Трилогия Крысы. Мировой бестселлер в одном томе

— Но именно ты позвала меня. Ведь я приехал в отель “Дельфин”, чтобы повидаться с тобой. И уже там… столько всего началось! Опять, как и в прошлый раз. Столько новых людей появилось. Столько умерло. Это же ты позвала меня — так или нет? Позвала — и повела меня куда-то…

— Нет, не так. Ты сам себя позвал. Я только выполнила роль твоей тени. С моей помощью ты сам позвал себя, и сам куда-то повел. Ты танцевал со своим же отражением в зеркале. Ведь я — твоя тень, не больше.

Я душил ее, как собственную тень, — сказал Готанда. — И думал: если я убью эту тень, жизнь наконец-то пойдет как надо…

—Но зачем кому-то плакать по мне?

Она не ответила, а поднялась со стула и, цокая каблучками, подошла ко мне. Опустилась на колени, протянула руку и тонкими, нежными пальцами скользнула по моим губам. И затем коснулась висков.

— Мы плачем о том, о чем ты больше не можешь плакать, — прошептала она очень медленно, словно уговаривая меня. — О том, на что тебе не хватает слёз. И скорбим обо всем, над чем тебе скорбеть уже не получается.

— А как твои уши? Еще не потеряли своей силы?

— Мои уши… — она чуть заметно улыбнулась. — С ними все хорошо, как и прежде.

— Ты могла бы сейчас показать свои уши? — попросил я. — Очень хочется пережить это снова. Как в тот раз, в ресторане, когда мы встретились. Ощущение, будто мир перерождается заново. Все время его вспоминаю…

Она покачала головой.

— Как-нибудь в другой раз, — сказала она. — Сейчас нельзя. Это ведь не то, на что можно смотреть всякий раз, когда хочется. Это можно лишь когда действительно нужно. В тот раз было нужно. А сейчас — нет. Но когда-нибудь еще покажу. Когда тебе понадобится по-настоящему.

Она поднялась с колен и, отойдя на середину комнаты, ступила в отвесные струи света. И долго стояла так, не шевелясь, спиною ко мне. В ослепительном солнце ее тело словно таяло понемногу, растворяясь меж пляшущих в воздухе пылинок.

— Послушай, Кики… Ты уже умерла? — спросил я.

Не выходя из солнечных струй, она развернулась ко мне на своих каблучках, будто в танце.

— Ты о Готанде?

— Ну да, — сказал я.

— Готанда считает, что он меня убил.

Я кивнул.

— Да, он и правда так думал.

— Может быть, и убил, — сказала Кики. — В его голове это так. Так ему было нужно. Ведь, убив меня, он наконец-то разобрался с собой. Ему нужно было убить меня. Иначе он бы не сдвинулся с мертвой точки. Бедняга… — вздохнула она. — Но я не умерла. Я просто исчезла. Ты же знаешь, я люблю исчезать. Уходить в другой мир. Все равно что пересесть в соседнюю электричку, что бежит параллельно твоей. Это и называется “исчезнуть”. Понимаешь?

— Нет, — признался я.

— Ну, это же просто! Смотри…

С этими словами Кики шагнула из лучей света и медленно двинулась к стене. И даже подойдя вплотную к стене, не замедлила шага. Стена поглотила ее, и она исчезла. Вместе со стуком своих каблучков.

Я сидел, онемев, и разглядывал стену, поглотившую ее. Самую обычную стену. В комнате не осталось ни движений, ни звуков. Лишь в ослепительных лучах света плавно кружилась неутомимая пыль. Головная боль возвращалась. Я сидел, прижимая пальцы к вискам, и не мог отвести глаз от стены. Значит, в тот раз, в Гонолулу, она тоже ушла сквозь стену…

— Ну, как? Правда, просто? — раздался вдруг голос Кики. — Сам попробуй.

— Но разве я тоже могу?

— Ну я же говорю — это совсем несложно. Попробуй. Просто встань и иди, как идешь. И тогда окажешься по эту сторону. Главное — не бояться. Потому что бояться нечего.

Я взял телефон, поднялся с дивана и, волоча за собой провод, двинулся к тому месту в стене, где исчезла Кики. Ощутив поверхность стены у себя перед носом, я слегка оробел — но, не сбавляя шага, двинулся дальше. И не почувствовал никакого удара. Просто на пару секунд воздух стал непрозрачным, и все. Непрозрачным и немного другим на ощупь. С телефоном в руке я пересек полосу этого странного воздуха — и вновь оказался у своей кровати. Сел на нее и положил телефон на колени.

— Действительно, просто, — сказал я вслух. — Проще не бывает…

Я поднес трубку уху. Линия была мертва.

И все это — сон?

Наверное, сон…

Кто, вообще, в этом что-нибудь понимает?

43

Когда я прибыл в отель “Дельфин”, за стойкой в фойе дежурило три девицы. Все трое, в неизменных жакетиках и белоснежных блузках без единой морщинки, поклонились мне с натренированной жизнерадостностью. Юмиёси-сан среди них не оказалось. И это страшно разочаровало меня. Да что там разочаровало — просто привело в отчаяние. Я-то рассчитывал сразу же увидеться с нею. От расстройства у меня даже язык к нёбу прилип. В результате я не смог выговорить свое имя как полагается, — и глянцевая улыбка девицы, которая занялась моим поселением, слегка потускнела. Взяв у меня кредитку, девица подозрительно ее осмотрела и, сунув в компьютер, проверила, не украдена ли.

Заселившись в номер на семнадцатом этаже, я сложил в угол вещи, сполоснул в ванной лицо и спустился обратно в фойе. Уселся там на мягкий, дорогущий диван для гостей и, притворившись, что читаю журналы, стал наблюдать за стойкой портье. Юмиёси-сан просто ушла на перерыв, убеждал я себя. Но прошло минут сорок, а она всё не появлялась. Только тройка девиц с такими же прическами, как у нее, мельтешили у меня перед глазами практически без остановки. Я прождал ровно час и сдался. Юмиёси-сан не уходила ни на какой перерыв.

Я отправился в город, купил вечернюю газету. Зашел в кафетерий и, потягивая кофе, просмотрел газету от корки до корки. Но ничего интересного не нашел. Ни о Готанде, ни о Кики. Сплошная хроника чьих-то других убийств и самоубийств. Читая газету, я думал о том, что, вернувшись в отель, наверное, увижу Юмиёси-сан за стойкой. Иначе просто быть не могло.

Но Юмиёси-сан не появилась и через час.

Я начал думать о том, что, видимо, по какой-то неизвестной причине Юмиёси-сан вдруг исчезла с лица Земли. Например, ее засосало в какую-нибудь стену. От этой мысли мне сделалось очень неуютно. И я позвонил ей домой. Но никто не брал трубку. Тогда я позвонил в фойе и спросил, на месте ли Юмиёси-сан.

— Юмиёси-сан со вчерашнего дня отдыхает, — сказала мне ее сменщица. — И выйдет на работу послезавтра с утра.

Черт бы меня побрал, подумал я. Я что — не мог позвонить ей и узнать об этом заранее? Почему даже не подумал о том, чтобы с нею связаться?

Увы, я думал только о том, чтобы поскорее залезть в самолет и прилететь сюда, в Саппоро. И, прилетев в Саппоро, немедленно с нею встретиться. Псих ненормальный. Когда я вообще звонил ей в последнее время? После смерти Готанды — ни разу. Впрочем, я и до того не звонил очень долго… С тех пор, как Юки стошнило у моря, и она сказала мне, что Готанда убил Кики, — с тех самых пор я вообще не звонил Юмиёси-сан. Просто ужас как долго. На столько дней оставил ее без внимания. Что с ней могло произойти за это время — одному богу известно. А ведь могло произойти что угодно. Запросто. Чего только не случается в этом мире…

С другой стороны, подумал я. Ведь я не мог ни о чем говорить. Ну, в самом деле, — о чем бы я с нею говорил? Юки сказала, что Готанда убил Кики. Готанда сиганул в море на “мазерати”. Я сказал Юки: “Ты не виновата”. А Кики заявила, что она — всего лишь моя тень… О чем тут говорить? Не о чем даже заикнуться. Я хотел встретиться с Юмиёси-сан, увидеть ее лицо. А там бы и подумал, о чем говорить. Как угодно — но только не по телефону.

И все-таки я не находил себе места. А вдруг ее засосало куда-нибудь в стену, и я уже никогда не увижу ее? Ведь скелетов в комнате было шесть! Пятерых я опознал. Остается еще один. Чей? Стоило лишь подумать об этом, и со мной начинал твориться кошмар. Становилось трудно дышать, а сердце так и норовило выскочить из грудной клетки, проломив к черту ребра. За всю жизнь до сих пор я не испытывал ничего подобного. Что же творится, спрашивал я себя. Я действительно люблю Юмиёси-сан? Не знаю. Я хочу ее видеть. Ни о чем больше думать я не в состоянии. Я звонил ей домой. Набирал ее номер, наверное, раз сто, пока не заныли пальцы. Но никто не брал трубку.