Самый лучший папа

Он всегда делал домашние задания за кухонным столом без особого энтузиазма и воодушевления. На родительских собраниях Джози и Чарльз всегда расспрашивали учителей, интересуется ли Ноэль чем-то, увлекается ли хоть каким-то предметом. Этот вопрос ставил преподавателей в тупик. С подростками четырнадцати — пятнадцати лет всегда было сложно, но, как правило, к этому возрасту они уже определялись с выбором профессии. Но Ноэль Линч в юношеские годы лишь стал еще более спокойным и отрешенным, чем ранее.

Джози и Чарльз не раз задавались вопросом — нормально ли это? Конечно, Ноэль был спокойным мальчиком, и родители только радовались, что он не водил в дом толпы молодых парней и не сотрясал жилище безумными вечеринками. Но поначалу чета думала, что мальчик ведет духовно насыщенную жизнь и готовится стать священником. Но, как выяснилось впоследствии, они ошибались.

Тогда Джози предположила, что Ноэль просто не хочет быть священником, а подумывает стать иезуитом или проповедником. Но, вероятно, и это ее предположение было неверным.

Когда Ноэлю исполнилось пятнадцать, он заявил, что больше не хочет читать вместе с семьей молитвы Розария [1]и что это — бессмысленный ритуал с никому не нужным набором повторяющихся слов. Он не отказывался делать добро людям, помогая обездоленным, но вряд ли Господу Богу были угодны эти пятнадцать минут бесполезного монотонного жужжания.

Когда Ноэлю было шестнадцать, родители поняли, что он перестал посещать воскресную мессу. Соседи видели его праздно шатающимся у канала в то время, когда он должен был присутствовать в церкви. Тогда он заявил родителям, что не видит смысла оставаться в школе, поскольку там он уже вряд ли научится чему-нибудь новому. В конторе «Холлз» как раз набирали клерков, и там он сможет научиться основам офисной работы. Он сможет работать, чтобы не тратить время впустую.

Братья и учителя не приветствовали ситуацию, когда кто-то уходил из школы работать не по специальности, но в случае с Ноэлем все сходились на том, что заинтересовать парня чем-либо крайне сложно. Казалось, он не мог дождаться, когда закончится очередной школьный день. Может, оно и к лучшему, если он покинет школу сейчас. Пойдет работать в «Холлз» — большую торгово-строительную компанию, с еженедельным окладом, и там, возможно, определится сфера его интересов.

Джози и Чарльз с грустью думали о сбережениях, годами копившихся на счету почтовой сберкассы. Эти деньги никогда не будут потрачены на то, чтобы сделать из Ноэля священника. Один из братьев предложил Джози и Чарльзу потратить их на хороший отпуск, но чету это предложение несколько шокировало. Эти средства они копили для добрых деяний, для служения Господу — и они будут потрачены во имя Господа.

Ноэль нанялся на работу в «Холлз». Он знакомился со своими новыми коллегами без всякого энтузиазма и интереса. Так же, как и в приходской школе, среди работников офиса он не заводил друзей или приятелей. Нет, не то чтобы он осознанно хотел одиночества — просто так было проще.

С годами Ноэль перестал трапезничать с семьей — он договорился об этом с матерью, чтобы та не обижалась. Днем, во время перерыва, он обедал вне дома, а вечером ужинал сам. Таким образом, он пропускал обязательное чтение молитв Розария, избегал общения с благочестивыми соседями и расспросов о том, чем он занимался в течение дня, — обязательных ритуалов, которые сопровождали обеды и ужины в семье Линчей.

Ноэль стал приходить домой все позже и позже. По дороге с работы он чаще стал захаживать в паб Кейси — это место больше походило на хлев, но там молодой человек чувствовал себя спокойно и по крайней мере там его никто не доставал, он мог оставаться самим собой. И в то же время все его там знали.

— Сейчас я принесу меню, — говорил ему наглого вида официант, когда Ноэль появлялся на пороге заведения.

Старик Кейси, молчаливый хозяин паба, всегда бдительно следил за всем происходящим в пивной поверх очков, натирая при этом пивные бокалы чистой льняной салфеткой.

— Привет, Ноэль, — говорил он тоном, в котором дивным образом сочетались любезность хозяина пивной и порицание пожилого человека. Дело в том, что Кейси был хорошо знаком с отцом Ноэля. Конечно, владелец заведения был рад, что молодой человек именно в его пабе оставляет деньги за пиво, но, с другой стороны, казалось, он осуждает Ноэля за то, что тот не нашел более достойного способа тратить их. И тем не менее, Ноэлю нравилось это место. Оно не было модным или вычурным, как другие пабы. Зато отличалось умеренными ценами и отсутствием жеманных девушек, которые безудержно хохочут, пристают к мужчинам и мешают выпивать. Здесь ему никто не докучал — а это дорогого стоило.

Когда Ноэль вернулся домой, он заметил, что мать изменилась и выглядит как-то необычно. Причина такой перемены была непонятна. На ней был красный вязаный костюм, который она надевала лишь в особых случаях. На бисквитной фабрике она носила форменную одежду и была этим очень довольна, поскольку ее вещи таким образом меньше изнашивались. Косметикой она не пользовалась. Наконец молодой клерк понял, что изменилось, — прическа. Она побывала в салоне красоты.

— Мам, у тебя новая прическа! — сказал он.

Джози Линч с довольным видом поправила волосы:

— Они неплохо постарались — что скажешь? — она говорила кокетливо, словно дама, которая регулярно посещает салоны красоты.

— Мне очень нравится, — ответил Ноэль.

— Хочешь чаю? Пойду поставлю чайник.

— Нет, мам. Не нужно.

Ему хотелось поскорее уединиться в своей комнате. Тут Ноэль вспомнил, что завтра из Америки должна прилететь его двоюродная сестра Эмили. Наверное, мать приготовилась к ее приезду. Эта Эмили, похоже, намеревается оставаться у них несколько недель, сколько точно, пока не решили.

Ноэль не слишком готовился к этому визиту. Он лишь делал то, что должен был делать в подобном случае: помог отцу обновить стены в ее комнате, очистить кладовку, обложить в ней стены плиткой и повесить новый душ. Он мало что знал о кузине — лишь то, что она была лет пятидесяти и являлась единственной дочерью Мартина, старшего брата отца. Она преподавала искусство, но по каким-то причинам ей пришлось оставить работу. У нее имелись некоторые сбережения, и она решила посмотреть мир, начав с Дублина, где много лет назад жил ее родной отец до того, как отправился в Америку на заработки.

А заработок был невелик, как рассказывал Чарльз. Его старший брат работал в баре, где сам же был лучшим клиентом. Он никогда не поддерживал связей с родственниками из Дублина. Все рождественские открытки приходили от имени этой самой Эмили. Она же сообщила Линчам сначала о смерти отца, а потом и матери. У нее во всем был деловой подход. Она заявила, что будет вносить свою лепту в общий семейный котел во время своего пребывания в Дублине, мол так будет справедливо, тем более что она сдала свою маленькую квартирку в Нью-Йорке на время своего отсутствия. Джози и Чарльз обрадовались — гостья из Америки показалась им благоразумной, она обещала не нарушать их привычный тихий семейный уклад и не требовала развлечений. Эмили предупредила, что найдет, чем заняться.

Ноэль тяжело вздохнул.

Его ожидало еще одно в целом обыденное событие, из которого родители определенно сделают целую драму. Не успеет гостья ступить на порог, как ей прожужжат все уши о великом будущем Ноэля в компании «Холлз», важной работе матери на бисквитной фабрике и об очень крупной гостинице, где его отец занимает серьезную должность старшего привратника. Ей расскажут о полном моральном упадке в обществе Ирландии, о том, что люди перестали посещать воскресную мессу и что приемные отделения больниц переполнены пострадавшими от пьяных кутежей. После этого Эмили пригласят присоединиться к чтению молитв Розария.

Мать Ноэля долго решала и спорила со всеми, какое изображение повесить в свежевыкрашенной комнате, отведенной американской гостье, — образ Пресвятого Сердца Иисуса или образ Пресвятой Девы Марии Заступницы. Чтобы остановить эти болезненно-жаркие дебаты, Ноэль предложил дождаться приезда кузины.