Секрет Коко

— Сделать тебе какой-нибудь тост? — спрашивает он, не сводя с нее глаз и пытаясь всячески услужить.

Она добродушно отмахивается от него:

— Нет-нет, не нужно, правда. Расскажите-ка мне лучше, о чем это вы двое так мило беседовали?

— Я как раз говорил Коко, что ей нужно съездить к этой сиделке, ну, к той, на которую она вышла. Она живет прямо за каналом, — объясняет Карл.

— Но мне не кажется, что это хорошая идея, — начинаю я.

— Почему же? — перебивает меня Рут. — Ты решила отказаться от своих поисков?

— Я такого не говорила. Но, быть может, мне стоит оставить эту женщину в покое.

Я все чаще вспоминаю слова Кэт по этому поводу и все больше убеждаюсь в ее правоте. Чего я добьюсь своим расследованием? Наверное, нужно просто оставить себе сумку и выбросить из головы письмо.

— Что за бред! — фыркает Рут. — Ты не можешь сдаться — ты нашла эту сумочку не просто так. Карл прав: тебе обязательно нужно встретиться с этой женщиной, Мэри Мур, и послушать, что она тебе расскажет.

— А вдруг ее рассказ прольет свет на все загадочные обстоятельства этой истории? — добавляет Карл.

— Звучит интригующе, — вздыхает Рут. — Мне вот интересно, кто же такая эта Тэтти Мойнихан? Чем она занималась? Где жила?

— И почему она пожертвовала все свои деньги на благотворительность? — продолжает любовник моей бабушки.

Пока они высказывают разные предположения, в моем воображении возникают десятки возможных вариантов развития событий. Я бы с радостью съездила туда и нашла эту сиделку, чтобы узнать побольше о Тэтти и попытаться собрать по кусочкам историю ее жизни, но меня охватывает волнение.

— Что же я ей скажу? — спрашиваю я, перебивая Рут и Карла. — Она наверняка решит, что я — какая-то городская сумасшедшая, если я вот так просто свалюсь на нее, как снег на голову, со всеми этими вопросами.

Рут крепко задумалась. Помолчав немного, она вдруг торжествующе поднимает палец и радостно восклицает:

— Придумала! Мы ведь давно хотели свозить тот столик из сандалового дерева к политурщику. Его мастерская находится как раз возле канала. Ты бы могла заглянуть к ней, будто бы случайно проходя мимо, и попутно задать парочку вопросов. Так что странной она тебя точно не сочтет. И выходит, что ты скажешь ей чистую правду.

— А что потом? Спросить ее, знает ли она что-нибудь об этом письме? — недоумеваю я.

— Да! — кивает Рут.

— Но, Рут, это же не расследование «Великолепной пятерки» ^[12], — возражаю я, однако, не в силах больше сдерживаться, заливаюсь смехом, заражаясь ее энтузиазмом. В детстве я обожала эти рассказы: Рут читала их мне снова и снова, пока мама колесила по Франции, а они с дедушкой растили и воспитывали меня.

— Знаю, это больше похоже на «Нэнси Дрю», и за тобой — роль Нэнси, — поправляется она. Ее глаза сияют, она увлечена историей загадочного письма из сумочки даже больше меня, если это вообще возможно.

— Тогда поедем со мной, раз уж ты так хочешь продолжить наше расследование, — предлагаю я.

Но она качает головой:

— Не поеду. Если на пороге этой женщины появятся целых две незнакомки, это будет слишком подозрительно. Мы можем ее спугнуть. Правда, Карл?

— Ты бы могла посидеть в машине и подождать ее, — возражает Карл.

— Нет, не могу — кто-то должен остаться здесь и смотреть за лавкой, — отвечает она. — Сегодня утром к нам заявится Анна.

Краем глаза я замечаю, что Карл едва заметно передергивается при упоминании этого имени. Должно быть, моя тетушка отчего-то заставляет его нервничать.

— А откуда ты знаешь? — спрашиваю я. Анна никогда раньше не предупреждала нас о том, что собирается нанести нам визит, — она просто врывалась в нашу лавку, будто пытаясь поймать нас на горячем.

— Я проснулась с чувством, что сегодня для нас настанет Судный день, — смеется Рут. — Она будет здесь раньше одиннадцати, помяни мое слово.

— Ты ведь не можешь знать наверняка, — усмехаюсь я.

— Нет уж, я в этом совершенно уверена. Моя интуиция редко меня подводит. Кроме того, Пегги Лейси вчера вечером выбрали председателем комитета, так что моя сестра точно вышла на тропу войны — а эта тропа, как тебе прекрасно известно, ведет прямиком к нашему порогу. Так что, ты поедешь к этой сиделке или нет?

— Не знаю, — все еще сомневаюсь я.

— Давай же, Коко! — подзадоривает меня Карл. — Нужно брать быка за рога!

— Конечно, милая, поезжай — разве ты не умираешь от любопытства, как и мы? — поддевает меня Рут.

— Если ты не поедешь, это сделаю я, — говорит Карл.

— Ах ты старый романтик, — смеется над ним Рут. — Кто бы мог подумать?

— А что? — важно улыбается он. — Мы, мясники, в глубине души все романтики, ты же знаешь.

— Ради бога, — хохочу я, — уговорили, я поеду. Но если случится что-то ужасное, во всем будете виноваты вы двое.

8

Кайлмор-Уэй оказался сплошным рядом таунхаусов из красного кирпича, соединенных друг с другом боковыми стенами. Перед каждым домиком разбиты небольшие, но очень милые садики. Когда я нахожу дом номер десять, меня охватывает тревога. Теперь, когда я уже так близко, эта затея кажется мне полнейшим безумием. Если бы Рут и Карл не убедили меня в том, что это отличная идея, я бы сейчас сидела дома и прекрасно себя чувствовала, а главное — меня бы все совершенно устраивало. Я стучу в дверь, надеясь, что никого нет дома. Ведь тогда я вернусь в родную лавку, честно посмотрю Рут в глаза и скажу, что сделала все возможное, но так ничего и не узнала. На самом деле я даже немного напугана: вся та бравада, с которой я вешала лапшу на уши Дермоту Брауну, чтобы добыть нужную мне информацию, куда-то улетучилась. И вот, когда я уже готова развернуться и сбежать куда-нибудь подальше отсюда, двери открываются.

— Да?

На пороге появляется дородная женщина средних лет, одетая в фартук в красно-черную полоску, скрывающий отнюдь не девичью талию, а в ее темных волосах я замечаю мучную пыль. Ее лицо покрыто нежным загаром, рукава засучены до локтей, а у ног, обутых в туфли из красной крокодиловой кожи, потявкивают трое бело-коричневых джек-рассел-терьеров, которые взирают на меня весьма недружелюбно.

Сейчас или никогда.

— Здравствуйте! Вы — Мэри Мур? — неуверенно вопрошаю я, краем глаза заметив, что один из щенков оскалил свои крошечные острые зубки и зарычал. Что там говорят о терьерах? Что стоит им только вцепиться в тебя, и они уже не разожмут челюсти?

— А кто спрашивает? — Она вытирает руки о фартук и пытливо смотрит на меня. Она наверняка отлично готовит, это сразу видно, и у меня сводит желудок от голода. Как же глупо было явиться сюда без предупреждения! Нужно было просто написать ей письмо, а она ответила бы, когда выкроила бы свободную минутку.

— Меня зовут Коко Суон. Я…

— Вы из совета? Если насчет оплаты за содержание дома, то катитесь отсюда, да поживее. Я скорее в тюрьму сяду, чем вам заплачу! — Она широко расставила ноги, уперла руки в боки, подбородок вздернут.

— Нет-нет, я не по этому поводу, — поспешно отвечаю я, нервничая еще больше. А ей палец в рот не клади, как там говорится: «лучшая защита — нападение»?

— Я не из совета, — продолжаю я, — мне просто нужно узнать у вас кое-что о Тэтти Мойнихан.

— Вы знали Тэтти? — Ее зеленые глаза широко раскрываются от удивления, женщина окидывает меня взглядом с головы до ног. Не сомневаюсь — она мне нисколечко не поверила.

— Не совсем, — признаюсь я. — Но я знаю, что вы ухаживали за ней до самой смерти, я хотела спросить у вас…

— А откуда вы это знаете? — подозрительно прищурившись, спрашивает она.

— Я говорила с Дермотом Брауном, ее адвокатом. Он и дал мне ваш адрес.

Похоже, теперь я внушаю ей еще меньше доверия.

— Правда? — язвительно переспрашивает она. — Ну не нахал ли?

Вот дерьмо… Все с самого начала пошло не так. Вместо того чтобы заручиться ее доверием, я лишь еще больше все усложнила своими неуклюжими объяснениями — она может послать меня к черту в любую минуту.