Нью-йоркская трилогия

– Я с вами совершенно согласен.

– Разумеется, плохо, что дерево срубили. Это ведь было Древо Жизни, и оно оградило бы нас от смерти. Теперь же мы встречаем смерть с распростертыми объятиями – особенно в старости. Однако отец-основатель нашей страны знал, что делает. Иначе он поступить не мог. Во фразе «Жизнь – это ваза с вишнями» заложен глубокий смысл. Если бы дерево осталось стоять, мы жили бы вечно.

– Да, я понимаю, что вы хотите сказать.

– Такого рода мыслей у меня в голове сколько угодно. Я не устаю думать ни днем, ни ночью. Ты всегда был умным мальчиком, Питер, и я рад, что ты меня понимаешь.

– Прекрасно понимаю.

– Отец на то и отец, чтобы преподать сыну те уроки, которые ему преподала жизнь. Таким путем знания передаются из поколения в поколение, и мы становимся мудрее.

– Я никогда не забуду нашего сегодняшнего разговора.

– Это значит, что я могу спокойно умереть, Питер.

– Я рад.

– Смотри же, запомни все, что я тебе говорил, сынок.

– Не забуду, отец. Обещаю.

На следующее утро Куин пришел к гостинице в обычное время. Погода наконец переменилась. После двух недель безоблачного неба над Нью-Йорком нависли тучи, пошел мелкий нескончаемый дождь, под колесами машин хлюпала вода. В ожидании Стилмена Куин просидел на скамейке около часа, прячась от дождя под большим черным зонтом. Он уже съел дежурную булку, выпил кофе, прочел в газете про воскресное поражение «Метрополитенс» – а старика все не было. «Терпение», – успокоил он сам себя и вновь взялся за газету. Прошло еще минут сорок. Когда он раскрыл раздел «Финансы и бизнес», собираясь прочесть статью про слияние акционерных обществ, дождь усилился. Куин неохотно поднялся со скамейки и зашел в подворотню дома напротив. Там он простоял в сырой обуви еще часа полтора. «Уж не заболел ли старик?» – подумалось ему. Куин представил себе, как Стилмен лежит в постели с высокой температурой. А вдруг он ночью умер и его тело еще не обнаружили? «Такое ведь тоже случается», – сказал он себе.

Сегодня предстоял решающий день, и Куин тщательно к нему подготовился. Теперь же все его расчеты пропали даром, и он злился на себя за то, что не подумал о возможности такого развития событий.

Как вести себя дальше, Куин пока не решил. Он стоял под зонтиком и смотрел, как с него скатываются маленькие, аккуратные капли дождя. В одиннадцать решение наконец было принято. Через полчаса он пересек улицу, прошел метров сорок и вошел в гостиницу, где остановился Стилмен. Внутри пахло порошком от тараканов и дешевым табаком. Несколько постояльцев, которые не могли из-за дождя выйти на улицу, сидели, развалившись, в холле на оранжевых пластиковых стульях. Их лица ничего не выражали.

За стойкой администратора сидел со скучающим видом здоровенный негр в рубашке с засученными рукавами. Подперев голову одной рукой, он другой листал, не читая, какую-то бульварную газетенку. Выражение лица у него было такое, будто в этой позе он просидел всю жизнь.

– Я хотел бы оставить записку постояльцу вашей гостиницы, – сказал Куин.

Негр окинул его таким взглядом, будто хотел, чтобы он под землю провалился.

– Я хотел бы оставить записку постояльцу вашей гостиницы, – повторил Куин.

– Здесь постояльцев нет, – буркнул негр. – Гости, а не постояльцы.

– В таком случае гостю.

– Кого ты имеешь в виду, приятель? Если не секрет, конечно.

– Стилмен. Питер Стилмен.

Негр сделал вид, что вспоминает, кто бы это мог быть, а затем покачал головой:

– Нет, дружище. Такого не припомню.

– А регистрационный журнал у вас есть?

– Книга гостей, что ли? Есть. Только она в сейфе.

– В сейфе? О чем ты говоришь?

– Как о чем? О книге гостей. Босс предпочитает держать ее в сейфе, под замком.

– И тебе, понятное дело, номер набора неизвестен?

– То-то и оно. Его только один босс знает.

Куин вздохнул, сунул руку в карман, вытащил пятерку, выложил ее на стойку и сверху прикрыл рукой.

– И копии журнала у тебя, надо думать, тоже нет? – поинтересовался он.

– Сейчас поглядим, – откликнулся негр.

Он поднял газету, под которой лежал регистрационный журнал.

– Вот повезло-то, – сказал Куин, снимая руку с пятерки.

– И не говори, – отозвался негр, подцепил пальцами пятерку и сунул ее себе в карман. – Так как, говоришь, зовут твоего приятеля?

– Стилмен. Старик с седыми волосами.

– В куртке ходит?

– Точно.

– Мы зовем его «профессор».

– Это он. Знаешь, в каком номере он остановился? Прибыл недели две назад.

Негр открыл журнал, полистал его и провел пальцем по фамилиям и номерам.

– Стилмен, – сказал он. – Номер 303. Только его уже нет.

– Что?!

– Съехал.

– Не может быть!

– Слушай, друг, я говорю тебе то, что здесь написано. Стилмен съехал вчера вечером. Нет его.

– Бред какой-то…

– Не знаю, это уж тебе судить. Вот, написано черным по белому.

– А адреса он не оставил?

– Ты что, шутишь?

– В котором часу он уехал?

– Это надо Луи, ночного сторожа, спросить. Он в восемь заступает.

– А в комнату его я заглянуть могу?

– Извини, приятель, но туда уже вселились. Я этому парню сам ключи давал. Он у себя, спит.

– Как он выглядел, парень этот?

– Не слишком ли много вопросов за пять баксов?

– Ладно, – сказал Куин, обреченно махнув рукой. – Это уже не важно.

Домой Куин шел под проливным дождем и, несмотря на зонт, промок до нитки. Что ж, он действительно иссяк. О смысле жизни и о значении слов говорить больше не придется. В сердцах он швырнул зонтик на пол гостиной. Затем сорвал пиджак и метнул его в стену. Брызги разлетелись по всей комнате.

Он позвонил Вирджинии Стилмен – уж очень не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. Услышав ее голос, Куин чуть было не бросил трубку.

– Я его упустил, – сказал он.

– Вы уверены?

– Вчера вечером он выписался из гостиницы. Где он сейчас, понятия не имею.

– Мне страшно, Пол.

– Вам он дал о себе знать?

– Думаю, да, но я не уверена.

– Как вас понимать?

– Сегодня утром, когда я была в ванной, Питер подошел к телефону. Кто звонил – говорить отказался. Пошел к себе в комнату, задернул шторы и затих.