Легенда об Имле - (СИ)

А без мечты порой не хочется и самой прекрасной жизни.

В погоне за грёзами Мира погружалась в книги. Когда загружать голову не хотелось - коротала время за компьютерными играми. Игры не были её страстью, как чтение. В играх реальность уже воссоздана кем-то другим, и потому фантазия оказывается связанной по рукам и ногам. Словно кто-то извне предопределил твой путь, и всё, что тебе остаётся - без раздумий следовать ему, а это совсем не нравилось Мире.То же самое было и с фильмами. Картинка подавалась готовой, пресекая повод для зарождения фантазии на корню.

Знакомые нередкозамечали, что Мира оторвана от реальности. Впрочем, большинство её друзей были такими же: круг общения девушка выбрала себе под стать. Кое-каким её друзьям удалось, как и ей, приспособиться и примирить свой, скучающий по несбыточному, нрав, с действительностью. Те же, кому этого сделать не удавалось, ломались и менялись, вскоре покидая и без того небольшой круг её общения. Мира не выносила нравоучительных монологов о том, что пора спуститься с небес на землю, суть планету, которую не покинуть.Перестать мечтать, начать ценить, наконец, мир вокруг себя и понять: счастье не зависит от внешних условий... Подобные разговоры она невыносила, и Мире было проще прекратить общение, чем тратить время и силы на бесполезные дискуссии.

В глубине души она понимала, что её бывшие друзья во многом правы. Она знала также, что ровным счётом ничего не делает для приближения своих мечтаний. Она могла бы стать астрономом, изучать пространство бесконечного космоса, искать неизвестные пока звёздные системы, изучать экзопланеты. Она могла бы стать учёным и приближать разгадку строения тёмной материи Вселенной. Ей под силу было бы конструировать новые типы ракетных двигателей или создавать источники искусственной гравитации для длительных космических миссий. Но всё это было слишком сложно и слишком долго.

Мечтания ближе и проще, потому что дают желаемое уже сейчас.

И если бы Мире предложили перенестись в любой из её воображаемых миров, пусть не существующий, созданный с помощью технологии иллюзий, она согласилась бы.

Она, не раздумывая, заменила бы мир вокруг не только на мечту - даже на суррогат мечты.

Но если не дано и этого, оставалось только одно - подстроить свои фантазии под действительность.

Только вот под действительность простуженного октября ничего подстраивать не хотелось.

Колкий ветер стих, предоставив случайно попавшим в его плен прохожим, недолгую передышку, а затем, словно стремясь оправдать худшие ожидания синоптиков, обрушился на землю хлесткими тяжёлыми струями. Опрометчиво оставленный дома зонтик тотчас же сделался самым желанным предметом. Мира сильнее натянула шапку и окончательно спрятала лицо в сырости шарфа. Пройти оставалось совсем немного: длинный прямой участок вдоль парка, перекрёсток и пару домов на другой стороне дороги. Она прибавила шаг, чтобы скорее вернуться в тепло.

Октябрь, несомненно, самый безнадёжный месяц в году. Месяц, когда ожидания увязают в осенней слякоти, а желания погружаются в болезнетворный туман. Не хотелось ничего: только бы укрыться от промозглого ветра, только бы спрятаться от накатившей грусти по мечтам, которые никогда не станут реальностью. Мира брела по мокнущему в серости городу и пыталась разбавить тоску яркими красками памяти.

Воспоминания текли в такт со струями воды. Она мысленно видела первые работы - неловкие, скромные. Позже Мире удастся показать всю силу своей фантазии, но тогда она стеснялась отведённой ей большой роли. Поначалу её рисунки не несли в себе оригинальности. Вскоре она поняла, что для добротной иллюстрации мало уметь красиво рисовать. Нужно разбираться в законах физики. Нужно понимать явление, которое изображаешь, настолько чётко, что процесс сам преобразуется в картинку в голове.Тогда останется лишь перенести его на бумагу и добавить выразительности. Знаний, которыми обладала Мира после школьного курса, оказалось недостаточно. Она с усердием взялась за самообразование.

Теперь она читала не только художественную литературу, но и научно-популярные издания. Она кропотливо восполняла пробелы и добавляла в копилку новые знания. Результат не заставил себя долго ждать. Искусство рисунка раскрылось для неё с новой стороны. Теперь она не только выполняла работы в идеально отточенной технике, создавала плавные переходы, играла полутонами. Теперь она творила безошибочно, и,одновременно - оригинально. От её миров захватывало дух и хотелось тотчас же пуститься на поиски приключений.

Если бы прямо сейчас ей предложили бросить всё и отправиться в неизведанные космические дали, она, не раздумывая, согласилась бы. Стоя на перекрёстке, посреди хмурого октября, она готова была забыть обо всём. Даже о доме. Она готова была проститься с родными, только бы умчаться прочь. Только бы больше не видеть их печальных лиц и не глядеть извиняющимся взглядом в ответ. Из-за того, что, предавшись грёзам, вновь забыла о важном: выключить плиту, запереть квартиру или ответить на телефонный звонок, который, задумавшись, в упор не слышала.

Мире говорили, что её рассеянность однажды сыграет с ней злую шутку. Она отмахивалась - её минует. Нет ничего такого, что смогло бы удержать её от игры воображения. В любом месте, в любое время суток она могла обдумывать сюжеты для новых картин, мысленно исправлять старые работы. Или же, воображать себя героиней одной из множества прочитанных книг.

Но сейчас всё было иначе. Хотелось исчезнуть, убраться прочь с охваченной сыростью планеты и появиться где-нибудь далеко. Не важно, где - главное, не здесь. Не в этом мире, полном воды, холода и щипающей горло простуды. Начать новую жизнь, совершенно иную, чем прежде. Отличную от настоящей, полную открытий и неземных авантюр. В этом мире ей было тесно. Она глядела вокруг и понимала, насколько же убога реальность, окружающая её. Тоска въелась в грудьщемящей беспросветностью, овладевая новоявленной хозяйкой без остатка.

Светофор переменил сигнал. Чтобы ступить на проезжую часть, пришлось подпрыгнуть. Ботинок неловко скользнул по кромке воды, и Мира неловко затормозила второй ногой, чтобы не упасть. Лужа ответила ей снопом грязных брызг, которые распластались по рукам и одежде. Мира остановилась, пытаясь отряхнуть грязь, совершенно забыв о том, что находится посреди проезжей части, что идёт дождь, и что дом - совсем рядом. От обиды на несправедливости октябрьской погоды к горлу подкатил ком. Она счищала мёрзлыми ладонями грязные потёки с пальто, не замечая ничего вокруг. Ей что-то крикнули издалека, но звук погас в пустоте. Лишь в последний момент она машинально повернула голову в сторону приближавшихся вспышек слепящего света. Тело пронзили тысячи мелких иголок, гораздо более колких, чем дождь. Следом пришла темнота.

-2-

Она пришла в себя в больнице.

Да, Мира достаточно быстро поняла, что это больница. Поначалу ничто не внушало ей опасения. Но, чем больше прояснялось сознание, тем сильнее становились её сомнения. Слишком странно выглядела больница.

Стены повсеместно были белыми, правда, вовсе не привычного молочно-белого цвета. Они слепили белизной, но не бликами или резкостью. Именно - непривычностью слепили стены. Глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к яркому освещению комнаты. Отовсюду струился свет, хотя ламп, в привычном понимании, не было. Тонкие светящиеся полосы обрамляли едва заметные выступы на стенах и невысоком потолке. Вместо громоздких медицинских приборов, вдоль дальней стены, на скруглённых подставках, расположились несколько устройств непонятного назначения. Их очертания, как и контуры всего, что имелось в комнате, были плавными, с постепенными переходами между фигурами разной высоты, с минимальными гладкими выступами. Поверхность приборов была матовой и походила поверхность стен и потолка. Пол не был виден Мире: она находилась в горизонтальном положении.

Кровать, на которой она лежала, была необычной овальной формы и без поручней. С левого края кровати имелась небольшая плоскость, на которой мерцал ряд оранжевых и голубых кружков. Огоньки мигали, гасли и загорались вновь. Для чего они предназначены, Мира не знала. Она впервые видела подобную кровать в больнице.От её правого локтя куда-то за голову тянулась тонкая белая нить, похожая на трубку капельницы.