Форс-мажор (СИ)

- Но что я могу, ведь вы меня только что... - не выдержал Лаки. - Собственноручно.

Шеф моментально убрал ладонь от лица - на веках ни слезинки! - и сказал:

- Наш последний шанс - Отто Форхандлер. Мерзавец должен нам денег. И если он раскошелится, все будет в ажуре. Но только быстро! Сегодня, сейчас, сию же секунду!

Душа Лаки радостно затрепетала:

- Конечно, - воскликнул он с готовностью, - я отправлю письмо с требованьем...

Каннингс оборвал его.

- Нет времени! Нужно действовать! Одна нога здесь...да чего там - обе ноги в зубы и вперед! - Он поманил Лаки пальцем, а когда тот приблизился, горячо прошептал: - Я верю в тебя, сынок! - И, не давая опомниться, сунул ему в руки тяжелую папку. - Вся информация здесь.

Лаки узнал папку - бархатная, цвета бордо. Та самая, которой чванился покойный Арчибальд Блум. И теперь она достается ему! Видимо, небеса, наконец, заметили его достоинства и отвалили от щедрот! Сейчас только к Форхандлеру за деньгами, а вечером с Мадлен в неизведанное. Во все тяжкие!

Лаки не заметил, как вывалился их кабинета и скатился по ступеням вниз, прижимая к груди заветную папку.

Улицы украсились первым снежком. Яркие осенние листья падали на побелевшую мостовую. Отчаянно торопясь, Лаки заскользил по ним и на ходу впрыгнул в паровой трамвай.

Выйдя из трамвая на улице Еловой, где и впрямь росли ёлки, Лаки увидел ряд одинаковых особняков. Пронёсся к номеру четырнадцатому, дёрнул за цепочку, услышав нежный перезвон, и замер.

Дверь открылась, и Лаки увидел высокого, статного господина в чёрном глухом сюртуке и узких брюках. Лаковые штиблеты так и сверкали, хотя солнце пряталось в тучах. Сверкал и чёрный бриллиант в галстучной булавке, которой господин заколол шейный платок. Лаки набрался смелости, улыбнулся и сказал:

- Доброго дня, я ищу господина Форхандлера!

Господин осмотрел Лаки и спросил, давая понять, что всех кого хотел, визитер уже нашел:

- С кем имею честь?

- Главный асессор "Хабара-Хабра" Маки... Мэддокс Мак-Дави, - ничуть не смущаясь холодностью приёма, сказал Лаки.

- Хм... Помнится, в "Хабаре" был какой-то асессор... Блум? Я просил его передать начальству, чтобы меня не беспокоили.

- Изволите взглянуть? - И Лаки протянул ему письмо о задолженности.

- Коллекторы, - с непередаваемым презрением сообщил Форхандлер, - имеют наглость быть назойливыми. Но чтоб посылать юнцов!

И он снова смерил взглядом молодого асессора, теперь уже от башмаков до сияющих голубых глаз.

- Когда сможете уплатить? - не сдавался Лаки. - Хорошо бы на этой неделе. Очень обяжете!

Отто некоторое время молчал. Казалось, он настолько удивлен, что просто отказывался верить. Наконец он озадаченно хмыкнул и, легонько ткнув Лаки пальцем в грудь, спросил:

- И что, ты взял и просто заявился ко мне, да? Совсем не боишься?

Лаки смущенно опустил взгляд, но, вспомнив печальные глаза шефа и заинтересованные - Мадлен, собрался и выпалил:

- Боюсь я или нет - не имеет значения! Значение имеет, что департамент налогов обязал вас оплатить...

Форхандлер разочарованно вздохнул, пробормотал что-то вроде "как знаешь" и захлопнул дверь перед носом Лаки.

Хорошее настроение не так-то просто испортить. Но когда на тебя наорут за невыполненное задание, да еще пригрозят увольнением, да откажут в свидании - настроение гарантированно ухудшится. С Лаки все случилось именно в таком порядке. Мадлен довершила разгром, сказав веско: "Удача и женщины любят решительных".

Лаки прибрёл домой, когда окончательно свечерело. Старик Битэн встретил его шаркающими шагами, кашлем и жидким овсяным супом. Лаки хлебал безразлично, не чувствуя вкуса.

- Плохо кушаешь, - огорчился дед. - Слышал я про девочку, она плохо кушала! Так унесла её нелёгкая к самой Снежной Деве. Пошёл её парень выручать, да плохо это кончилось.

- Ты спутал, - грустно улыбнулся Лаки. - Там всё кончилось хорошо.

Он ушёл к себе в комнату и раскрыл папку с делом Форхандлера. Парень давно отругал себя, что не сделал этого до визита на Еловую улицу. Наглость и самоуверенность лощеного типа с черным бриллиантом вызывали бешенство. Но не это главное - тип стоял между Лаки и его успехом на новом поприще! А значит, нужно найти слабое место господина Отто, и как можно скорее.

Начиналось дело расчетами, которые были для Лаки темным лесом. Он остановился на обрывавшем цифры описании. В нем значилось: "Господин О. Форхандлер. Род занятий - оказание услуг организациям и частным лицам. Подлежит налогообложению за семилетний период. Процентная ставка - тридцать, за вычетом расходов на ведение отчетности". В графе "Срок последней уплаты" стоял прочерк. О. Форхандлер не платил налоги семь лет! Как такое могло быть? Что за птица? И что за услуги?

Пробежав введение, Лаки отшвырнул папку и выругался:

- Мутный же ты тип, чёртов Отто!

В это время дверь скрипнула, и через порог с кряхтением перешагнул дед Битэн. Опираясь на палку, но все равно пошатываясь, он с напускной веселостью прошамкал:

- Ты, внучок, не обижайся на людей. А если кто обидит, так я слышал, что был когда-то джинн. А у него хозяин. И на кого хозяин укажет, тому джинн голову и отрубал.

Лаки от злости скрипнул зубами:

- Дед, джиннам нельзя убивать!

Когда дед скрылся за дверью, Лаки бросил взгляд на злосчастную папку. Та лежала, раскрытая на последней странице. А на ней крупными буквами было выведено: "Дело ведется главным асессором Гансом Груббером". Имя было перечеркнуто. И на его месте значилось другим почерком: "Фарадеем Будро". Последняя редакция гласила, что делом занимался Арчибальд Блум.

И тут Лаки осенило. Трое главных асессоров, все впоследствии усопшие! Не иначе их сгубила эта папка! Хотя... что может папка? Сгубил их Отто Форхандлер!

Лёг спать Лаки рано, укрылся с головой, но уснуть не мог. Часы тикали на столе, пока не пробили полночь. В спальне вдруг стало холодно, запахло то ли лилиями, то ли тленом. Лаки, дрожа, вылез из-под одеяла и обмер. А кто б не обмер! Ведь женщины в его комнате по ночам были редкостью. А тут...

Невысокая, но от этого не менее привлекательная дама в чёрном платье с белым кружевным воротничком. Немолода, но по причине безупречной ухоженности очаровательно прекрасна! На груди у незнакомки мерно поднимались и опускались в такт дыханию огромные часы на цепочке. Женщина молчала и испытывающе смотрела на Лаки.

- Д-доброй ночи, - прошептал паренек. - А вы к кому?

Дама села на краешек стула, постучала по столу тонкими пальцами в кружевных белых митенках. Звук получился как будто костяной.

- К тебе, Маки Мак-Дави. Пришла весточку передать от одного нашего общего знакомого.

Дама показала ему часы.

- Смотри! - И Лаки увидел, что минутная стрелка очень похожа на него. - Если ты станешь перечить Отто Форхандлеру, достаточно будет одного его слова, чтобы ты сошёл в дом Элимы Тод. - Она помолчала, а затем добавила с нехорошей, кривой улыбкой: - В мой дом.

Минутная стрелка резко скакнула. Лаки подпрыгнул вслед за ней и нервно икнул.

- Ты умный мальчик, - ласково сказала Элима Тод. - Качественный продукт, и я найду для тебя местечко... но позже. - Она поводила пальцем из стороны в сторону. - Не сокращай жизнь ради чужих денег, Маки Мак-Дави. В наших с Отто делах возвраты крайне редки. Мёртвым известно многое. Всезнание - одно из положительных сторон смерти. Но, увы, мертвые молчат.

Последние слова Лаки понял не до конца. Но уточнять не стал - ему и без того было боязно.

- Я не понимаю... - выдавил он.

Тут лицо гостьи перекосилось, из холодно-прекрасного став отвратительным и пугающим. А тело ее стало угловатым, зловеще скрючилось и напряглось, будто изготовилось к прыжку.

- Забудь дорогу в дом Отто! - прошипела Элима Тод. - Твое счастье, ты ему приглянулся, и он дал тебе шанс. Второго не будет!