста с

верой, что ты живешь в великой державе, и жалея "нищих белорусских детей",

которым можно для ощущения собственной доброты отдать свои старые платья,

вдруг прочитать, что "в Британии число стариков чаще всего описывается как

проблема; на Кубе его рассматривают как триумф". Как серпом по одному месту самозваной «цивилизации»…

…Когда я опустила этот конверт в почтовый ящик и вернулась домой, я нашла на своём автоответчике сообщение. Совершенно отчаявшиется родители и бабушка с дедушкой местной маленькой девочки Кивы просили о помощи. У девочки – редкая форма эпилепсии, и открылась она совершенно неожиданно. Периодически она падает в обморок, и её лицо все разбито. Местные врачи отнеслись к её состоянию совершенно равнодушно, прописав ей стандартный коктейль медикаментов, которые на нее не действуют. Даже снимок сделать они отказываются.

Родители обшарили интернет и нашли амeриканскую спецклинику, которая могла бы Киве помочь. "Мы принимаем только aмериканцев!"- ответили им американские врачи. Лечение в клинике в Мюнхене – имеющее побочный эффект в виде болезни сердца – обойдется этой незажиточной семье в 15.000 фунтов…

"Что делать?" – в отчаянии спрашивают они, не в состоянии больше смотреть,

как страдает их малышка.

И я хватаюсь за трубку телефона – надо срочно звонить в Гавану…

Пусть Вэнди продолжает жить мечтaниями о «прекрасном британском здравохранeнии».

Нам надо не мечтать, а действовать!

***

Больше всех моему возвращению в Ирландию радовался человек, без которого, пожалуй, я никогда бы не смогла отвезти Лизу лечиться на Кубу: Дермот Кинселла. Мы вернулись накануне Рождества, когда жена его как раз укатила к родственникам в свою «империю зла», и он был дома один.

Мы с мамой не празднуем католическое Рождество, и Дермот пригласил меня отметить этот день у него дома – не опасаясь ни соседей, ни того, что меня могли увидеть у него в городке какие-нибудь наши общие знакомые: так он по мне соскучился.