Лук и донос

- Эта чья книга?

- Еще до нас была, товарищ старший лейтенант, готовимся к политзанятиям в свободное от вахт время!

Капитан молча дернул бровью в сторону наглеца, прапорщик, стоя позади офицеров, осторожно осклабился, старлей же - видно что заволновался - взялся за дело всерьез: вещи так и полетели из шкафчиков: гражданские полуботинки, заготовки для дембельских альбомов, какие-то другие книжки, одежки...

- Это чье?

- Мое, товарищ старший лейтенант! - Старлей недоверчиво взвешивает на руке стопку армейских уставов, полный комплект, но Лук действительно держит при себе набор уставов и любит их изучать на досуге, выискивая и подчеркивая для памяти неоднозначности и сомнительные места, дабы потом, во время отмечания "дембельских ночей до приказа" щегольнуть в кругу сослуживцев эрудицией и опытом.

- "Беломор"? Никак нет, товарищ старший лейтенант, "приму" и "астру". "Беломор" у нас курят только штатские..., ну, гражданские, - там табаку слишком коротко набито, а стоит дорого.

- Так. Все, товарищ старший лейтенант?.. Так. Вот что, Лук! Сроку тебе до завтрашнего утра, до семи ноль-ноль: чтобы весь этот свинячий бардак превратился в образцовый армейский, подчеркиваю, порядок. Завтра перед разводом я лично проверю и если хоть соринку найду - пойдешь на дембель 31 июня, в 22-00, последним. Понял?

- Так точно! - В июне тридцать дней, но Лук не собирается опровергать капитана Богатова. Вовсе не факт, что тот заявится завтра с утра пораньше, но поработать придется как следует всем троим. Даже четверым, если считать его самого, дедушку Лука, но... Главное - пронесло! На этот раз. Скорее бы дембель, сколько можно ждать?

Лук встречает поужинавших воинов-кочегаров лежа, развалясь на топчане, посреди разрухи. На вопросы Князя и Степы отвечает раздраженным мычанием и стандартными ругательствами. И переводит разговор на практические рельсы:

-... мне-то по фигу, из любого положения на дембель уйду, а вот вам, в случае изгнания, долбить плац сапогами годы и месяцы. Выкинут - и пикнуть не успеете, как Женьку Румянцева тогда, за самоход. Короче, я поеду к цыганам, отужинаю форелью при свечах... Что, консервы?.. Ах, в томате? Сойдет. Ты, воин, Толик? - таскаешь уголь к каждому котлу и отвозишь шлак в аппендикс, все это в темпе и вдоволь, по заказам трудящихся, потом спать и в четыре ноль ноль сюда. Вы двое - за уборку и влажную уборку... Заткнулись! Я еще не закончил. Все ваши дурацкие шмотки и преждевременные альбомы засунуть в мешки, каждый в свой, помеченный. Мешки кладем в этот, большой мешок, а его я укрою в тайник за котлами, переждем недельку, пока бури улягутся. Увижу неположенное в шкафу или еще где на виду - сожгу.

- А сам ботинки в шкафу держишь! Что, не так, скажешь?

- И ботинки - в огонь! - Лук лихо швыряет "трофейные" гражданские ботинки (они малы на два размера, носить невозможно, однако жест эффектен, Лук любит эффекты) в топку. - Всем все понятно?

- Да, Лук, сейчас все сделаем. Ты прав.

- Князь?

- Чего? Ну чего сразу за шкирятник? - Князь делает попытку вырваться. - Я уже убираю. А только в шкафчиках, да?

- Нет. - Лук безжалостен. Всюду, кто ступает кривая нога офицера - должен быть порядок, либо полная иллюзия его. Тебе еще мыть в туалете.

- А чего я? Пусть молодой моет!

- Ты будешь мыть. Анашист хренов. Искупишь дерьмом и кровью. Я тебе посмеюсь, сволочь, я тебя научу смотреть мультики в собственном очке.

- А что? А что такое? - до Князя стало постепенно доходить происшедшее и он пугается задним числом.

- Ничего. Приду с ужина - все по очереди проверим состояние вверенного тебе сортирного узла. Если окажется грязно - повторишь. А завтра будешь ассистировать мне в колесовании.

- Чего? Чо делать?

- Буду карать Купца, ты мне поможешь. Сегодня днем хотел, да он не пришел. А зря, отделался бы гораздо легче. Начали уборку!

Лук не в духе. Заложил кто-то из своих. Не кочегарские, потому что кочегарские и про дальний тайник за котлами знают, а туда странный проверяющий не сунулся, свои - это ребята, с которыми два года бок о бок, кто в кочегарку к Луку ходит каждый день... Именно к Луку, Степе и Князю гостей принимать пока не положено... Кто вложил? Кто?

Лук надутым сычом сидит в углу, у крайнего котла, к нему не подойди - нарычит, а то и... Скорее, не ударит, Лук гораздо терпимее остальных дедов, но сегодня лучше подальше от него!

Ночь. Как всегда, когда Лук в любовной тоске, либо хандрит, он изгоняет младших кочегаров спать, а сам остается дежурить при котлах - очень приятная для Степы и Князя дедовская прихоть.

"Кто у вас курит беломор?" - Надо же какой тонкий выведывательный подход у товарища старшего лейтенанта! Рядовые Попых и Укуркин, Ефрейтор Косяков и сержант Обторчук, вот кто! Но они из другого полка.

Лук перебирает друзей и приятелей одного за другим... Геныч, Витька, Федя, другой Витька, Вася... Это исключено стопроцентно. Но с другой стороны - вложено ведь! И Луку начинают блазниться мотивы и поводы, по которым кто-то из корешков мог дрогнуть и... Но ведь стукнул кто-то конкретный! Вычислить, вычислить и... И что?

Муть в сердце... Лук думает и думает, и в четвертом часу ночи, а точнее утра - в апреле это почти рассвет - Лука озаряет идея, которою он ошарашен. Лук крутит головой и невольно хохочет, настолько она безумна и... парадоксальна, идея эта!

Суть ее проста, да и не нова в масштабах истории человечества: следует немедленно прекратить попытки вычислить доносчика, никому ни гу-гу, и жить до дембеля как ни в чем ни бывало! Да, да, да, оставить доносчика безнаказанным, а самому постараться изо всех сил ни на кого не думать! Это плохо, что безнаказанным, противно, а все же в сто раз лучше, чем давить гнилуху на каждого из друзей, примерять к ним предательство. Лук хорошо помнит, как у них в казарме завелся крадун, и как все друг друга подозревали, да подлавливали, пока, наконец, случайно не обнаружили гадину. Это было поганое время для дружбы.

Пусть лучше никто не виноват, чем каждый припорчен.

И тогда все будет как прежде!

Излагать же идею никому нельзя - не поймут.

А Купец? Тоже забыть? Не-е-ет, коллега Купцов - иное дело: он стопроцентно виноват, вина его очевидна и доказана жизнью, поэтому возмездие свершится. Но поскольку проступок его от раздолбайства и недомыслия, а не по злобе и плану, то, претерпев положенное, будет он очищен страданиями и полноценно прощен. Лук ухмыляется, он давно уже все продумал насчет Купца, пусть только тот придет на помывку... А доносчика придется простить заочно, ибо на одной чаше весов праведный зуд мщения, а на другой - друзья, которых так не хочется лишаться, всех вместе и никого из них!

Лук уговаривает себя, подпихивает к придуманному решению, в то же время понимая, что - ну просто невозможно забыть и не думать, и не угадывать! Невозможно.

На секунду Лук дрогнул, вновь было взялся пережевывать версии, в попытках вычислить...

Но Лук хлопает себя по коленям, решительно встает: пора будить сменщиков.

Баста гадать! На дворе весна, а на небе - солнце! В свои преклонные двадцать три Лук все еще готов добиваться невозможного.