Секрет Коко

— Кстати, угадай, кто мне звонил? Адвокат Тэтти!

Я до сих пор поверить не могу, что мне удалось найти новую ниточку, ведущую к хозяйке сумочки. От одной только мысли о предстоящей встрече с сиделкой у меня по спине начинают бежать мурашки.

— Правда?

— Угу. После того как я взяла его номер у Хьюго, я оставила ему сообщение, особо ни на что не надеясь. И знаешь что?

— Что же?

— Он дал мне имя сиделки, которая ухаживала за Тэтти до самой смерти, — ее зовут Мэри Мур, она живет в Дублине.

— И-и-и? — Кэт со вздохом облегчения сбрасывает свои туфли на высоченных каблуках, откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза.

— Теперь я могу связаться с ней и узнать что-то еще об этой женщине.

Кэт приоткрывает один глаз:

— Зачем?

— Потому что мне любопытно.

Теперь она изумленно смотрит на меня во все глаза:

— Но если Тэтти мертва, чего ты хочешь добиться этой безумной охотой за ее сиделкой? Говорю тебе, Коко, ты ни в чем не виновата.

— Да ты ведь сама кричала, что это письмо — самая романтичная вещь из всех, что ты видела в жизни, — напоминаю я ей.

— Так и есть, — пожимает плечами она. — Но я не знаю, что тебе это даст. В том смысле, что никто ведь не ищет эту сумочку. Возможно, мои слова сейчас покажутся тебе бесчувственными, но я на твоем месте давно бы уже успокоилась и оставила «Шанель» себе.

— Хорошенькое дело! Мы всегда с тобой были из разного теста! — отшучиваюсь я и прикрываю голову, пытаясь увернуться от туфли, которой она в меня швыряет.

— Эй, ты! — со смехом грозит она мне пальцем. — Серьезно, Коко. Знаю, эта история с письмом — и вправду очень грустная и все такое, но какой смысл охотиться за призраками прошлого?

— Думаешь? — спрашиваю я.

— Я не понимаю, — начинает она, — что ты на самом деле хочешь найти? Чего ты добиваешься?

— Вы только послушайте эту Бизнес-леди года! Знаешь, не все по-настоящему ценное можно представить в виде графика или таблицы!

По правде говоря, я и сама не знаю наверняка, зачем собираюсь продолжить поиски. Но что-то внутри меня подсказывает, что я поступаю правильно. Так поступила бы на моем месте мама. Эта мысль не впервые уже всплывает в моей голове. Рут сказала, что маму бы наверняка тронула душещипательная история письма, хранившегося в этой сумочке, и она бы докопалась до истины. И теперь я не могу выбросить эту идею из головы.

— Возможно, я немного цинична, — задумчиво говорит Кэт, — иногда мне кажется, что этот отель высосал из меня все жизненные соки.

— Я тоже уже не так непосредственна, как раньше, — соглашаюсь я. — Честно говоря, я и сама не знаю, почему для меня так важно продолжить эти поиски. Но это по-настоящему важно.

Я не хочу делиться с Кэт своей теорией о том, что так я хочу быть похожей на маму. Эта мысль звучит безумно даже в моей голове, если я озвучу ее подруге, она точно решит, что я сумасшедшая.

— Ты можешь на меня во всем положиться, — обещает она. — Но будь осторожна, ладно? Ты никому ничего не должна, эта загадка не имеет к тебе никакого отношения. А человека, написавшего это письмо, наверняка уже нет на свете. Ты ведь и сама это понимаешь.

Я буквально кожей ощущаю, как она прожигает меня взглядом.

— Ну конечно же, — бормочу я в ответ. — Мне просто любопытно, вот и все.

— Тогда ладно, — с улыбкой пожимает плечами она. — Вот, держи, ты это сегодня честно заслужила. Спасибо, кстати, справилась потрясающе. Случайно не хочешь устроиться к нам клоуном на полный рабочий день?

— Лучше выпью формальдегида с обрезками ногтей, — на полном серьезе отказываюсь я, и мы покатываемся со смеху, после чего чокаемся бокалами с вином.

7

— Как жизнь, Коко?

Я стою у кухонной раковины и смываю с тарелки хлебные крошки, как вдруг где-то позади меня раздается басовитый мужской голос. Это Карл. В этот раз на нем немного больше одежды, чем в прошлый, но мне от этого не легче. Он накинул на себя крошечное розовое кимоно Рут, туго обтянувшее его округлый живот.

— Ой, привет, Карл, — здороваюсь я, чувствуя себя крайне неловко.

— Так что, как дела? — с улыбкой интересуется он. — Давно тебя не видел.

— Спасибо, вроде все хорошо, — отвечаю я, стараясь не встречаться с ним взглядом.

По правде говоря, хоть я и видела Карла тем утром в одном белье, я по-прежнему всеми силами стараюсь его избегать. Он и вправду очень мил, но я просто не могу не думать о том, что они с бабушкой… находятся «в сексуальных отношениях». Рут впервые после смерти дедушки выглядит счастливой, и это замечательно, но они с Карлом кажутся мне довольно странной парой. Мне тяжело смириться с тем, что они вместе, как бы сильно я этого ни хотела.

— Хотел принести Рут чего-нибудь выпить, — поясняет он, засучивая рукава ее шелкового халатика на своих волосатых руках, и включает чайник, будто у себя дома.

— Ясно, — протягиваю я. — В любом случае, я уже как раз ухожу.

— Тебе совершенно не обязательно сбегать от меня каждый раз, — говорит он, когда я уже поворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты. Его щеки едва заметно розовеют, и я вдруг понимаю, что эта ситуация его тоже немного смущает. Как неловко…

— Хорошо, пожалуй, выпью еще кофе, — неохотно соглашаюсь я, усаживаясь обратно за стол. Бедный Карл — я совсем не хотела показаться грубой. Надо хотя бы попытаться завязать с ним светскую беседу.

Он широко улыбается мне, и я чувствую очередной укол совести. Ведь он не виноват, что я вернулась жить к бабушке. Он привык, что они раньше были здесь только вдвоем, а я взяла и нарушила их с Рут уединение.

— Рут рассказала мне, что ты нашла какую-то сумочку, — пытается он начать дружеский разговор.

— Да, нашла. Коллекционную, от «Шанель». Мне крупно повезло, — говорю я, радуясь тому, что у нас нашлась тема, которую мы можем спокойно обсудить. Нужно отдать ему должное.

— Это точно. Выходит, ты нашла одну из этих коллекционных штучек?

— Получается, да, — отвечаю я. — Такой шанс выпадает один на миллион.

— А еще, я слышал, там было письмо, — он тянется за чашкой, и моему взору открываются волосатое бедро и его зад. Я понимаю, что под кимоно у него ничего нет. С трудом сглотнув, я пытаюсь забыть об этой пикантной подробности.

— Очень грустное письмо.

— Рут говорила, ты собираешься разузнать побольше о владелице сумочки.

— Да, не знаю, что из этого получится, честно говоря. Женщина, которой она принадлежала, скончалась несколько месяцев назад, так что на самом деле я оказалась в тупике.

— Это я тоже знаю. Но у тебя ведь осталась какая-то ниточка? Ее сиделка?

Он насыпает в чай, сделанный им для Рут, пол-ложки сахара и тщательно перемешивает, как будто хочет, чтобы все было идеально.

— Есть, — улыбаюсь я ему; бедный мужчина отчаянно пытается поддержать со мной любезный разговор, это так мило с его стороны. — У меня есть ее координаты и все такое, но когда я попыталась найти в справочнике ее номер, то обнаружила, что его там нет.

— Вот облом, — расстраивается он. — А где конкретно она живет?

Я называю ему адрес на Кайлмор-Уэй, и глаза Карла загораются от восторга.

— Господи, я ведь отлично знаю это место! — восклицает он. — Это же сразу за каналом. Чудный старенький район — там не люди живут, а сама добродетель.

Подумав немного, он прислоняется к прилавку и задумчиво складывает руки на груди.

— Ты должна попытаться найти ее, — заявляет он. — Попытаться узнать еще что-нибудь.

— Не думаю, что я осмелюсь поехать туда, — признаюсь я. — У меня не хватит духу.

— Разумеется, хватит! — говорит он. — Да и что тебе терять?

— Что здесь происходит? — в комнату засовывается всклокоченная голова Рут. Ее кудряшки растрепаны, по глазам видно, что она еще не проснулась.

— Я делал тебе чай, милая, — с приветливой улыбкой сообщает ей Карл. — Как раз собирался принести его тебе наверх.

— Не очень-то ты торопился, — укоряет она его. Бабушка зевает, но все же усаживается за кухонный стол, сложив руки перед собой.