Новый Мир ( № 6 2008)

12 Метод длинного сброса (long drop) изобретен в Америке в 1872 г. Уильямом Марвудом (William Marwood) в качестве научной гуманной альтернативы традиционному методу повешения (short drop), приводящему к мучительной смерти от удушения (асфиксии). Он предусматривает использование веревки, длина которой рассчитывается по специальным таблицам в зависимости от веса приговоренного, и высокой платформы, снабженной люком. В конце падения тело приговоренного продолжает ускоряться за счет силы тяжести, однако его движение ограничивается за счет петли, надетой на горло. Если узел петли расположить слева под нижней челюстью, то голова в момент остановки поворачивается назад, что в сочетании с инерцией движения тела вниз обеспечивает перелом шейных позвонков и разрыв спинного мозга, т. е. мгновенную потерю сознания и быструю смерть.

13 В ходе строительства писательского поселка возникла необходимость переселения отдельных местных жителей. Вопрос был решен с максимальной справедливостью: переселенцам выделялся участок в том же районе, не далее двух-трех километров от прежнего места жительства, и достаточное количество средств для нового строительства, а также лимиты на дефицитные стройматериалы, с сохранением членства в колхозе; привлеченным к обслуживанию Дома творчества предоставлялись отдельные квартиры или комнаты в бараках новой постройки. Жалоб ни от одного из переселяемых не поступило.

14 Мужские, пыльниковые , стебли конопли — это посконь, бессемянка, а женские, с семенем, — непосредственно конопля (пенька). Как только запылит над конопляником, пора дергать посконь. Это значит, что женские стебли опылились и теперь посконь необходимо убрать, связать в снопы. Когда снопы подсыхали, их расстилали на солнечной полянке, предварительно обив с корневищ землю. Высохшую посконь убирали под навес, затем мяли мялками, выбивая кострику, и расчесывали гребенками. В результате получалось волокно, которое пряли на самопряхе, а из полученных ниток на стане ткали посконное полотно. Его отбеливали в щелоке и расстилали на лужайке под солнцем. Чтобы добиться лучшей белизны, процедуру повторяли не один раз. Полотно предназначалось для мужских штанов и рубах, используемых в качестве рабочей одежды, а иногда и для нижнего белья. Рубахи и портки шили теми же посконными нитками, из которых ткали полотно. Предварительно их сучили (из воспоминаний С. Т. Редичева о своем детстве в начале 30-х годов, “Наука и жизнь”, 2005).

15 Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай (англ.).

16 Портянка — нижнее белье, прямоугольный (примерно 35 см х 90 см) кусок теплой и прочной ткани, который использовался в старину вместо носка. Портянки носили с лаптями (см. также онучи) или с сапогами. В настоящее время портянки широко используются в Российской армии. Для того чтобы портянка не разматывалась при ходьбе и беге, ее нужно особым образом (плотно) наматывать на ногу. Наматывать портянку следует от носка ноги и непременно “наружу”, а не “внутрь”, чтобы при ходьбе она не сбивалась и не натирала ногу. Нога в портянке практически завернута в два слоя ткани, что лучше сохраняет тепло, а при кратковременном попадании в воду намокает только наружный слой портянки. Портянки бывают двух видов: летние и зимние. Летние портянки изготавливаются, как правило, из сукна либо из хлопка (зависит от производителя), зимние — из байки либо из ткани составом 50% хлопка и 50% шерсти.

17

Может быть, это точка безумия,

Может быть, это совесть твоя —

Узел жизни, в котором мы узнаны

И развязаны для бытия.

Так соборы кристаллов сверхжизненных

Добросовестный свет-паучок,

Распуская на ребра, их сызнова

Собирает в единый пучок.

Чистых линий пучки благодарные,

Направляемы тихим лучом,

Соберутся, сойдутся когда-нибудь,

Словно гости с открытым челом, —

Только здесь, на земле, а не на небе,

Как в наполненный музыкой дом, —

Только их не спугнуть, не изранить бы —

Хорошо, если мы доживем…

То, что я говорю, мне прости…

Тихо, тихо его мне прочти…

О. Э. Мандельштам, 15 марта 1937.

18 “Я и впрямь задним умом крепок” (фр.).

19 См. в Интернете тему “Грузинская кухня”.

Синдром Мюнхаузена

Родионов Андрей Викторович родился в 1971 году. Окончил Московский полиграфический институт. Входил в Товарищество мастеров искусств “Осумасшедшевшие безумцы”. Большое значение придает своим публичным выступлениям (“…я пишу, чтобы читать для публики и на публику”).

Автор пяти стихотворных книг. Работает заведующим красильным цехом в Театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. Живет в Москве.

Стихи публикуются в авторской редакции.

*     *

   *

Те, кто с детства привык беречь свою шкуру

по примеру и папы и мамы,

рассказать ли про прачку вам, тетю Шуру,

хоть поймете вы очень мало.

Ну а те, кто поймет меня, точно — молчите,

улыбнитесь, кивните молча,

ты, загадочный киевский страшный мыслитель,

ты, московский больной добровольчик.

Вышел, в общем, приказ. Персонала между

возник некоторый энтузиазм,

должна тетя Шура стирать рабочую одежду,

коль будет заказ, вот ведь маразм.

Тетя Шура — прачка, стирает балетные колготки,

театральные обноски, их много,

тех вещей, что особенно после посещения артистами столовки

выглядят странно и убого.

Тетя Шура, естественно, взяла больничный,

ей семьдесят с копейками, так-то.

Было как-то и грустно ей и непривычно

стирать что-то, не относящееся к спектаклю.

Стирать то есть вещи своих друзей и знакомых,

парижская, маяковская грязная шутка,

вот стали (поскольку я ее сосед)

у меня несколько надменным тоном

слесаря и др. осведомляться, где тетя Шура

и (требовательно) — кто будет стирать вонючие спецовки?

Которых много... я предполагал — костюмеры?

Но они ж театральное... как-то неловко...

И у нас театральное! — отвечал гордо слесарь (к примеру).

Если она вдруг выйдет на работу — намекни нам!

Вспомни о солидарности рабочего класса!

И в глазах у них даже была обида,

как словно пятого числа вдруг закрыта касса.

Тетя Шура выходила на работу все реже,

и как-то и вправду вдруг слегла прачка,

но стирать чью-то рабочую одежду

не стала она, словно батрачка.

Это есть действительная гордость.

Умерла, а не стала стирать старушка,

но и после ее смерти довольно долго

заходили из цехов насчет постирушки.

Памятник этот тебе, тетя Шура.

Меня ты считала лентяем, но любила.

По твоему примеру, что касается литературы,

хочу, чтоб и со мной нечто подобное было.

*     *

   *

(Путешествуя по заграницам,

возвращаясь к себе на яузу

историями своими страницы

заполняешь словно мюнхаузен.

Чтоб поэзию, как предчувствие бед

почувствовать в моих виршах