Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе

На веранду вышел Даулис, и его улыбка при виде Гриота была искренней. Гриот сел, и два пса улеглись у его ног. Глядя на этих существ, прирученных человеком, Гриот не мог не думать о дикости Раффа, о свободе, которая правила существованием снежных псов, даже тех, которые были очень привязаны к людям. Гриот впервые задумался над тем, что эти мощные мохнатые животные в любой момент могут сбиться в стаю, которой правят совсем иные законы, и напасть на тех, кто их кормит. Способен ли Рафф наброситься на Данна? Трудно поверить в такое.

Кайра устроилась на другом стуле, расправила складки своего балахона и вопросила:

— Как поживает мой дорогой Данн?

Гриот не собирался рассказывать Кайре о состоянии Данна, зная, что она не преминет воспользоваться его слабостью. Хотя он и догадывался, что из Центра мимо фермы по пути к побережью проходит множество людей и от них Кайра что-то уже слышала или скоро услышит.

— Данн уходил надолго, был на островах Нижнего моря, — сказал он и, поскольку Кайра хотела слышать подробности, добавил как можно туманнее: — Он там рыбачил с местными рыбаками. Плавал аж к самому краю ледника.

Потом появился Шабис, и Гриот встал, чтобы поздороваться. Он видел по радушному лицу Шабиса, что тот доволен его приходом, но вынужден из-за Кайры скрывать свои истинные чувства.

Шабис кивнул, разрешая Гриоту садиться, и сам тоже сел. Он постарел. Смерть Маары забрала у него не только любимую жену, но и часть некоей жизненно важной энергии, ту бодрость духа, которая раньше наполняла всю его сущность, пока Маара была с ним. Он превратился в высокого худого старика, почти совсем седого. Нельзя было не признать, что этот солдат почти ничем уже не походил на того военачальника, которым когда-то был.

Гриот хотел поговорить с Шабисом наедине, и началась неприятная игра в намеки и недомолвки, в которой Кайра мешала Гриоту и Шабису уединиться. Когда оба наконец ушли в дом, пытаясь сбежать от нее, она отправилась вместе с ними и весь вечер за ужином болтала не умолкая, не давая им возможности забыть о ней хотя бы на секунду.

Кайра тоже сильно изменилась. Гриот украдкой поглядывал на ее хорошенькое личико. Несмотря на весь ее богатый арсенал кокетки, все эти ужимки, взгляды и улыбки, он видел, что если и было в нем что-то, достойное восхищения, то оно ушло бесследно.

До чего же все изменилось с тех пор, как Гриот покинул ферму. Маара была чем-то вроде основы, стержня этой семьи, которая без нее и семьей-то быть перестала. Только Маара удерживала обитателей фермы вместе. И не давала Кайре стать в центре, чего та всячески добивалась.

Две маленькие девочки, обе очаровательные — как и все малышки, предположил Гриот, который не имел дела с детьми с тех пор, как сам был ребенком, — вели себя хорошо, однако от Гриота не ускользнуло то, что Тамар, дочь Маары, держалась рядом с отцом, а на Кайру смотрела с опаской.

Кайра командовала не только собственной дочерью Рэей: сделай то, сделай это, сядь ровно, не ерзай, ешь медленнее… и так до бесконечности, — но и Тамар тоже, хотя за детьми приглядывали две женщины-альбки, Лета и Донна. Наконец Шабис сказал:

— Хватит, Кайра.

Эта короткая фраза, как понял Гриот, была продолжением противостояния, которое началось задолго до этого момента. Кайра замолчала с надутым видом.

Когда пришло время расходиться по комнатам на ночь, Тамар прошла было мимо Кайры, но та остановила ее:

— Куда это ты, а поцеловать Кайру?

Девочка послала ей воздушный поцелуй, но Кайра не собиралась так просто отпускать малышку. Гриот видел: все они — Шабис, Лета, Даулис и Донна — напряженно наблюдали за тем, как девочка подбежала к Кайре и подняла лицо для поцелуя. Тамар притворялась, будто смеется, но на самом деле ей было страшно. А Кайра скорчила ужасную гримасу (шутка, разумеется), нагнулась, чтобы поцеловать Тамар, и еще сильнее скривилась, так что малышка не выдержала и убежала к Лете.

— Что за плакса, — усмехалась довольная собой Кайра. Лета и Донна увели детей спать — в разные комнаты, отметил Гриот, и Кайра сказала:

— Еще один долгий скучный вечер. Расскажи нам что-нибудь интересное, Гриот!

Гриот ответил:

— Прости, Кайра. Завтра утром рано вставать и отправляться в обратный путь, а мне еще нужно поговорить с Шабисом.

— Ну, так говори.

Гриот оглянулся на Шабиса в надежде на помощь. И тот поднялся и сказал:

— Пойдем подышим воздухом. Сегодня хороший вечер.

— Я тоже хочу пойти погулять, — протянула Кайра.

— Нет, — отрезал Шабис. — Оставайся здесь.

— Как же так, — завела было Кайра, но Шабис нахмурился.

Гриот понимал, что Кайра хотела занять место Маары, все еще надеялась, но, увы, тщетно. В этом-то и крылась причина ее капризов и жалоб. Мысль о том, что Кайра хочет заменить Маару, шокировала Гриота, и он взглянул на женщину с такой неприязнью, что она переключила свое внимание с Шабиса на Гриота.

— А ты что стоишь тут недовольный? Ты же добился, чего хотел? Мне вот никогда не идут навстречу. — Она действительно чуть не плакала.

Это было так ново в Кайре, такое откровенное ребячество, что Гриот окончательно растерялся. Шабису даже пришлось позвать его:

— Пойдем, Гриот.

Двое мужчин вышли в сумерки; за ними потянулись собаки.

Они остановились подальше от дома. Кайра стояла в дверях в расчете что-нибудь услышать. Гриот рассказал, как плох Данн с тех пор, как узнал о смерти Маары; он объяснил, почему тот так долго оставался в неведении. Он рассказал все, что знал и слышал о приключениях Данна на Нижнем море, и в конце концов сумел заставить себя сказать, что Данн, по его мнению, безумен и что он, Гриот, не знает, что делать.

— Давай-ка отойдем подальше, — сказал Шабис, оглянувшись на большую фигуру в фиолетовом, маячившую на веранде, — Кайру.

Они спустились по каменистой тропке к Западному морю, которое вблизи шумело еще ожесточеннее, и остановились там, где до них долетали брызги, разбивающиеся о скалы, но где прибой еще можно было перекричать.

— Однажды Данн уже был тяжело болен, — сказал Шабис и поведал Гриоту о событиях в Башнях Хелопса.

— Да, иногда в бреду он упоминал какие-то башни.

— Обычно он никогда не говорил о них. Маара рассказывала, что он боялся даже думать о том времени.

— А теперь он боится мака. — И Гриот рассказал о приказе Данна ни в коем случае не давать ему мак.

— Значит, это главное, — решил Шабис. — И я поговорю с Летой, у нее есть лекарства от всего. Но пока ты здесь, расскажи мне о Центре. Что это за слухи о новой армии?

Гриот рассказал ему о своих делах, не хвастаясь, но с гордостью за достигнутое. А под конец изложил свои планы о завоевании городов Тундры. Время было самое подходящее.

— Ты так легко говоришь о завоеваниях и убийствах, Гриот.

— Думаю, что в противном случае Тундра сама пойдет на нас войной. Центр — богатая добыча, лакомый кусочек. А старики мертвы. Людям нужен Данн, нужна его слава.

— Да? Что же это за слава? — спросил Шабис, что сперва удивило Гриота, но затем он увидел ироническую улыбку на губах старого солдата. — Мне кажется, что в данном случае существует два вида славы. Одна — генерала Данна, и он заслужил ее. Когда я продвигал его, такого юного, я, как мне кажется, знал, что делал. Но есть и другая слава, слава чудотворца принца Данна. И это все пустая болтовня и сказки.

— Люди говорят не о принце Данне, а о принце вообще. Но он в самом деле обладает какой-то… властью, которую трудно описать словами или объяснить. Мои шпионы доносят, что вся Тундра ждет его.

— Понятно. Похоже, история повторяется. Я возражал в свое время против вторжения в Шари. Вот почему я стал врагом трех других генералов. А ведь я оказался прав. Тот поход не дал никакого результата — кроме извечных беженцев и убитых. Мой опыт подсказывает, что разговоры о войнах и вторжениях означают слабость, а не силу.

— В данном случае это необходимо. К нам безостановочно прибывают беженцы — уверен, что вы видите на ферме то же самое, их надо кормить, одевать, приглядывать за ними. Шабис, я помню, как ты учил нас, беседовал с нами, и стараюсь делать то же самое. У нас в Центре стало так тесно, что просто шагу не ступить. А Тундра практически вся лежит пустая.