Вино фей (СИ)

- Мне кажется, он много слышал о нас от кузена Селентайна, по крайней мере, тот говорил ему, что у него две кузины, и милорд спрашивал меня о мисс Хейвуд, и...

- Он спрашивал о Вирджинии? - переспросила леди Хейвуд

Черити кивнула: она помнила, как указывала его сиятельству на кузину, и как тот обернулся на неё.

- Да, но он не мог подойти ни к ней, ни к мисс Сесили.

- Почему?

- Но... как же? - Черити растерялась. - Леди Рэнделл ведь сказала ему о том, что Вирджиния помолвлена. Это не держалось в секрете, и все знали об этом. И что Сесили должна выйти замуж за моего кузена Винсента - про это тоже говорили. Даже слуги болтали, и Энтони говорил.

- Хорошо, - лицо леди Дороти просветлело, - пора завтракать. Их сегодняшний визит не продлится больше четверти часа, ты должна быть любезна с мистером Клэверингом - вчера он очень отличил тебя.

- Ну, он же видел, что лучших разобрали, - улыбнулась Черити и, заметив улыбку леди Дороти, поняла, что мир с тётушкой восстановлен. - А я не могла бы после завтрака прогуляться?

- Конечно, малышка, но около двух будь дома.

Позавтракав, Черити собралась к пастору, но едва вышла из дома, её окликнула Лиззи.

- Мисс, говорят, вчера милорд танцевал только с вами, а на этих гордячек мисс Джин и мисс Сесили даже и не глянул? - глаза Лиззи горели мстительным и торжествующим блеском: она не любила капризы мисс Хейвуд, да и мисс Кассиди явно не жаловала.

- Да нет, же, Лиззи, он же знал, что одна просватана, и другая скоро будет помолвлена.

- Подумаешь, кого это останавливало?

Черити развела руками, кивнула Лиззи, и пошла к Стэнбриджам, по дороге размышляя, сколько времени идёт письмо до Бата и как быстро ей ответит мисс Стивенс.

Черити миновала Фортесонхилл, на этот раз едва удостоив его взглядом, спустилась в ложбину и вдруг замерла. В синем весеннем небе за кустами шиповника и тёрна парил воздушный змей. Черити запрокинула голову и с замиранием сердца следила его полёт. Для неё змей был подлинно "причастен жизни".

Это было одно из немногих воспоминаний об отце. Он словно чувствовала, будто её кто-то тянет за локоть, ощущала дрожь и волнение -- когда разматывала верёвку своего змея, и он поднимался вверх и парил среди облаков, а груз детских страхов и надежд - взлетал вместе с ним. Змей и сейчас оставался частью её лучших воспоминаний, казался ей "весёлым детищем стихий", товарищем детских игр, близнецом самых ранних радостей.

Она, миновав кусты на склоне, была немало удивлена: змея запускал его сиятельство милорд Клэверинг. Он был в одной рубашке, без сюртука, штаны для верховой езды, заправленные в высокие сапоги, были основательно перепачканы, но лицо его горело одушевлением. Он сидел на траве и, напрягая руки, заставлял змея трепетать на ветру.

-О, мисс Вишенка, - Клэверинг издали заметил её. - Вам тоже по душе эта забава? - Он поднялся с травы и спустил змея ближе к земле, укоротив верёвку.

-Да, но я не ожидала, что она нравится вам, милорд.

-Это почему? - риторически возразил он, явно не ожидая ответа. - В юности мы стремимся повзрослеть, а в зрелости жаждем подобрать игрушки, радовавшие нас в беспечном детстве. - Он осторожно сворачивал змея, опуская его всё ниже. - В детстве мать водила меня в сад в Лондонском предместье. Хожу ли я туда теперь? Нет, сад заброшен, но я открываю шкатулку памяти, и накатывает воспоминание, словно покрытое сахарной пудрой и украшенное праздничной мишурой. Клумбы шпорника, оправленные в золото ноготки, вокруг которых жужжат пчелы, посыпанные гравием дорожки, продавец сладостей, -- мне кажется, будто я и сейчас гляжу на них сияющим взором. Все цветы, что я видел потом, кажутся мне повторением того сада, побегами и черенками, украденными с клумбы памяти.

Тут он прервал себя.

-Но я заболтался. А куда это вы собрались в такую рань, мисс Фейри?

-Миссис Кассандра Стэнбридж вчера пригласила меня зайти.

-Миссис Кассандра Стэнбридж? Это такая высокая леди с глазами сивиллы? Жена пастора? Я ещё не всех тут запомнил. Вы помните моё предостережение насчёт её сына?

- Да, но мне хотелось бы знать, на чём оно основано? - поинтересовалась Черити.

-На услышанном мною разговоре. Ваш кузен, какой-то пучеглазый господин и мистер Стэнбридж обсуждали вас, и мистер Стэнбридж счёл вас лёгкой добычей, а ваш кузен отнюдь не противоречил ему. Я вспомнил рассказ Селентайна и понял, что вступиться за вас некому. Мне не хотелось бы, сестра моего друга Флинна попала в беду.

Черити нахмурилась и вздохнула. Сказанное графом подтверждалось явной ложью Энтони, но неужели даже он ей совсем не друг? Думать ей об этом не хотелось.

Она сменила тему.

- Говорят, вы жили в Италии и Франции, почему решили обосноваться в наших краях?

- Вас это удивляет? Плутарх в своем трактате "Об изгнании" сравнивает тех, кто не в силах жить вдали от родины, с глупцами, которые считают, что в Афинах луна прекраснее, чем в Коринфе. Но я так не считаю, хоть она красива над Стоунхенджем.

Черити рассмеялась, тоже вспомнив былую шалость.

- Я однажды была там ночью - в детстве, - неожиданно для себя самой заговорила она. - Мы пошли с кузеном Льюисом. Была такая ночь, когда луна воет на волков, и такая тишина, что если бы дышали мёртвые в гробах, я слышала бы их дыхание. Луна была ущербная, маленькая и красновато-жёлтая, вся в каких-то червоточинах и прожилках, клочковато оборванная, точно обгрызенная с одного края мышами. Я тогда поняла, что Шекспир писал про макбетовых ведьм именно такой ночью. Однако, простите, я тоже заболталась, а мне пора, - опомнилась она.

Он улыбнулся и приложил пальцы к волосам, словно снимая несуществующую шляпу.

Черити перешла через мост и вскоре оказалась рядом с домом Стэнбриджей, но не вошла, а присела на скамью за кустами самшита и задумалась.

Милорд Клэверинг при ближайшем знакомстве оказался человеком неглупым и интересным, живым и свободным. И сегодня его глаза снова не были стеклянными. Но что тогда могло напугать в нём мисс Флору Стивенс? А ведь она была не просто испугана, но потрясена и убита встречей с Клэверингами. Сегодня была среда, а письмо в Бат Черити отправила последней почтой в воскресение. Если мисс Стивенс откликнется немедленно - ответное письмо должно прийти завтра или послезавтра.

"Зеркало показывает нам наше отражение, но не позволяет видеть его собственные глубины...и упаси нас Бог разбить эти стекла, Черити. Они изрежут в кровь..." - вспомнила она слова мисс Стивенс. Что она имела в виду?

Но верить ли словам его сиятельства о Стэнбридже? Черити поверила. Поверила потому, что в ней неосознанно проступило понимание, что едва ли Стэнбридж может быть намного возвышенней душой, чем его друг мистер Крайтон, а Энтони, раз они дружны и члены одной компании, такой же, как они. Ей просто польстило, что мистер Стэнбридж обратил на ней внимание, и она вообразила невесть что.

При этом было странно, что пастор, мистер Энджел, человек приличный и учащих их добродетели, не научил сына должному.

Черити вздохнула и пошла к дому пастора.

Миссис Кассандра сидела одна - пастор с сыном были в храме.

-О, Черри, - она позвонила и приказала принести чайный поднос.- Я рада, что ты пришла. - Миссис Стэнбридж была сегодня несколько бледна и казалась больной. - Я хотела поговорить с тобой, ибо едва ли Дороти найдёт на это время.

Черити села за стол и внимательно посмотрела на жену пастора.

-Как я поняла вчера при твоём выходе в свет, ты куда умнее и старше, чем кажешься. Но есть вещи, которые способны вскружить голову любой девице, как бы умна она не была. Я говорю о вчерашнем предпочтении, оказанном тебе милордом Клэверингом.

Черити молчала, продолжая слушать.

- Милорд, как я поняла, светский человек, он весьма галантен, но глупо ждать от него пустых и мимолётных увлечений. Он слишком богат, чтобы охотиться за приданым, но то, как он вёл себя вчера - удивило всех. Светский человек не выделяет сразу одну девицу, оскорбляя этим всех остальных, тем более - особу молодую, неопытную, только что появившуюся в свете. Его поведение было очень странным и спровоцировало неприязнь к нему и неприязнь к тебе. Я понимаю, - сказала миссис Кассандра, заметив вздох Черити, - не ты тому виной. Ты даже не очень-то хотела ему понравиться, в отличие от многих. Но ты должна понять, что его статус таков, что никто и никогда не выскажет ему в лицо недовольства его поведением, вместо этого всеобщее разочарование обернётся против тебя. Ненависть к людям, попавшим в милость, вызвана жаждой этой милости. Досада на её отсутствие смягчается презрением ко всем, кто ею пользуется: мы отказываем им в уважении, ибо не можем отнять того, что привлекает к ним уважение тех, кто одарил их милостью.