Ислам от монаха Багиры

— Слушай, Абдулла Петрович! — продолжал Козлов, и все-таки объясни мне, тупому, неужели ты не мог по-людски организовать свой липовый обыск? — Козлов взял лежавшую перед ним газету. — Ты даже не удосужился объяснить своему сообщнику… пардон, напарнику, зачем вы пришли к Кузину.

— Я боялся, что Кузин куда-нибудь запрячет рукопись, — попытался оправдаться Абдулла.

— Ну, и что в результате? Рукопись-то все равно не нашли! — Абдулла уловил в тоне неадекватного Козлова какую-то неуместную радость.

— Не нашли, — печально подтвердил Абдулла.

— Ладно, Аллах с тобой, ступай домой, — сказал Козлов, вставая и протягивая Абдулле свою крепкую мохнатую руку. — Все с тобой ясно.

— Владимир Алексеевич!

— Иди, иди, я все понял, — Козлов похлопал Абдуллу по плечу. — Насчет суда шибко не беспокойся. До этого дело, думаю, не дойдет. А если этот сукин сын Кузин суетиться начнет, так я его так прижму, гада, что у него всякая охота писать в газеты пропадет. Но и ты будь добр: сиди тихо дома и не суйся в очередные авантюры. Я тебя прошу, — совсем уже по-дружески добавил Козлов.

— Вы думаете, это Кузин в газеты написал? — усомнился Абдулла. — Вряд ли бы он успел за такое короткое время.

— Ну, не он, так его родственники, которых вы с Касумовым хотели изнасиловать, — Козлов засмеялся, в очередной раз показав великолепные белые зубы. — А вот с Комиссией уже никуда не денешься. Готовься, — пиши оправдательную речь. Кузин твой тоже придет. В общем, держись. Думаю, Комиссия будет где-нибудь через недельку. Что касается убийства на вокзале, — тебе все равно придется выступать в качестве свидетеля. Заказчиков преступления, скорее всего, не найдут, но нервы тебе попортят основательно. В любом случае, у тебя судейский иммунитет. Никто не видел, как ты убивал этих несчастных. Я надеюсь, что не убивал, — Козлов с хитринкой взглянул на Абдуллу.

— Владимир Алексеевич! — не выдержал Абдулла. — Неужели Вы…

— Ладно, ладно, — раскатисто загоготал полковник. — Пошутить уже нельзя. В общем, никто тебя в момент убийства не видел, а потому гуляй, пока не позовут. Нет у них на тебя улик, а если бы ты им или, лучше, мне сразу все, как было, рассказал, то вообще не было бы проблем.

— Да поймите же! — закричал Абдулла. — Не мог я каждому встречному и поперечному говорить об этом, Владимир Алексеевич!

— Ты на меня не рычи! — огрызнулся Козлов. — Вот посадят тебя, тогда будет тебе и встречный и поперечный. И нигилизмом правовым не занимайся! Я, конечно, со своей стороны попытаюсь объяснить милиции, кто ты и откуда у тебя ноги растут. Тем более, что рукописи твоей больше не существует. Про профессора твоего я пока тоже никому не скажу, но ведь ты сам понимаешь: когда Кузина за жабры возьмут, он молчать не будет. Но мы еще с тобой об этом поговорим. А ты теперь давай, — ноги в руки и беги писать бумажонки для своей Комиссии. Еще не хватало, чтобы из-за каких-то профессоров мы такого судьи лишились!

— Спасибо, Владимир Алексеевич! — последняя фраза полковника заставила Абдуллу забыть обо всех недоразумениях, возникших во время сегодняшней встречи. Наполненный тихим восторгом, Абдулла отправился домой.

Дома Абдулла застал Мадину, смотревшую телевизор. Аня с Зайнаб, успевшие возвратиться с работы, уже спали. Желание работать у двух старших жен не было вызвано материальными трудностями, — Абдулла полностью обеспечивал семью за счет своей судейской зарплаты и многочисленных публикаций по шариату. Но поскольку жены справлялись с домашней работой, держать их взаперти в праздном ничегонеделании было бы несправедливо.

Аня окончила Первый медицинский и трудилась в одной из городских больниц. Зайнаб по диплому была инженер-теплофизик, но работала бухгалтером в одной фирме, продававшей "халяльную [25] пищу для мусульман. Не работала только Мадина, учившаяся в Университете на заочном.

В ближайшие четыре дня ее одиночество будет прервано. Вот радость будет девочке, — подумал Абдулла, — а то видит мужа только утром и вечером, словом не всегда успевает перемолвиться. А еще через неделю компанию Мадине составит Аня. Сейчас у нее пошел седьмой месяц беременности, и она дорабатывает последние деньки перед декретным отпуском. Абдулла давно хотел иметь ребенка, но все как-то не было возможности: то командировки, то временные финансовые трудности, то еще что-то. Но теперь, спустя семь лет после женитьбы на Ане, Абдулла решил: или сейчас или никогда. Ане уже двадцать семь и ей самое время рожать здорового и умного ребенка.

Абдулла познакомился с ней на дне рождения у одного приятеля. Аня сразу понравилась ему, и через два месяца он сделал ей предложение.

Среднюю жену Зайнаб Абдулла встретил в поезде. Увидев, что молодая симпатичная мусульманская женщина путешествует одна, Абдулла сделал ей замечание и услышал в ответ, что ей не с кем ездить, поскольку она сирота и у нее нет братьев. Слово за слово, они разговорились, и через два месяца Абдулла сделал ей предложение.

И вот совсем недавно, менее полугода назад, на пороге квартиры Абдуллы появилась невысокая стройная девушка с большими добрыми глазами. Она назвалась Мадиной и сказала, что она — дочь троюродного дяди Абдуллы Гасана Иосифовича из Магадана. Абдулла слышал от родителей, что у него в Магадане есть замечательный дядя, который каждое лето настойчиво зовет их в гости. Но они так и не собрались, и знакомство Абдуллы с дядей и его, как выяснилось, очаровательной дочкой, не состоялось.

Мадина держала в руках небольшой чемоданчик и узелок. Когда они с Абдуллой вошли в квартиру, она опустила вещи на пол и, засунув руку во внутренний карман пальто, извлекла длинный конверт.

— Вот это Вам, Абдулла Петрович, от отца, — сказала Мадина и заплакала.

— Что случилось, уважаемая? — не зная, что в таких случаях следует делать, Абдулла растерянно смотрел на прекрасную гостью.

— Нет, ничего, простите, Вы читайте. Там все сказано, — прошептала Мадина, вытирая слезы.

Начиналось письмо от Гасана Иосифовича с приветствий и славословий в адрес Абдуллы и его родителей. Далее дядя излагал суть своей просьбы. Мадина — единственная его дочь. После его смерти она останется одна. Ее ближайшим родственником является Абдулла. Гасан Иосифович просил Абдуллу позаботиться о Мадине после его смерти.

Когда Абдулла закончил читать письмо, Мадина протянула ему пластиковую карту.

— Здесь все наши сбережения, — сказала она, глядя себе под ноги.

— Так значит, Гасан Иосифович…

— Да, — с надрывом в голосе произнесла Мадина и снова заплакала.

Абдулла взял Мадину за руку и провел ее в гостиную.

— Не плачь, Мадина, — Абдулла кивнул находившейся на кухне Ане, чтобы та приготовила поесть. — Отныне мой дом — твой дом.

Приютив Мадину, Абдулла поначалу хотел найти для нее приемлемую квартиру, но вскоре так привык к этой очаровательной хозяйственной девушке, что через два месяца предложил ей руку и сердце. Обе его жены были не против. Они полюбили шестнадцатилетнюю Мадину как сестру и соревновались в опеке над ней, стараясь подарить юной красавице как можно больше внимания и доброты.

Три жены Абдуллы не были чем-то необычным и удивительным для России. После бестолковой кровопролитной войны с Китаем, мужское население страны значительно сократилось, и на одного мужчину приходилось в среднем пять женщин. Во избежание демографической катастрофы, правительство официально разрешило многоженство для всех категорий населения, — вне зависимости от религиозной принадлежности. Мужчина, женатый более чем на одной женщине, получал от государства существенные дотации, а если у него еще было свыше пяти детей мужского пола, то такой мужчина мог вообще не работать, отдавая силы и опыт воспитанию будущих победителей демографической проблемы.

Абдулла хорошо помнил последнюю войну с китайцами. Тогда полегло около двадцати миллионов россиян. В одной Москве, где произошло восстание в Чайна-тауне, по разным подсчетам погибло от ста до двухсот тысяч человек. Восстание началось в связи с попыткой властей после начала войны с Китаем выселить почти полуторамиллионное население Чайна-тауна в другие регионы. Китайцы отказались уезжать и стали оказывать открытое сопротивление армии и милиции. В городе было страшно выходить из дома. Вооруженные хунвейбины разъезжали по улицам и, смеясь, расстреливали прохожих. Кремль оказался на осадном положении. Правительство срочно эвакуировали в Санкт-Петербург. Если бы не вовремя подоспевший полк латышских "зеленых" стрелков (элитного мусульманского подразделения Рижского гарнизона), — вся Москва оказалась бы в руках китайцев.