Сними с меня оковы одиночества (СИ)

Коридор темно желтого цвета, напоминающий понос младенца. Двери деревянные, темно-коричнего цвета. Лампы, в коридоре светили тускло, и в конце этажа стоял уборщик. Я узнал его, это был Афоня, который недавно откинулся из тюрьмы. Настоящего его имени никто и не помнил. Судьба обошлась с ним жестоко. Он сильно похудел, бывший наркоман. Я был уверен, что он снова убитый героином, так как он стоял и смотрел на лампу. Он мысленно пускал в нее дым, которого не было. Рядом с ним, на полу лежала швабра и ведро. Видимо он закончил свою работу и убился. Он не заметил меня, и я прошел в номер. Наверняка в его голове играл «Pink Floyd».

Кровать большая, размер около 2 на 2. Матрас удобный, кровать не скрепит. В светло-каштаной тумбочке, что стояла рядом с кроватью, в первом ящике лежала упаковка презервативов, которые были некстати. Я никогда не любил эти чертовы резинки, я не получал удовольствие. Мне нужно всегда чувствовать женщину, мне нужно чувствовать, на сколько она мокрая. Если ты трахаешь с резинкой дорогую тебе женщину, то ты мудак. Ты не доверяешь ей, а она тебе. Неужели будет сложно высунуть свой член, перед тем как кончишь?

Я повесил в шкаф свое пальто, остался в черном пиджаке, в черной футболке, синих джинах и черных ботинках. В таком номере я хотел бы услышать музыку «Joe Bonamassa», но никто его здесь и не знал.

Спустился на ресепшн. Сообщил, что ко мне скоро приедет дама. Затем, я прошел в магазин, который находился через дорогу. Прикупил там вина, по большой цене. Ради такой женщины можно и раскошелиться, подумал я. Дорогое прекрасное вино, оно как изысканная женщина. Всегда оставляет приятное послевкусие.

Знакомое лицо кассирши. Точно эта та самая дамочка, которая сказала мне, что мы еще увидимся. Стоя в очереди, я был близок к ней и пытался разглядеть ее имя. Юля- Настя. Черт, не видно было. Иногда я думаю стереть свою память. Круто было бы, хотя бы на день. Идёшь по улице никого не знаешь, а дома в одиночестве ни думаешь, ни о прошлом, ни о будущем. Голова пуста. Ни воспоминаний, ни угрызений совести.

Впереди меня стоял придурок, который докапывался до нее, что-то он явно хотел, и это точно не было хлебом. Он был одет в черную куртку и черные брюки, на ботинки я не смотрел, и шапка цвета хаки. Таких придурков очень много, особенно если они хотят сесть на хвост компании. Определённо есть шибко навязчивый характер у людей. Прилипалы. Они чем-то напоминают жёстко напавшую диарею. А от неё не избавиться одной таблеткой.

Она отшила этого дебила, он ушел пораженный как немцы в сорок пятом, как проигравший боксер в финале турнира. Поганые чувства, но черт с ним. И вот моя покупка. Вино, шоколад, сигареты. Она пробивала все это, я разглядел ее имя. Черт, ее тоже звали Светлана. Почему я раньше не догадывался. Именно из-за нее я начал писать новую книгу, о Константине и Ангелине. Именно она меня вдохновила. Она не обращала на меня внимания.

- Привет – сказал я ей.

Я единственный парень, одетый в пиджак, в холодную зиму. Дело в том, что последние три дня я его не снимал. И вот четвертый день я в этой одежде, так остальную мне было лень стирать. Ко мне приехал старый приятель Петр, со своей подругой Оксаной, которая выглядела роскошная. На вид она была милая. Все как обычно, жгучая брюнетка, чуть ниже меня по росту, отличная грудь, шикарный зад, макияж шлюхи. Оксана одевалась красиво, под зимней курткой, легкая кофточка, оранжевого цвета. Джинсы и зимние кроссовки. Мы пили с ней меня все три дня. Сначала, я подумал, что она дамочка Петра, но он трахал ее сестру близняшку, и ее тоже несколько раз – так рассказал мне Петр. Черт, услышав разговор о близнецах сестренках, я завелся быстрей, чем все машины мира холодной зимой.

В первый день, она снова хотела переспать с Петром, но тут в дело вступил я, и он ушел. Мы трахались на кухонном столе. Поцелуи, оральные ласки, всю ночь без сна. Я закончал свою верхнюю одежду, водолазку, что лежала на полу и рубашку, которую она носила, во время первого полового акта. Что самое глупое? Да то, что я все это вытер своим теплым свитером, так как в голове не было мыслей, я не смог найти ни тряпку ни полотенце. И у меня осталась только черная футболка и пиджак. Вот поэтому я носил их. Утром Оксана уезжала и вечером приезжала снова.

Во второй день, она привезла с собой вермут и сок. Петра уже не было с нами, да и зачем он был уже нам нужен? Мы не хотели быть втроем, но почему-то новость про троих совращала мой разум. На какие-то секунды я представлял, как Оксана стоит на четвереньках, я занимаюсь ее попкой, а Петр ее ртом. Мы сидели в комнате, пили, курили и слушали блюз, который ей понравился. Ни часто женщинам нравиться моя музыка. Черт, у меня начинались к ней необъяснимые чувства. Что-то похожее на легкую влюбленность. К нам пришли пара моих знакомых собутыльников, травили сказки о былых временах. В итоге они выставили меня настоящим бабником, а какой женщине это понравиться? Если она сидит со мной рядом, пьет со мной, слушает музыку со мной, курит со мной, спит со мной. Я прогнал этих кретинов из своего дома, в котором вот-вот, должна была зажечься страсть, но они настаивали вернуться на следующий день.

Мне казалось, что я разжег в Оксане некую страсть, дьявольскую страсть. Той ночью, она вела себя более открыта, чем в прошлую, что мне дико нравилось каждую минуту. Оксана делала доброкачественный минет, когда я сидел в постели, затем я ласкал ее клитор и вагину, проникая в нее пальцами и языком. Она стонала лучше и громче всех, кого мне приходилось трахать. Мы меняли позы, как поклонники камасутры. В постели был дым. Утром, она снова уезжала. Она не пила кофе, а только чай, пока ждала такси. Я боялся этого такси.

На третий день, когда я пил со своими приятелями, она явилась позже всех, когда все уже были пьяны и собирались домой. Оксана уже была пьяна и по ее взгляду на меня, я был и каплю влюблен и разочарован. Когда компания ушла, мы оказались в постели, и перед тем как мы разделись полностью, я что-то говорил про серьезные отношения, но она молчала, не ответив мне, ни слова, ни звука. Конечно, я не такой гондон как многие мужики, которые после отказа считают даму конченной шлюхой. Я бы мог остаться с ней, может быть, она перестала так куражить и пить? Мы ласкали друг друга, 69-ая поза, мы менялись этажами. Затес она прыгала на мне, скакала на мне, будто ей нужно было сдать норматив по физической выдержке на члене, от чего она кончала и ложилась в миссионерскую позу. Там приступал за дело я. Переворачивая ее тело, я был настоящим зверем. Я забрызгал всю ее спину, которая выглядела как нелепая картина начинающего художника.

И снова утреннее такси, увезло ее. Увезло как других моих женщин, их больше нет, кроме вот этой кассирши. Возможно, они где-то рядом, просто я испытал снова, чувства влюбленности, а когда так происходило, женщины терялись от меня, будто прятались от маньяка, то есть меня. Оксана в постели была хороша, даже слишком хороша, в порядке вообщем. Мне нравилась она.

Через несколько часов после ее уезда, мы созвонились с Петром, я расспрашивал про нее. Но в ответ получил пощечину, так как она жила в другом городе, а я там на хрен буду ей не нужен. Жесткая правда. Весь день я думал о ней. Поэтому на таких мыслях я написал на листке, что-то новое для себя, посвященное либо ей, либо той кто будет со мной.

Белый бархат земли,

Жуткие метели

Путем дальним меня завели

Один в пустой постели

Ты тоже, как и все ушла

Моя жизнь смыслом пуста

Оставил тебе свои ключи

За окном холодные дни

Сними с меня оковы одиночества,

Что повесила судьба

Со мной стены говорят

Не уходи, останься навсегда

Мы будем долго в постели лежать

Слушать блюз, курить, выпивать

В экран смотреть да книги читать

Как ты не можешь понять?