Бегство из рая (сборник)

обреченного ухода очень выразительно и эмоционально нарисо-

вал С. Цвейг, долго изучавший документы и архивы этой чудо-

вищной по своей жестокости казни века. Возможно, в этом опи-

сании есть какие-то неточности или домыслы, но великий писа-

тель имел право на свое видение и переосмысливание событий

этого страшного, скорбного дня истории Франции.

«Ее лицо остается неподвижным, ее глаза смотрят вперед,

кажется, что она ничего не видит и ничего не слышит. Из-за

рук, связанных сзади, тело ее напряжено, прямо перед собой гля-

104

Бегство из рая

дит она, и пестрота, шум, буйство улицы не воспринимаются ею, она вся сосредоточенность, смерть медленно и неотвратимо

овладевает ею... Королева по деревянным ступеням эшафота

поднимается так же легко и окрыленно, в черных атласных туф-

лях на высоких каблуках, как некогда по мраморной лестнице

Версаля. Еще один невидящий взгляд в небо, поверх отврати-

тельной сутолоки, окружающей ее. Различает ли она там, в осен-

нем тумане, Тюильри, в котором жила и невыносимо страдала?

Вспоминает ли в эту последнюю, в эту самую последнюю

минуту, день, когда те же самые толпы на площадях, подобных

этой, приветствовали ее как престолонаследницу? Неизвестно».

Никому не дано знать последних мыслей умирающего. Ей

было всего 38... И как нелепо звучат сегодня все обвинения, предъявленные ей: излишняя веселость и экстравагантность, пренебрежение чужой австриячки к французскому этикету и

слишком открытое проявление чувств, страсть к роскоши и до-

рогим украшениям, модным изысканным туалетам, куртуазным

дорогим развлечениям, балам, танцам; а еще безумное жела-

ние очаровывать и соблазнять мужчин... Ну чем не современ-

ная роскошная элитная дама жена преуспевающего олигарха

или президента? Вокруг нее клубились интриги и сплетни, ей

приписывали измену Франции и хищение королевской казны,

ее обвиняли в предательстве и разврате, но роковым стал

для нее скандал по поводу бриллиантового ожерелья, кото-

рое авантюристка Жанна де Ламотт похитила, прикрывшись

именем королевы.

Эта шумная история, столько раз описанная в романах и ки-

носценариях, запутанная и до конца не раскрытая, стала после-

дней главой в обвинительном акте несчастной королевы.

Ей не простили женской слабости, бесхитростной игры и даже

кокетства, совершенства и безукоризненности черт. Ее замучи-

ли и убили за то, что была любима и желанна, за то, что была

успешна, что была Женщиной в самом высоком смысле слова,

ей не простили, что была королевой... И нет объяснений, почему

105

Ирина Цыпина

зависть глумливой толпы так часто празднует победу, когда со-

весть нации молчит. И как всегда покаяние и осознание вины

приходят непростительно поздно, когда уже свершено убийство, когда уже некого спасать и даже не у кого просить прощения...

Но вернемся в полутемный мрачный зал музея мадам Тюс-

со, где оставили ее, королеву Франции, представленную на обо-

зрение мириадам любопытных глаз в ее самый страшный мо-

мент ухода... И в этом у меня какое-то жуткое несогласие, непо-

нимание, неприятие происходящего... На лице королевы еще со-

хранилось пересечение двух миров цветущей молодой жизни и

холодной вечности небытия... Она почти живая, но ее уже нет...

Ее лицо выражает почти детское изумление: «За что??? За что

обезглавили, надругались, унизили???» За что ее изумительное

окровавленное молодое тело провезли по всему Парижу обезг-

лавленным в грязной скрипучей повозке с отрезанной головой в

ногах? Неужели что-то содеянное ею могло быть соразмерно

такой тяжелейшей расплате?

Я долго вглядываюсь в ее восковый абрис: ужас и страда-

ния уже уничтожили тот непостижимый, тонкий, шарм обаяния, которым сводила с ума. Распухшее от слез и бессонницы невы-

разительное лицо крестьянки, перекошенный в судороге тонкий

рот с кровавой запекшейся струйкой в правом уголке губ, крас-

ные круги вокруг глаз, спутанная копна светло-русых волос...

Кто позволил на этой Земле отбирать жизни у незащищенных и

безвинных? Дьявол в облике добродетели устроил кровавый

шабаш, пожирая живую плоть и жертвы сами поднимались на

эшафот, прося прощения перед Б-гом

И не было защиты И не было спасения И глумилась

толпа И не было логики в действиях и событиях, а только

подчинение чужому безумию и злой воле, которые кто-то не-

брежно и грубо вылепил из теплого воска, наподобие застыв-

ших фигур в музее мадам Тюссо.

На одном деревянном постаменте под стеклом рядом с го-

ловой казненной королевы кричит в пустоту веков еще один экс-

106

понат, вылепленный руками Мари Тюссо, голова гения и зло-

дея Французской революции, организатора королевской казни и

кровавого террора, замученного и казненного от имени народа

Максимильена Робеспьера. Его обезображенная от пыток голо-

ва, сморщенная и изуродованная, еще одно напоминание чело-

вечеству о том, что всё так непрочно и непредсказуемо в этом

безумном-безумном мире... где нет победителей и побежден-

ных, нет белого и черного, где смешались правда и ложь, свя-

тость и порок, честь и бесчестие...

*****

А через 125 лет после казни Марии Антуанетты, в июле 1918-

го, в далекой от Франции Сибири «красное колесо» истории по-

вернет вспять... Последний российский император вместе со

всей Венценосной семьей примет мученическую смерть в хо-

лодном подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге.

И именно там, за секунду до гибели Николай Романов успе-

ет произнести пророческие слова: «Господи, прости их, не веда-

ют, что творят»

И в который раз потрясенное человечество расслышит эти

слова так непростительно поздно.

107

Ирина Цыпина

EMIGRATION.RU

Мысли и слова Рунета...

Идея этого репортажа возникла у меня абсолютно спонтан-

но и интернетно. В нашей общей стране «Русского языка « на

перекрёстке «Сетевой словесности» в Интернете, запыленном

чужими мыслями и словами, по адресу proza.ru я встретила так

много интересных собеседников из разных стран и даже конти-

нентов, которые пришли на эту встречу, форум, чтобы расска-

зать, поделиться, сформулировать и понять до конца самих себя, своё поколение, тысячи людей, оказавшихся по разным причи-

нам, как и мы с Вами, Заграницей.

Мы все когда-то жили на одной территории огромной ирре-

альной империи, нас объединяла одна культура, одна история, один язык. В пионерском детстве мы читали одни книжки

Аркадия Гайдара и Анатолия Алексина, смотрели одни непов-

торимые фильмы «Друг мой Колька «, «Доживём до поне-

дельника», «Асса»; искали истину в звуках музыки таинствен-

ного гуру БГ (Борис Гребенщиков) и пели с комсомольским эн-

тузиазмом бессменные песни Александры Пахмутовой... Да

мало ли ЧЕГО было, чему поклонялись, чему беззаветно вери-

ли, что ждали и что отвергли, через что переступили и чего не

нашли? Наше поколение, вдруг, как от мощного взрыва глобаль-

ной катастрофы, разлетелось в конце прошлого века по чужим

странам, городам, мирам, где до сих пор выживает и погибает

одновременно, приспосабливается и забывает себя «Там», рожда-

ется заново на новых землях, в новом культурном пространстве, среди новых символов, знаков, новых слов и нового быта, прини-

мая новую религию индивидуализма и западного конформизма.

На страницах эмиграции так много кричащей, исповедаль-

ной правды о нас сегодняшних; это целый документальный пласт

сложнейших процессов русской культуры, где так много свиде-

тельств мудрости и мужества, преодоления, воли и азарта, уме-