Волосы Вероники

У Боба много разных заграничных журналов, где на каждой странице полуобнаженные и обнаженные красотки. Он держит цветные журналы на столе, и его знакомые могут полистать их. Боба утверждает, что легкомысленные картинки лучше всяких слов воздействуют на девушек.

Боба, по-видимому, считает себя этаким суперменом. Я как-то не обращаю внимания на это, а Остряков откровенно издевается над Быковым. Дело в том, что у «супермена» рост всего сто шестьдесят сантиметров, как говорят, вместе со шляпой, точнее, так выражается Анатолий Павлович Остряков. А у современных девушек средний рост — сто шестьдесят пять — сто семьдесят сантиметров…

Первоначальное впечатление от Оли Журавлевой было не очень-то восторженным. Сыграло роль то, что я хорошо знал Милу Ципину, а, как говорится, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Это Мила привела в холостяцкую квартиру Боба Олю. В дальнейшем выяснилось, что они знакомы с детства, но особой дружбы между ними не было. Оля разругалась с матерью — это особая история — и не захотела встречать Новый год дома, позвонила Миле, и та ее пригласила в новую интеллигентную компанию без предрассудков, как она охарактеризовала дом Боба Быкова. Оля долго колебалась, но в самый последний момент — наверное, ничего лучшего не подвернулось — согласилась. Вот так судьба нас и свела в Новый год.

Повнимательнее присмотревшись к Оле, я подумал, что она совсем не такая, как Мила. Когда в третьем часу ночи, в разгар передачи «Голубой огонек», к ней стал настойчиво приставать Боба — подвыпивший, он привязывался ко всем женщинам без исключения, на что Мила Ципина взирала с полнейшим равнодушием, — Оля Журавлева тут же поставила его на место. Ничуть не смутившись, Боба переключился на другую девицу. Компания собралась довольно большая, с трудом помещались в его двухкомнатной кооперативной квартире. Оля уже собиралась покинуть этот дом, но тут активно вмешался я и стал убеждать ее остаться. Мол, Боба перебрал лишку, в Новый год это простительно, а так он парень-душа и тому подобное. Она вняла моим уговорам, но с этой минуты была насторожена и все время ждала какой-нибудь неприятности. Убежден, что она и обо мне подумала то же самое, что я о ней, узнав, что ее привела сюда Мила.

Понемногу ледок отчуждения растаял, у нас с Олей нашлась общая благодатная тема — театр. Мы оба любили Пушкинский и БДТ, знали популярных артистов, побывали почти на всех известных спектаклях. Два-три раза в месяц Оля посещала театры и концертные залы. Я не мог похвастаться этим, у меня были и другие увлечения, но ни одной премьеры в Ленинградских театрах я не пропускал. Что касается знания модных певцов и ансамблей, будь то наши или зарубежные, тут я далеко уступал Оле. Музыкой я увлекался в меру, у меня был приличный стереомагнитофон с колонками, более-менее популярные группы и певцов мне записывал Боба, но культа из всего этого я не делал.

Я бы не назвал Олю высокой, по современному стандарту она немного выше среднего роста, — когда мы танцевали, мой подбородок касался ее маленького уха, а у меня рост метр семьдесят восемь. В нашей новогодней компании я отнюдь не был великаном. Анатолий Остряков выше меня на пять сантиметров, да и другие мужчины не уступали мне в росте. Самым маленьким среди нас был Боба Быков. Коренастый, с короткой шеей, рыжеволосый, он и впрямь напоминал быка, всегда готового к бою. Черты лица у него были приятные, некоторые женщины находили его даже красивым.

У Оли тонкая талия и высокие прямые ноги. Русые волосы Оля обычно закручивала в большой пук на затылке, иногда распускала по плечам, так мне больше нравилось, но Оля особенно с моими желаниями не считалась и делала, как ей было удобно. Она постоянно теряла заколки и булавки. Волосы у нее густые, при солнечном свете отливают золотом, а при электрическом — золоченой бронзой. Лицо овальное, с большими широко расставленными серыми глазами. Оля часто краснела, гораздо чаще, чем это бывает у других. Боба Быков по этому поводу заметил: «Журавлева — единственная из всех моих знакомых, которая еще не разучилась краснеть…» Замечание Боба запало мне в память, и я стал приглядываться к знакомым девушкам, но, надо сказать, почти никто из них не краснел даже при пиковых ситуациях. Выходит, в наше время это качество действительно редкий дар. Рот у Оли маленький, губы чуть припухлые и свежие. Как и все девушки, она умело употребляла косметику: подкрашивала губы, ресницы. Мягкая, улыбчивая, застенчивая, Оля Журавлева к концу вечера, вернее новогодней ночи, полностью завладела моим вниманием. Мы танцевали вокруг елки, ее чуть вьющиеся волосы хорошо пахли и щекотали мою щеку, когда я нагибался к ней.

Два года минуло, как я развелся со своей женой. Поначалу было трудно, какое-то время мне были ненавистны все женщины, — такое, говорят, бывает. И вот передо мной другая Оля. Ничего общего с моей женой. Ни внешне, ни внутренне, но ту и другую звать Олей. Оля Первая и Оля Вторая. Так я стал их величать. Долго я избегал женщин после краха семьи. Жена уехала в Киев, якобы к родителям. Разумеется, взяла с собой дочь Варю. Мне пришлось продать машину, чтобы бывшая жена смогла купить в Киеве кооперативную квартиру. Ленинградский климат ей пришелся не по душе, она действительно часто простуживалась, схватывала насморк, у нее даже голос изменился, стал гнусавым. И не только голос, а и характер. Девушкой она не была такой сварливой. И потом, помешалась на этих тряпках!.. В свое время Оля и меня уговаривала переехать в Киев, где она родилась, но разве мог я променять на какой-либо другой город в мире свой любимый Ленинград, в котором родился и ребенком чуть не погиб в блокаду?..

Позже выяснилось, что дело не в климате, хотя, конечно, говорить в нос не очень-то приятно, а еще неприятнее было мне выслушивать ее ругань. Оле Первой не нравилось, что я много времени отдаю работе, а зарабатываю, по ее понятиям, мало. Обижалась, что я не беру ее в заграничные поездки. Но их было не так уж много, и потом это были служебные командировки. При всем желании я не мог туда взять жену. Но главный ее упрек в мой адрес — это то, что я не умею жить и делать деньги. Она так и заявила: «Ты не умеешь делать деньги! Кто в наше время живет на одну зарплату? Одни только идеалисты, как ты, и круглые дураки! Сосед, что живет под нами, закончил университет, а через год-два устроился в шашлычную… И гребет там деньги лопатой!» Она еще приводила какие-то дикие примеры о своих знакомых, которые ворочали тысячами… Правда, они все работали в сфере снабжения. Вот их-то моя жена и считала людьми, умеющими делать деньги. С ними она водила дружбу, к ним в конце концов и ушла от меня…

В Киеве, оказывается, жил и работал на Крещатике друг детства моей жены, торговый работник Чеботаренко. Кажется, он был директором универмага или крупного гастронома. Чеботаренко несколько раз приезжал в командировки в Ленинград, тут и разыскал Олю через справочное.

Вскоре после развода, убедившись, что друг детства действительно «умеет делать деньги», Оля вышла замуж за него. Кооперативную квартиру, на которую я ей дал деньги, продав «Запорожец», она так и не купила — у Чеботаренко оказалась трехкомнатная квартира. До меня через знакомых докатывались слухи, что моя бывшая жена прекрасно устроилась в этой квартире на Крещатике, неподалеку от торгового центра, муж ее на руках носит, ничего не жалеет для нее, в общем Оля счастлива и по Ленинграду не скучает.

Два раза я ездил в Киев повидать дочь Варюху. Чеботаренко мне понравился. Представительный, солидный мужчина, сразу видно, что такой рожден ворочать делами. Варя — она довольно ироничная девушка — заявила мне, что со Спиридоном Николаевичем вполне можно ладить, конечно ему далеко до интеллекта ее родного папочки, зато есть и преимущества: все крупные магазины Киева в полном мамином распоряжении… А это в наше время весьма существенно. И Варя продемонстрировала мне свои импортные юбки и кофточки. Вкус у нее, безусловно, был, одевалась она по последней моде. Оля Первая тоже щеголяла в дефицитных нарядах. Похвасталась, что у нее две дубленки и длинное пальто из черной лайки. Дала понять, что, живя со мной, она никогда бы так не одевалась. Это верно, платить по тысяче рублей за кожаные пальто и дубленки я не мог. Да, сдается мне, и Чеботаренко это не по зарплате… Но то, что он умеет «делать деньги», в этом у меня не было никаких сомнений. Правда, я частенько читал в газетах про неких «умельцев», рано или поздно попавшихся с поличным и загремевших за решетку. Упаси бог, я не желаю никаких неприятностей Чеботаренко и бывшей жене, может, он и не ворует. Может, деньги, как манна, сыплются на него с неба…