Гранатовые джунгли (ЛП)
Гранатовые джунгли (ЛП) читать книгу онлайн
Я узнала, что сотни тысяч людей, а теперь и миллионы, меня прочли, и многие из них были достаточно великодушны, чтобы сесть и написать мне об этом. Я никогда не ждала таких теплых откликов. То, что больше всего меня поразило при этом - как некоторые люди не могли смириться с фактом, что героиня стала лесбиянкой. Я все время недооцениваю недостаток сексуальной изощренности в нашей стране. С одной стороны, кажется, что мы все одержимы сексом, в его непривлекательной и незрелой форме; с другой стороны, мы наказываем людей за то, что они им наслаждаются. Это было для меня бессмысленно, когда я писала «Гранатовые джунгли», и пятнадцать лет спустя это все еще не имеет для меня смысла. На самом деле эта моя первая повесть – о цене свободы. Ее центральная тема - та цена, которую личность платит за свою свободу. Поскольку героиня молода, и я была молода, когда писала о ней, счет не слишком высок. В более поздних повестях я продолжала писать о личной свободе, но я смогла уже вырасти как личность и, надеюсь, как художник, до той степени, на которой можно исследовать цену, которую платит за свободу все общество. Как американцы, мы с вами знаем только сильнейшее противоречие между личной свободой и стабильностью общества. Это настолько является частью нашей жизни, что, может быть, мы иногда забываем об уникальности опыта своего народа. Мы, то есть наш народ, никогда не определялись до конца, каким путем мы пойдем. Другие общества, например, японское, приняли свое решение. Для Японии стабильность превыше всего. Эта постоянная борьба американцев между истинной индивидуальностью и истинной общностью – то, что делает нас такими подвижными и, очевидно, такими творческими. В «Гранатовых джунглях» у меня впервые возникли еще две темы. Одна – это простой вопрос: необходимо ли для организации общества, чтобы в нем присутствовала группа изгоев или низший класс? По-моему, для нашего общего будущего эта тема будет становиться все важнее и важнее. Другая тема, та, которую большинство людей не заметило в «Гранатовых джунглях», и, может быть, в других моих повестях, такова: что значит быть христианином? Сцена рождественского спектакля в «Гранатовых джунглях» для христианской традиции гротескна. Я не уверена, что значит быть христианином (я лютеранка), даже когда я «знаю», чему меня учили. Мне удивительны те люди, которые абсолютно уверены в ответе; и мнение Бога у них на удивление похоже на их мнение. Эта проблема стоит минуты вашего времени. Важно помнить древнейшие корни нашей цивилизации, и это Афины, а не Иерусалим, который был внесен в нашу культуру позже. Наши древнегреческие матери и отцы (отцы забрали себе всю славу) разрабатывали религиозные празднества, когда они не только восхваляли своих богов, но и посмеивались над ними. Они, наверное, ожидали, что бессмертные не прочь иногда посмеяться, хотя бы даже над самими собой. Поэтому я спрашиваю, зачем же Богу было давать мне чувство юмора, если Он(а) не хочет, чтобы я им пользовалась? Если Аристофан мог схулиганить, не вижу причин, почему бы мне этого не сделать. Насколько я знаю, гром с ясного неба не разразил Аристофана, когда он писал в пятом веке до нашей эры, в Афинах. Я считаю, что должна изучать религию в комических терминах. Если мы не можем найти смешное в религии, разве это не значит, что наша вера настолько слаба, что не выдержит такой проверки? И что это тогда за вера? Как говорила моя мама: «Когда нет веры, волей-неволей появляются дьяволы». Она оказалась почти пророком, моя мама. Я верю, что смех – это еще один путь найти свою веру. Желаю вам многих лет смеха. Если «Гранатовые джунгли» заставили вас немного посмеяться, я счастливая женщина. Если нет, я все равно счастливая женщина. А вы, может быть, найдете повод посмеяться где-нибудь еще. Надеюсь, что еще через пятнадцать лет я напишу еще какое-нибудь предисловие к этой книге. Надеюсь, что я буду делать это до ста лет, а потом, наверное, успокоюсь. Я отчаянно хочу дожить до ста лет, потому что Жизнь хороша, волшебна, чудесна, и даже когда она не такая, я все равно не хочу упустить из нее ни одной минуты. Учитывая альтернативу. Наслаждайтесь жизнью, милые мои. Это все-таки не репетиция в костюмах. С любовью, Рита Мэй Браун. Февраль 1988 года, Шарлоттесвилль, Вирджиния.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Она поцеловала меня, долгим, мягким поцелуем. Она говорила серьезно. В такие моменты от интеллектуального анализа нет никакого толку, так что я забросила все мысли о последствиях и целовала ее шею, плечи, а потом возвращалась к губам.
Остаток семестра мы провели в постели, вылезая только затем, чтобы сходить на занятия или поесть. Фэй стала исправлять оценки, потому что это было единственным способом остаться вместе, и забросила выпивку, потому что нашла кое-что повеселее. В «Хи-Омеге» начали думать, что Фэй умерла и попала на небеса. «Трем Дельтам» оставалось только одно - слать мне срочные сообщения по почте. Нам было восемнадцать, мы были влюблены, и не помнили, существует ли весь мир - но мир помнил, что мы существуем.
До самого февраля я не замечала, что в коридоре никто с нами больше не разговаривает. Беседы прекращались, когда одна из нас или мы обе прогуливались по коричневым коридорам. Фэй пришла к выводу, что все они схватили хронический ларингит, и решила их вылечить. Она подключила запись «Клуба Микки-Мауса» {35} к уродливой кирпичной колокольне, с которой раздавались сигналы на перемены. Потом она объявила нашим соседкам по общежитию, что в три часа тридцать минут подлинная природа этого университета будет открыта во всеуслышание с колокольни. Как только запись разнеслась по университетскому городку, Дот и Карен выскочили из соседней двери, чтобы похихикать над успехом Фэй. Как только они повернулись, чтобы уходить, Фэй прямо спросила:
- Почему это вы с нами больше не разговариваете?
На лице Дот отразился ужас, и она сказала полуправду:
- Потому что вы все время сидите в своей комнате.
- Враки, - возразила Фэй.
- Должна быть другая причина, - добавила я.
Карен, разозленная нашей бестактной прямотой, изволила процедить:
- Вы обе столько времени держитесь вместе, что похожи на лесбиянок.
Я подумала, что Фэй собирается запустить в Карен учебником химии, так покраснело ее белое лицо. Я взглянула Карен прямо в лицо и спокойно сказала.
- Это правда.
Карен отшатнулась, как будто ее ударили по лицу грязной тряпкой.
- Вы больные! Вам не место там, где кругом девушки.
Теперь Фэй вскочила на ноги и двинулась к Карен, а Дот, образчик храбрости, уже возилась с дверной задвижкой. Фэй выехала на встречную и прибавила газу:
- Что, Карен, боишься, что я пересплю с тобой? Боишься, приползу под покровом ночи и нападу на тебя? - Фэй непрерывно хохотала, а Карен застыла на месте. - Карен, если бы ты осталась последней женщиной на земле, я бы вернулась к мужчинам, ведь ты жеманная, прыщавая кретинка! - Карен выбежала из комнаты, и Фэй захохотала: - Ты ее видела? Вот же вялая задница!
- Фэй, мы, похоже, влопались. Она отправится прямо к институтскому психологу, и у нас могут быть проблемы. Нас могут даже вышвырнуть.
- Ну и пусть. Кому охота гнить в этом малообразовательном заведении?
- Мне. Это мой единственный шанс выбраться из болота. Я должна получить диплом.
- Можем пойти в частный колледж.
- Это ты можешь пойти в частный колледж. Я, черт возьми, не могу заплатить даже за свою еду.
- Слушай, мой старикан оплатит мое обучение, и часть времени мы можем работать, чтобы оплатить твое. Хотела бы я, чтобы он тебе отдал эти деньги! Мне этот диплом ни к черту не нужен. Но об этом и речи быть не может. В любом случае, он хочет, чтобы я оставалась в колледже, так что пошлет прибавку, чтобы у меня был стимул, и мы справимся, если будем работать.
- Я думаю, это будет потруднее, Фэй, но надеюсь, что ты права.
Через полчаса после того, как Фэй оскорбила якобы существующие сексуальные чувства Карен, ее вызвали в кабинет психолога, а меня послали к женскому декану, мисс Марни. Это создание было рыжей женщиной, похожей на телку, которая во второй мировой войне была майором в армейском корпусе. Она любила вспоминать свой военный опыт как доказательство, что женщины могут все. Я вошла в ее кабинет, как будто прямо со страниц журнала «Дом и сад» {36}, со всеми этими раскрашенными дощечками на стене. Одна из них, вероятно, была ей выдана в доказательство ее принадлежности к женскому полу. Она широко улыбнулась и энергично тряхнула мою руку.
- Садитесь, пожалуйста, мисс Болт. Сигарету?
- Нет, спасибо, я не курю.
- Мудро с вашей стороны. Теперь перейдем к делу. Я вызвала вас сюда из-за злополучного инцидента в вашем общежитии. Не будете ли любезны объяснить его мне?
- Нет.
- Мисс Болт, это очень серьезное дело, и я хочу помочь вам. Будет гораздо легче, если вы будете сотрудничать со мной. - Она водила рукой по стеклянной поверхности кленового стола и ободряюще улыбалась. - Молли, можно вас так звать? - Я кивнула. Что мне за дело, как она меня называет? - Я просмотрела ваше личное дело, и вы одна из наших выдающихся студенток - отлично учитесь, занимаетесь в теннисной команде, представитель первокурсников, член общества «Три Дельты» - вы далеко пойдете, как у нас говорят. Ха-ха! Мне кажется, вы из тех молодых женщин, которые хотят справиться со своей проблемой, и я хочу помочь вам с ней справиться. Такой человек, как вы, может многого добиться в этом мире. - Она доверительно понизила голос. - Я знаю, вам пришлось нелегко, обстоятельства вашего рождения, и прочее... ну, у вас просто не было таких преимуществ, как у других девушек. Вот почему я восхищаюсь тем, как вы смогли подняться над обстоятельствами. Теперь расскажите о тех трудностях, которые у вас возникли в отношениях с девушками и с вашей соседкой по комнате.
- Декан Марни, у меня нет никаких трудностей в отношениях с девушками, и я влюблена в свою соседку по комнате. Я счастлива с ней.
Ее всклокоченные рыжие брови, дорисованные коричневым карандашом, поднялись вверх.
- Эти отношения с Фэй Рейдер, м-м-м... интимного характера?
- Мы трахаемся, если это вы хотите знать.
По-моему, у нее в утробе что-то содрогнулось. Брызгая слюной, она пошла в атаку:
- Разве вы не находите в этом некоего отклонения? Разве это не тревожит вас, дорогая моя? В конце концов, это же ненормально.
- Я знаю, что в этом мире вообще ненормально быть счастливым, но я счастлива.
- Хм-м-м. Может быть, что-то скрыто в вашем прошлом, какие-то тайны в вашем подсознании, которые удерживают вас от здоровых отношений с противоположным полом. Я думаю, хорошо поработав со своим прошлым, с профессиональной помощью вы можете разбить эти блоки и найти путь к более глубоким, более значительным отношениям с мужчиной. - Она перевела дух и улыбнулась административной улыбкой. - Вы когда-нибудь думали о детях, Молли?
- Нет.
На этот раз она не могла скрыть свою обескураженность.
- Понятно. Что ж, дорогая моя, я договорилась, чтобы вы посещали одного из наших психиатров три раза в неделю, и, конечно же, вы будете раз в неделю встречаться со мной. Я хочу, чтобы вы знали, что я готова помочь вам пройти через этот этап. Хочу, чтобы вы знали, что я ваш друг.
Если бы у меня был в руках факел, я ткнула бы им в ее улыбающееся лицо, пока оно не стало бы таким же красным, как ее волосы. Факела у меня не было, так что оставалось только одно.
- Декан Марни, почему вы меня так упорно толкаете быть матерью и все тому подобное, если сами вы даже не замужем?
Она дернулась на стуле и отвела взгляд. Я нарушила социальный кодекс и привлекла внимание к ней.
- Мы здесь обсуждаем вас, а не меня. У меня было много возможностей. Я решила, что карьера важнее для меня, чем домашнее хозяйство. Многие честолюбивые женщины в наши дни вынуждены сделать подобный выбор.
- Знаете, что я думаю? Я думаю, что вы лесбиянка не хуже меня. Просто вы прячетесь по углам, вот и все. Ведь я знаю, что вы уже пятнадцать лет живете с мисс Стайлс с факультета английской филологии. Вы разыгрываете со мной этот номер, чтобы выглядеть прилично. Черт возьми, по крайней мере, я не скрываю, кто я есть на самом деле!
