Приключения «Идиота» (СИ)

Меня аккуратно пронесли через несколько комнат и опустили на кровать. Я благоразумно прикрыла глаза и изобразила безвольное спящее существо. Так, по крайней мере, у меня будет время на принятие решения. Какого именно, я пока понятия не имела.

Дверь за пахучим мужчиной закрылась, и я снова смогла открыть глаза. Понемногу привыкнув к темноте и оглядевшись по сторонам, я удостоверилась, что никакая непосредственная опасность мне не угрожает.

Комната была довольно большой и при свете луны и звёзд я разглядела вполне приличную обстановку дачной спальни. Запах здесь тоже был приятным. Пахло свежим деревом и еще чем-то неуловимо домашним. Странное место для тюрьмы. А в том, что это моя новая тюрьма, я нисколько не сомневалась. Зачем же меня тогда было связывать и куда-то увозить?

Как любой современный человек, хорошо знакомый с киношной романтикой детективных сериалов, я стала действовать по усвоенным с детства стандартам. Перво-наперво надо попробовать освободить руки — для побега одних свободных ног было маловато. Я села на кровати и стала извиваться змеей, всячески пытаясь ослабить веревки. Покрутившись эдак минут пятнадцать и слегка выбившись из сил, я поняла, что с веревками мне не справиться. Ладно, наплевать. Что у нас там в программе следующим номером? Попытки звать на помощь отпадают.

Я встала и тихонько подошла к окну. Деревянные половицы предательски поскрипывали под ногами, и я ступала, тщательно выворачивая ступни и для верности высунув язык. Язык — это так, детский рефлекс. А вот насчет ступней я где-то читала. Оказалось, книги иногда тоже врут. Деревяшки скрипели под моими ногами, нисколько не обращая внимания на мои почти профессиональные балетные «па».

Я подошла к окну и выглянула во двор. И ничего. Темнота, непроглядный черный мрак и ни одного огонька вокруг.

Я вернулась и легла на кровать. Невеселые мысли нагрянули кучей, и я уже чуть было не начала отчаиваться. Вот дура! Далась тебе эта книжка. Ведь знаешь же, чем такие детективчики иногда заканчиваются. И чего ты добивалась? Справедливости? Так ее люди уже две тысячи лет восстанавливают, все восстановить не могут. А может и дольше.

Так я лежала и ругала себя почем зря. Время тянулось медленно и ничего не происходило.

Видимо, это обстоятельство понемногу отрезвило меня. А что, собственно, произошло? Ну, увезли тебя неизвестные дяди в неизвестном направлении. Ну и что. Никто ведь еще не приходил и никаких претензий не предъявлял. Вот когда придут, тогда и надо будет думать, что им отвечать. А сейчас можно пока подумать о более полезных вещах. Например, что это за очкарик и откуда он взялся на выставке? Да еще и не помог мне, сволочь, в таком пикантном положении! Стоп. А что он мне там советовал, дурья башка. Ну, конечно! Отдать книжку. Вот так просто! И все мои мучения коту под хвост. Он мне не сказал, кто его прислал, но я шестым чувством уловила откуда подул ветер. И что же это получается? А получается, что Вадим все это время незаметно от меня самой наблюдал за всеми моими художествами, и, значит, он и сейчас может быть где-то рядом. Какая же я идиотка! Но послушайте, граждане, меня просто использовали в качестве живца! Вот гад! Я этого ему никогда не прощу! А еще тихоней прикидывался.

От возмущения я готова была уже лопнуть, как вдруг услышала, что по коридору кто-то идет. Предательский пол скрипел не только под моими ногами. Не зря говорят — нет худа без добра. Я мысленно стала готовиться к непростому разговору. А то, что разговор может быть непростым, мне подсказывал мой детективно-сериальный опыт. Обычно бандит, входя в комнату жертвы этакими кошачьими неторопливыми шагами, потирает руки в предвкушении медленной расправы. Он хищно и злорадно улыбается, щурит глаза, как кот перед банкой сметаны, и только что не мурлычет от удовольствия. Но о том, что обычно происходит после, мне думать совсем не хотелось. Говорят, что у приговоренного к казни вся жизнь прокручивается перед глазами как ускоренный фильм. Это может понять только тот, кто был на моем месте. И я вас клятвенно заверяю: это — чистая правда!

Шаги приближались, и я зажмурила глаза. Зачем я это сделала, я понятия не имею. Наши инстинкты иногда работают независимо от нас. Скрипнула дверь, и я почти физически, кожей, почувствовала в комнате присутствие постороннего человека. И еще — будете смеяться — по запаху. Что-то у меня сегодня перегруз в этом плане. Наверное, сегодня Всемирный День Парфюмера.

Человек постоял немного около двери, а потом просто включил свет. Такого поворота событий я не ожидала. То ли от неожиданности, то ли от того что нервы были натянуты до предела, я издала дикий вопль и открыла глаза. У двери стоял мужик и откровенно меня разглядывал. Мой рот перестал издавать звуки и закрылся сам собой. Вот так мы и застыли оба, разглядывая друг друга. Я — лежа на кровати, а он — стоя посреди комнаты, как деревянный чурбан. Так прошло минуты полторы. Мои глаза, наконец, привыкли к свету, а мозги обрели способность здраво соображать. И чем больше я смотрела на моего визави, тем сильнее расширялись его глаза. Да и мои, видимо, тоже не отставали. Дело в том, что передо мной возник через много-много лет мой задушевный друг и одноклассник Колька Косой. Не передать словами, сколько с ним было излазано заборов и съедено недозрелых соседских яблок. Но самое интересное, что этот субъект был по уши влюблен в меня с пятого по десятый класс. То есть, ровно до того момента, как судьба развела нас по разные стороны жизни.

Понемногу осознав происходящее, я почувствовала такое облегчение, что из меня буквально фонтаном вырвался смех. Я хохотала, как сумасшедшая, представляя, как мы с Колькой сейчас выглядим со стороны. Я, лежащая на кровати и связанная, как Муха-Цокотуха, и он — злобный старичок-паучок. Это же умора! Колька, с которым мы играли в казака-разбойника, лазали по подвалам и крышам, как настоящие мушкетеры-тимуровцы, и вдруг он — мой похититель.

Колька растерянно уставился на меня, истерично хохочущую и извивающуюся на кровати. Любой психолог вам скажет — чтобы победить противника, надо действовать нетрадиционно. Куда уж нетрадиционней!

Нахохотавшись досыта, я села на кровати и сказала:

— Коль, развяжи мне руки, а то у меня уже все тело затекло. Это первое. А второе — я хочу есть. И чаю. Пока всё. — Я вела себя почти нагло. Но из босоногого детства я хорошо помнила, что с Колькой надо вести себя именно так. Он всегда был неуправляемым элементом. И поэтому понимал только язык приказа или силы.

Колька послушно подошел ко мне и развязал руки. Ура! Сработало! Я растирала затекшие запястья и делала вид, что все, что со мной сейчас происходит — абсолютно естественная ситуация. Вроде как, меня каждый день похищают бывшие одноклассники, а я у них потом прошу чаю, и мы вспоминаем былое за чашечкой этого чудесного напитка.

Закончив упражнения с запястьями, я подняла голову и посмотрела на него в упор.

— Ну, здравствуй, друг мой. Так это ты за мной охотишься? — Мой голос был насмешлив.

— Да. Судьба иногда преподносит нам неожиданные сюрпризы. — Колькин голос был и знакомым и незнакомым одновременно. В нем появились басовитые ноты человека, привыкшего отдавать приказы. Я на мгновение почувствовала себя неуютно. Может, моя самонадеяннось излишня? Ведь, столько лет прошло, человек мог и измениться. И ко мне охладеть. Холодок подул в моей душе. Но я быстро прогнала этот незваный сквознячок и решила гнуть свою линию. А что мне еще оставалось?

— Присаживайся, поговорим. А то как-то неудобно мне снизу вверх на тебя смотреть, — мой голос был весел и игрив.

Колька хмыкнул, но предложение мое принял.

— Это ж сколько мы не виделись? Лет пятнадцать? Больше? — я изобразила на лице самую свою обворожительную улыбку. Может, сработает?

Видимо, действительно сработало. Напряжение, царившее в комнате как невидимый электрический ток в розетке, вдруг куда-то исчезло. И нас словно прорвало. Посыпались бесконечные «а помнишь…, а помнишь…» И мы навспоминали такую кучу всего, что я думала, как это может быть, чтобы в памяти столько всего хранилось. И как мы намазали вареньем стул учительницы по физике, и как полезли в соседский сад за яблоками, а там оказалась здоровенная собака, которая укусила Кольку за ногу. И он после этого месяц хромал. Но Колька в отместку эту собаку приручил, и мы в тот сад все же залезли, пусть на месяц позже, но с полным комфортом — собака ластилась к Кольке, а он ее гладил и кормил колбасой на радость мне и нашим друзьям. Яблок мы тогда объелись до отвала, но от немытых фруктов всей дружной стаей загремели в больницу. Вот смеху было! Но позже. Сначала никто из нас смеяться не мог по физиологическим причинам.