Монстр. Часть I. Созерцание

– Где тело моей дочери? Куда он его дел? Я хочу похоронить мою малышку по-человечески! Пусть скажет, куда он дел тело моей дочери!

Алена Геннадьевна все повторяла и повторяла последний вопрос. К каждым разом ее голос звучал громче. Она сжала в кулаки свои худые руки и стала со всей силой колотить в стеклянную стену. Послышался топот ног и грохот. Из-за поворота выбежали два санитара. Один из них толкал перед собой кресло-каталку. Мужчины с двух сторон взяли Костину под руки. Панкратов достал из кармана шприц и вколол ей лекарство в плечо. Женщина обмякла.

– Поместите ее в пятую палату, – сказал Александр Семенович.

Игорь Лавров, словно в замедленной съемке, наблюдал за тем, как санитары аккуратно посадили Костину в кресло и повезли по коридору. Когда процессия скрылась за поворотом, он почувствовал сильную дрожь в ногах и покачнулся.

– Игорь Викторович, Вам плохо, – участливо спросил Панкратов.

– Нет. Все хорошо, – ответил Лавров. – Мне нужно идти. До свидания.

Игорь Викторович еще раз посмотрел на своего сына и направился по коридору вслед за санитарами.

Посещение больницы было только началом трудного дня. Сегодня ему еще предстояло посмотреть видеозапись, которую неизвестные прислали в отделение полиции.

****

Последние несколько лет Игорь Лавров приходил на кладбище к могиле своей первой жены на годовщину их свадьбы и на день ее рождения. Но сегодня была ни та и не другая дата. Мужчина сидел на лавочке и смотрел на выгравированное на памятнике лицо любимой женщины. Мысли унеслись в прошлое.

Сообщение врачей о том, что Наташа смертельно больна, стало настоящей трагедией. Любимая женщина таяла буквально на глазах, а он не мог ничего сделать. Незадолго до своей смерти Наташа была так слаба, что уронила кружку с кипятком сыну на руку. Когда рана зажила, Максим отказался делать пластическую операцию, сказав, что шрам – это память о маме.

После смерти Наташи Игорю казалось, что солнце померкло. Боль раздирала сердце. Пытаясь как-то облегчить свое состояние, он начал пить. С начала только на ночь, чтобы заснуть. Но утром боль возвращалась с новой силой, поэтому Игорь стал заправляться и днем.

Однажды он сидел за столом и, как всегда, пил. Водки в бутылке становилось все меньше и меньше, но облечения очередное возлияние не приносило. Игорь был уже изрядно пьян, и ему казалось, что Наташа на кухне готовит ужин. Сейчас она войдет в комнату и поцелует в щеку. Звонок в дверь вернул к реальности. Игорь встал и, пошатываясь, пошел открывать. На пороге стоял Максим. На его раскрасневшемся лице сияла улыбка. Не обращая внимания на помятый вид отца, мальчик забежал в комнату и стал радостно рассказывать о том, что они обыграли в футбол ребят с соседнего двора: «Папа, сначала у нас была ничья, а потом на последней минуте я забил гол прямо в девятку. Представляешь! Четыре – три в нашу пользу!»

Игорь смотрел на счастливое лицо сына и у него внутри начал закипать гнев: «Как может этот щенок веселиться, когда его мать умерла всего несколько месяцев назад. Он забыл ее. Неблагодарный мальчишка!»

Игорь кинулся на Максима с кулаками. Боль, мучавшая изнутри, вырвалась наружу, преобразовавшись в гнев.

Мальчик закричал: «Папа, что ты делаешь? Мне больно! Не надо!»

Но Игорь сына уже не слышал. В ушах гудело. Глаза застилала кровавая пелена. Он наносил удар за ударом. Максим уже не кричал, а потом провал…

Игорь очнулся на полу в гостиной. Голова гудела, во рту пересохло. Он встал и побрел на кухню за пивом, и тут, как волной накатили воспоминания: веселое лицо Максима, гнев, боль, удары. С ужасом осознав, что натворил, Игорь кинулся обратно в гостиную.

Максим лежал на полу с закрытыми глазами. Все его маленькое тело было покрыто синяками и кровоподтеками. Игорь подбежал к сыну, встал на колени, взял мальчика за запястье и почувствовал слабый пульс. Он осторожно поднял сына на руки и понес в машину. Аккуратно положил Максима на заднее сиденье, сел за руль, завел мотор и поехал в больницу.

В результате обследования у мальчика обнаружили ушиб головного мозга, три сломанных ребра и перелом правой руки, множественные синяки и кровоподтеки. Максим по-прежнему был без сознания. Врач отвел Игоря в сторону и сообщил, что, вероятнее всего, мальчика избили. Лавров сунул доктору в карман три стодолларовые купюры и попросил, чтобы в карточке написали: «Упал с велосипеда». Врач понимающе кивнул.

Максим был без сознания несколько дней. Игорь не отходил от постели больного ни на шаг. И вот, наконец, сын открыл глаза. Игорь кинулся к Максиму со словами: «Сынок, прости меня! Я был болен! Этого больше не повторится! Клянусь!»

Максим посмотрел на него удивленным взглядом и спросил: «Папа, что случилось? Мы в больнице?»

«Да сынок. Что ты помнишь?»

«Было темно и очень больно, потом мне стало спокойно и хорошо».

Игорь облегченно вздохнул и сказал: «Ты упал с велосипеда, ударился головой и сломал руку, но все уже позади. Врач сказал, что ты скоро поправишься».

Через две недели Максима выписали. Мальчик так и не вспомнил события того рокового вечера, но стал более замкнутым и серьезным не по годам. Игорь чувствовал себя виноватым, поэтому покупал Максиму самые лучшие игрушки, выполнял любую прихоть. Ему было стыдно перед сыном и погибшей супругой, которая никогда бы не простила подобного поступка. Игорь держался неделями, но срывался и уходил в запой. Максима на это время он увозил к бабушке. Сын больше никогда не видел отца пьяным.

Потом Игорь встретил свою святую Марию и понял, что еще может любить. Она помогла ему бросить пить. Бизнес пошел в гору. Максим вырос и стал известным врачом. Все было так хорошо. И вот, как гром среди ясного неба, свалилась новость, что сын похитил и истязал дочь Владимира Шатохина. На видеозаписи, которую показали в полиции, было видно все, что Максим делал с этой несчастной девушкой и слышно каждое его слово. Фраза: «Я убил свою невесту», – прозвучала как гром и лишила последней надежды.

В финале появилась изуродованная женщина. Она привязала Максима к креслу и изрезала его тело скальпелем. В полиции сказали, что возможно это одна из его жертв. Женщину объявили в розыск, а СМИ уже «окрестили» ее «Леди – монстр».

Игорь Викторович обхватил голову руками и зарыдал.

Через несколько минут ему удалось немного взять себя в руки. Осталось еще одно дело, которое не терпело промедления. Лавров достал из кармана пиджака телефон и набрал номер:

– Я хочу отменить заказ № 37, – сказал он, когда оппонент поднял трубку.

– Сейчас я узнаю, можно ли это сделать, подождите немного, – сообщил мягкий мужской голос.

Потянулось томительное ожидание.

– Да, – наконец, прозвучал ответ. – Только при условии, что аванс остается у исполнителя.

– Конечно. Я могу еще оплатить неустойку.

– Это не нужно. До свидания, – на том конце линии повисла тишина.

****

– Игорь Викторович, к Вам посетитель, говорит, дело касается Вашего сына, – сообщила секретарша в телефонную трубку. – Я сказала, что сейчас не приемное время, но он настаивает.

– Пропустите его, – ответил Лавров.

Через минуту дверь открылась. В кабинет вошел худощавый мужчина с длинным острым носом.

– Здравствуйте, – Игорь Викторович, – сказал он немного возбужденным голосом. – Меня зовут Семен Синевский. Я – профессор, доктор медицинских наук. Вы, наверно, слышали обо мне?

Имя Лавров действительно знал его, как ему припоминалось, в связи с каким – то громким скандалом.

– Ваше имя мне знакомо, – подтвердил он. – Проходите, присаживайтесь.

– Не верьте всему, что обо мне говорят злые языки, – предупредил профессор. – В своей работе я использую настолько передовые методы, что большинство посредственных граждан их просто не понимают.

– Вы сказали, у Вас дело, которое касается моего сына, – Игорь Викторович решил, что пора вернуть разговор в деловое русло.