Люпофь. Email-роман.
Люпофь. Email-роман. читать книгу онлайн
Роман состоит из двух частей.
Первая — настоящая страстная невероятно красивая и, казалось бы, неповторимая любовь 50-летнего профессора вуза и его 20-летней студентки. Поэма любви!
Вторая — продолжение этой же самой любви, но уже на уровне фарса, пародии, мучительного взаимного истязания героев. Агония, предательство любви!
Почти весь текст оформлен-подан в виде емэйл-переписки Алексея Алексеевича Домашнева и Алины, и эти электронные письма воссоздают-рисуют историю любви, максимально достоверно и искренне передают чувства, мысли персонажей, в них, в этих мэйлах, исповедальная откровенность повествования доходит порой до шокирующего предела…
Но при этом, при полной, казалось бы, откровенности и открытости данной (электронно-эпистолярной) формы в ней присутствует естественная недоговорённость, отрывочность, пунктирность, что даёт волю фантазии читателя, будит-подстёгивает его способность к домысливанию, сотворчеству, догадыванию…
Именно то, что в основу романа «Люпофь» положена подлинная email-переписка — придаёт ему такую достоверность и жизненность.
И главное, что это роман — О ЛЮБВИ.
Может ли между людьми разных поколений с разницей в возрасте в три десятка лет вспыхнуть настоящая любовь? Может ли она быть счастливой? Во что превращается, перерождается любовь-страсть — в любовь-нежность или любовь-ненависть? Может ли любовь быть «комфортной»? Кто из двоих виноват и виноват ли, если чувство умирает? Можно ли убить любовь? Можно ли пережить крушение любви и продолжать жить-существовать? Что есть предательство в любви? Можно ли одновременно и одинаково жарко любить двоих? Кто объект, а кто субъект измены в любовном треугольнике? Остаются ли какие-либо обязательства у разлюбившего человека перед тем, кого он разлюбил? «Я буду любить тебя до самой смерти!» — это клятва или просто традиционные дежурные слова? Что, любовь — это водопроводная вода: кран крутанул-открыл — потекла, кран закрыл — кончилась?..
Как это и положено в литературе, вопросы ставит автор. Ответы предстоит искать читателю. И не только в книге, но и заглянув после прочтения романа «Люпофь» в собственную душу, в собственную жизнь.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Вот сейчас-то заплакать и хочется! Но не буду — надо в универ, к тебе, ненаглядному, идти! Последнее в тысячу раз приятнее, чем нюни разводить от собственного же счастья!
До встречи, миленький мой!
Алина любящая-прелюбящая.
Моему Лёшеньке, 27 марта, 22–41 (Пока мы были вместе…)
Лёша, пока мы с тобой ЛЮБИЛИ друг друга — дома происходил ужас. Какой-то мужик (видимо, пьяный!) звонил и меня спрашивал, а женский голос орал-просил не позорить её (мама говорит, голосок, прямо как у Д. Н, мол, она его теперь надолго запомнила!). У меня подозрение на Тиму — наверное, пьяный где-то был и дружка какого-нибудь попросил мне позвонить. А звонили они раз этак 20. Мои и телефон отключали — бесполезно. И вот к моему приходу — перестали. А я иду домой, смотрю — ма и дедушка меня у дома караулят. Бля-а-а (тебя цитирую) — думаю я! Приплыли! А они мне про эти звонки, мол, боялись, что меня кто-то выкрал-украл, и вот звонят. Да ещё и братец мой меня выдал (что с тобой видел), и какая-то мамина подружка нас в пиццерии вчера видела — доложила. В общем, ма собирается с тобой побеседовать. Вот такие пироги! А у тебя там как, птенчик мой ненаглядный!
Цалую во все неисцелованные сегодня места! (А есть ли такие???)
Я.
Aline, 27 марта, 23–13 (Крыша едет)
Весь этот цирк в целом мне известен. Кошмар — только и могу что сказать. Д. Н. ещё по глупости не догадалась сразу сказать твоим предкам, что я не пью и поэтому не мог звонить пьяным. Ладно, процесс, чувствуется, набирает скорость. Что ж, буду готовиться к разговору с НАШЕЙ мамой. Хотя, конечно, как готовиться — не знаю. Разве что шею потщательнее вымою да шнурки поглажу.
Видимо, придётся нам полностью рассекречиваться? Или всё же — спустить и на этот раз на тормозах?
И как теперь тебе твоя уверенность, что братцу твоему, мол, «всё по барабану»? И — что в пиццерии нет ни единого знакомого лица?..
Дома у меня, конечно, погода похуже вчерашней, но пока терплю. До тех пор, пока Д. Н. ещё уверена, что я был сегодня в библиотеке…
И это, конечно, не Тима звонил (организовывал звонки). Не его стиль. Есть у тебя ещё хоть какие-нибудь варианты? Ты НИЧЕГО от меня (и родителей) не скрываешь????!!!!
Жду ответа, как… хрен знает кто хрен знает какого лета!
Х (Икс).
Моему Лёшеньке, 27 марта, 23–22 (Всё о том же)
Лёшечка, Лёшенька! Почти на 100 % уверена, что это Тима. Пока ехала в троллейбусе — встретила одного его дружка, который мне сказал, что Чашкин в ауте сейчас (в ауте — это совсем пьяный!). Укатил домой, а до этого где-то квасил, а в такие нетрезвые моменты у него воспоминания через край начинают лить. Давным-давно уже такое было: какой-то козёл звонил мне и говорил, как Тима меня любит, а Тима в этот момент через губу не мог переплюнуть — только плакал от счастья! А долдонил мне этот козёл (раз десять!) почти в три часа ночи. А по поводу моей ма — ты должен ей сказать, что это я (Алина) решаю, с кем я и в каких отношениях! Только прошу тебя, не признавайся ей, что мы трах-тибидох (так, кажется, пишется!). Нам хорошо вместе — вот и всё. Мои должны понять, что я — не маленькая девочка и выбор делаю самостоятельно!
Твоя (!!!) Алинка.
P. S. Если чего, будут вопросы — мы сегодня с тобой столкнулись на почте, а дальше я пошла с подругой в пиццерию. А братец сказал не потому, что проявляет интерес к моей личной жизни, а потому что разговор зашёл, что нас с тобой видели в баре (вчера), вот он и выслужился-сшестерил (у него сейчас плохая репутация — я тебе рассказывала, поэтому решил, что этим родичей подмаслит!). А главное — помни: я очень тебя люблю!
Дымка.
Aline, 28 марта, 0-31 (Понял)
Понял главное — будем извиваться и вилять, но в плен не сдадимся. Что ж… На почте так на почте. Не трах так не трах, не тибидох так не тибидох…
Всё равно добром это вряд ли кончится. Думаю, всё равно ультимативно потребуют от меня оставить тебя в покое и перестать СОБЛАЗНЯТЬ маленькую девочку…
А со звонками пора кончать: вот и настропали отца, чтобы через ГТС выявил телефон, с которого звонят, и попросил принять меры… Это же элементарно делается.
Не понял главное: в библиотеке ты сегодня была? Если была — я тебя там видел?
Жду дальнейших инструкций.
Обнимаю за коленки! Целую в… (Сама догадайся — куда.)
Твой и только ТВОЙ я.
Моему Лёшеньке, 28 марта, 0-43 (В общем, так…)
В библиотеке я сегодня не была (может быть, буду завтра — или нет?!) А по поводу звонков: оказывается, пока заявление не подашь, что достают — никаких блокираторов не поставят. А заявление в ментовку подавать надо!
В общем, не о том я всё. Мы ЛЮБИМ друг друга? Да! МЕЧТАЕМ-ДУМАЕМ? Да!! Мы СЧАСТЛИВЫ вместе? Да!!! Чего же нам ещё надо?! Всё остальное — обёртка от конфетки. За счастье надо платить! Кто-то мне это уже говорил!
Алинка.
Aline, 28 марта, 22–25 (Жалоба)
Д. Н. меня зае… ла!!!!!!! Урезонить, устыдить, укротить её невозможно. Я устал. Она меня терроризирует, не даёт работать, прессингует, сношает (в моральном смысле) в полный рост…
Одна, вернее — две радости: купил книжку Генри Миллера «Тропик Рака» и DVD с новым фильмом Джулии Робертс «Улыбка Моны Лизы».
Сейчас плюну на всё и стану его смотреть.
До вечера, красавица моя!
Алекс.
Моему Лёшеньке, 28 марта, 22–43 (Протестующее)
Тебе, котёночек, конечно, в сто раз сейчас хуже, чем мне, но знаешь — тебе ВЫГОВОР: куда ты смотрел, когда жену себе выбирал? Делить счастье и горе всю жизнь ты собирался с этой истеричкой? Ко всему прочему, она оскорбляет твоих любимых женщин (меня и Машу) — как ты ей это прощаешь и позволяешь?!
Ладно, разгорелась чего-то я не на шутку. Остываю…
Алина.
Aline, 28 марта, 23–24 (Друг мой, друг мой…)
Алина, дружок мой, дай мне свою жилетку с декольте — поплачусь. Вот связалась ты с семейкой! Ладно, переживём. Сегодня, и правду, день мне дался тяжеловато. Депрессия. Твой вопрос, как я могу терпеть, что она оскорбляет моих любимых женщин (здесь множественное число и упоминание Марии — 5 баллов!), привёл меня в состояние ступора. Какое там терпеть! Если я отвечу слово, она — десять. Я повышаю голос на октаву, она — на сто. Я употреблю в сердцах выражение типа «старая дура» (жестоко — согласен), она в ответ… (пытался воспроизвести — клава отказывается печатать). И самое обидное, что из-за этого дело стоит. Сегодня производительность моя равна 0,0 %. Голубчик Алина, что мне делать, а?
А впереди ещё, не дай Бог, беседы с твоими матушкой да батюшкой. Сил-то где взять?
Слушай, а не самоубиться ли мне?
Алина-а-а-а, спаси-приголубь своего маленького 50-летнего мальчика. Ой плохо мне! Ой душа горит! Ой фибры все позапутывалися!!!..
Всё.
Чмок-чмок! Всхлип-всхлип!
Пиши.
Генри Миллер-Рус.
Моему Лёшеньке, 28 марта, 23–30 (Я с тобой!)
Дружочек мой дорогой, я уже наполовину вылезла к тебе через монитор, пока читала твоё письмецо! Лёшечка, всё будет замечательно! Мы же любим друг друга, и это главное! У тебя производительность — 0,0 %, зато я почти закончила курсовую, мать её!.. Видишь, я тебя дополняю-уравновешиваю и буду сейчас очень-очень о тебе думать, чтобы ты почувствовал-впитал мои мысли и тебе стало светлее! Уже надела пижамку с рыбками и зайчиками — под ними моё голенькое тельце трепещет, ждёт твоих объятий и поцелуев. Я твоя вся: от кончиков волос и до моих пушистых тапочек.
