Поэт Серебряного века (СИ)

Николай, не переставая целовать сладкие губы, медленно оттеснил парня к постели и уложил на чистые, пахнущие свежестью простыни. Раздевались тоже медленно, целуясь и все смелее лаская друг друга. Прижимались обнаженными, разгоряченными телами.

Дмитрий задыхался от тяжести мужчины, навалившегося на него. Это было то, чего он так хотел; поэтому забыл о стыде и собственной невинности, разводил ноги широко, облегчая доступ к своему естеству, подбрасывал бедра, потираясь о горячий, твердый мужской член.

Николай смочил пальцы в слюне и накрыл ими сжимающееся отверстие юноши, поглаживая, вырывая вздохи из прекрасного, распростертого под ним тела. Проник внутрь, причиняя боль.

От этой боли Дмитрий широко раскрыл глаза, задерживая дыхание, но отстраняться не стал, решив идти до конца. Николай это понял, уже смелее раскрывая для себя узкую дырочку, предвкушая, как сладко будет погрузиться в нее.

- Потерпи чуть-чуть, - шептал он на ухо Дмитрию, едва ли понимающему его в этот момент.

Соитие было для Дмитрия болезненным. Хорошего размера член Николая разрывал внутренности, мучил, проникал глубоко. И в то же время эти глубокие движения дарили свободу; Дмитрий понимал, что сейчас от него абсолютно ничего не зависит, и наслаждался этим всепоглощающим чувством, отдавая любовнику всего себя без остатка. Он испытывал невероятное удовлетворение, ощущая излившееся внутри горячее семя, тяжесть усталого тела на себе и жаркий шепот:

- Люблю…люблю тебя… ты мой…

Они провели эту ночь вместе, как и множество других ночей, принесших им неземное блаженство.

Это был их Рай на земле, их божественный дар, который им послали только для того, чтобы потом отнять.

***

Коля проснулся до будильника, чувствуя холод и одиночество в собственной постели. Он не привык к этому чувству – они с Димой всегда спали, переплетясь руками и ногами. Сейчас Димы не было.

Коля в поисках своей пропажи пошел на кухню, где обнаружил грустного Диму сидящим на подоконнике.

- Что случилось? – спросил он, подходя ближе и обнимая своего парня.

- Мне сон приснился про Ковригина и его любовника, - вздохнул тот, пряча лицо на его груди.

- Эротический?

Дима хихикнул, на секунду переставая хмуриться.

- Это тоже, но он был грустный какой-то.

- Грустный секс? Это что-то новое.

Дима, наконец, рассмеялся, хлопнув ладонью по плечу Коли.

- Я про сон. Сон был грустный. Я вчера читал после урока про Ковригина – он со своим художником прожил всего четыре года. Потом они расстались.

- Почему?

- Было много причин. Революция, гражданская война… Ковригин нищенствовал, был замечен в антибольшевистской деятельности; при Сталине довольно долго сидел в тюрьме. Его расстреляли в 1937 году.

Коля хмыкнул, в очередной раз поражаясь умению Димы проникнуться чужой болью.

- А что с художником?

- С Дмитрием Ленским? Он стал широко известен в определенных кругах. На войне побывал. Женился, даже детей завел… и жизнь прожил долгую.

Они помолчали. Коля гладил Диму по спине, чуть покачивая в объятиях, а потом вдруг заявил:

- Знаешь, что?

- Что?

- Мне вдруг очень захотелось грустного секса с тобой. Прямо сейчас.

Дима хмыкнул и не стал отказывать, забывая о чужой истории любви и сосредоточиваясь на своей.