Имя мое — память

Пятый «Басс» прибыл примерно в то же время, когда девушка встала из-за углового столика и села на табурет слева от Дэниела. Он не подумал, что она может его вспомнить.

— Ты ходил в школу «Хоупвуд», верно? — спросила она.

— Какое-то время.

У нее были ослепительно-белые зубы. В наше время у людей всегда очень белые зубы.

— Я помню тебя… — Ее взгляд был полон нетерпения, словно водка в ней порывалась говорить, а девушка старалась ее приструнить. — Неважно, — задорно произнесла она.

— Ладно, — сказал Дэниел, хотя она, безусловно, хотела, чтобы он стал ее расспрашивать.

— Ты здесь занимаешься? — поинтересовалась девушка.

Он вспомнил, что в средней школе она состояла в группе поддержки, представил ее в одном из этих нарядов с очень коротенькими плиссированными юбками, которые постоянно задирались.

— В этом колледже? Нет. А ты?

— Да. Скоро перейду на предпоследний курс.

Она, без сомнения, знала Софию. От нее начало исходить слабое сияние воспоминаний о Софии. Дэниел подавил в себе желание спрашивать.

— Где ты учишься?

Он сделал большой глоток пива.

— Нигде. Я работаю.

У него не было желания говорить правду.

Интерес в ее глазах угас. Или, по крайней мере, переместился в ином направлении.

— Встречаешься с ребятами из «Хоупвуда»? — спросила она.

— Нет. — Он сделал еще один глоток. В баре было жарко. — А ты?

— Ага. Со многими. Здесь сейчас девять человек из нашего класса.

Дэниел кивнул. Исходящее от нее сияние немного усилилось. Поэтому он заказал ей еще водки с тоником.

— Можно я скажу тебе кое-что?

— Давай.

— Мы думали, ты умер.

— Неужели?

— Кто-то видел, как ты прыгнул с моста.

Он постарался скрыть досадливую гримасу. Воспоминание об этом не относилось к числу приятных.

— Думаю, этот кто-то ошибся.

Девушка кивнула и сделала глоток спиртного.

— Хорошо, что ты не умер.

— Ну, спасибо.

Она наклонилась и поцеловала Дэниела в краешек рта. Он почувствовал влагу ее слюны и пота.

— Так с кем же ты видишься? — произнес он.

— Из нашего класса?

Каждое ее телодвижение сопровождалось звоном браслетов.

— Угу.

Дэниел подождал, пока девушка, перечислив всех, не дошла до Марни, подруги Люси.

— Кажется, я ее помню.

— Странная девчонка. Волосы черные со светлыми прядями.

— Она дружила с…

Глупо притворяться, будто он не может вспомнить имя самого главного для себя на свете человека.

— С кем? — Она впилась в него взглядом, который, казалось, просвечивал его насквозь. — Ты имеешь в виду Люси?

При всем его пылком стремлении услышать о ней хоть слово — что она наркоделец, трансвестит, мажоретка, кто угодно, пока она существует в его мире, — это было уж слишком глупо. Дэниел встал.

— Мне надо в туалет, — пробормотал он, швырнув на стол двадцатку, чтобы оплатить остаток счета.

— Могу поспорить, ты не помнишь, как меня зовут, да?

Дэниел повернулся, чтобы уйти.

— Подожди! — воскликнула она, схватив его за руку, и браслеты ее вновь зазвенели. — Что ты делаешь вечером?

— Уезжаю. Возвращаюсь к себе на север.

— В доме Диков намечается вечеринка. Пойдем со мной?

А вдруг там будет София?

— Нет. Мне пора.

В собственном голосе он уловил пятый и шестой стакан пива. Ему надо пойти в машину и проспаться, пока не протрезвеет.

— Ты уверен? Я закажу тебе еще пива, и тогда решишь.

Дэниел покачал головой. Если он выпьет еще пива, то не сможет оторвать взгляда от выреза ее кофточки. А если после этого опять выпьет, то, вероятно, пойдет с ней в комнату ее общаги, завалится с ней на двуспальную кровать и с закрытыми глазами разденет ее, потому что в его воображении будет не она. Дэниел проделывал это и раньше, и всегда после ему бывало не по себе. Наверное, она специализируется по экономике, а может, по политологии. Не исключено, что она великолепно смешивает «Маргариту», любит своего отца, у нее отменный удар справа, но она — та девушка, которую в очень важный момент назовут именем другой.

— Я — Эшли! — прокричала она ему в спину.

Выходя из туалета, Дэниел заметил, что его табурет у стойки занят тем самым пьяным парнем в футбольных бутсах, который уткнулся носом прямо в вырез кофточки Эшли. Теперь ее манера поведения изменилась.

— В чем проблема? — услышал он ее слова, а парень в это время так сильно свесился с табурета, что тот начал падать.

Парень вцепился в девушку обеими руками, но она оттолкнула его, и табурет закачался и рухнул на пол. Эшли отошла в сторону.

— Глупая шлюха! — с трудом поднимаясь, бросил ей вслед парень. — Иди ко мне. Давай сюда свои сиськи.

Он брызгал слюной, и от него разило джином.

Дэниел широкими шагами подошел к бару и остановился перед парнем. Эшли в это время собирала свои вещи. Парень повернулся к Дэниелу:

— Что тебе надо?

Дэниел посмотрел на него, уже не обращая внимания на комизм его пьяного поведения. Внимательно рассмотрев глаза, брови, плечи и уши парня, он соединил их воедино. В баре он появился с этим самым лицом. Но зимой… где-то там. Холодно. Должно быть, в Сент-Луисе. Губы накрашены жирной красной помадой, как в то время было принято у девушек. Цветастое платье, под которым надет ужасный бюстгальтер с толстыми прокладками, торчащий из выреза платья. Тогда она сказала ему, что работает моделью, и показала свой снимок. Это была реклама местного агентства по продаже автомобилей. Вероятно, «Олдс-мобил». Он припомнил, там были в основном ноги и зад и почти не было лица. Она очень гордилась фотографией. Узнала, что он стажируется в газете у отца, и в течение месяца ежедневно названивала ему туда. «Я хочу стать знаменитой», — твердила она.

«Не говори ничего», — предостерег он себя.

— Я тебя знаю, — сказал он вслух.

— Да пошел ты!

— Знаю, Ида. Точно знаю. Ты не изменилась. Слишком много пьешь.

Парень пытался сообразить, следует ли вмазать этому нахалу.

— Тебе нравилось позировать для фотографий. Уверен, нравится до сих пор. Ты по-прежнему любишь нижнее белье и туфли. Кружева, высокие каблуки. Правда, трудно найти твоего размера, верно?

Бармен стал прислушиваться, Эшли вернулась назад.

Будь Ида не таким пьяным, он сумел бы лучше скрыть свое изумление и смущение. Зная, что прав, Дэниел не очень-то этим гордился. Подобное в человеке легко распознать. Если человек при переходе из одной жизни в следующую меняет пол, это почти всегда означает, что в промежутке он пребывал в смятении. Что до экстравагантного поведения, так это нечто вроде невротической причуды, преследующей человека от одной жизни к другой.

— Да пошел ты, — заметно съежившись от страха, повторил парень.

Когда Дэниел уходил, в баре было тихо. Ему стало стыдно. Он был разочарован и утомлен. Он часто проделывал такого рода штучки и привык наказывать людей, обнажая их прошлые тайны и уязвимые места. Но люди этого не понимали. В конце концов они забывали о наказании, но ему приходилось нести его с собой.

В своей последней жизни, когда Дэниелу было семь лет, он встретил в офисе своего дяди мужчину, которого преследовало желание ампутировать левую ногу выше колена. Естественно, все, включая его самого, считали, что он не в своем уме. Ни один врач не соглашался сделать операцию. Однако Дэниел помнил его по прошлой жизни и догадался, в чем дело. Мужчина был солдатом и в возрасте семнадцати лет потерял ногу в битве при Сомме. Дэниел рассказал ему все, что помнил. Но то было не наказание и не расплата. А милосердие.

Шарлоттесвилл, Виргиния, 2006 год

В октябре, в пятницу вечером Люси находилась в своей комнате в общежитии, когда из вестибюля позвонили по местному телефону.

— Это Люси?

— Да.

— Привет. Говорит Александр.

— Александр? Что ты здесь делаешь? Ты внизу?

— Да. Можно подняться?

— Марни дома нет. Она в Блэксберге.