Ворона неправильного цвета (СИ)

***

- Вот тогда ты на мост,- медленно выговорила женщина, растирая в пепельнице сигарету.

Запах "Гламура" мешался с терпким запахом кофе-"американо", и Света знала, что будет теперь искренне ненавидеть и "Гламур" и "американо", как вместе, так и по отдельности.

- Он же любит меня! Почему? Почему он так поступил?

- Любит? Кто тебе это сказал?

- Он сказал... о-он...

- Он. Он имел тебя полгода без особенного напряга, но как только ты перебралась на ПМЖ в его родную нору без его согласия, выпнул вон в середине ночи, не забыв напоследок поиметь ещё раз. Это по-твоему любовь?

Света молчала, возразить было нечего.

- Послали - иди,- дала совет непрошенная благодетельница.- И не возвращайся.

- Я... мне некуда.

- У тебя есть отец. Семья.

Света отчаянно замотала головой, давясь слезами.

- Нахамила родным?- понимающе кивнула женщина.

***

Светина мать оставила семью, когда дочери было восемь лет. Уехала в Москву, оттуда - за новым мужем - в Испанию. И на этом сведения о ней заканчивались. Где она сейчас, счастлива ли, есть ли ещё дети - никто не знал. Да и, по правде, знать уже не хотел. Четыре года назад отец женился во второй раз, на женщине с ребёнком, мальчиком лет трёх. Мачеха со Светой поладила, мальчишка, забавный карапуз на толстых ножках, сразу пришёлся ко двору. Тётю Марину Света давно уже звала мамой. Чёрная кошка проскочила между ними после знакомства с Антоном...

Света не знала, как и откуда в ней возникла мысль, что все завидуют её счастью, что прямо вот все, начиная с родных, заканчивая малознакомыми личностями, спят и видят, как бы её навсегда разлучить с любимым. Но ведь все действительно постоянно предостерегали, внушали, давили! Мозг вынесли напрочь.

Однажды между парами в универе к ней подсела Татка Гривенникова , сокурсница Антона, ледяная красавица с от природы платиновыми кудрями и синими глазами.

- С Антоном встречаешься,- сказала она утвердительно, о новом увлечении Антона знали уже все. Скорость слуха превышает скорость звука...

Света знала, что Татку Антон когда-то бросил, не то год назад, не то два, и на её слова промолчала. Что можно сказать бывшей девушке своего парня? Правильно, ничего.

- Смотри с ним,- продолжила Татка.- Ещё ни одна девка не удержалась в его постели дольше, чем на два месяца. Тебя он тоже поматросит и дальше по тексту. Не ты первая, не ты последняя.

- Тебе-то что?- неприязненно спросила Света.

- Да ничего... Вешаться только потом из-за этого говнюка не вздумай, поняла?

Света пожала плечами. С чего бы ей вешаться? Татка завидует, однозначно.

Этот разговор вспомнился во время итогового домашнего скандала за обедом. Слово за слово, Света не вынесла, когда в Антоне усомнились в очередной раз, и понеслось по кочкам. До непоправимого:

- Да как ты можешь такое говорить, папа?! Ты сам эту Марину к нам взял, никого не спрашивая! Трахаешь её, радуешься!- А Марина здесь же сидела, между прочим...- А я? А мне?! Почему я должна хорошего парня бросать?! Почему вы все меня так ненавидите, не хотите, чтобы я счастлива была?! Надоело! Хватит!

И убежала.

К Антону.

***

- А потом на мост,- подытожила события "добрый ангел".

- Потом на мост,- устало согласилась Света.

- В общем, так. Ты должна извиниться...

- Они меня не простят!- в ужасе вскинулась она.- Не простят!

- А ты за них не решай.

- Да не простят они!- вскипела Света.- Они в последнее время совсем достали своими моралями, вообще меня не слышали и слышать не хотели, попрекали, тиранили, достали, вот я дверью-то хлопнула и ушла, потому что они....

- Ах, ты маленькая подленькая эгоистичная дрянь,- медленно выговорила "ангел" тихим, но страшным по оттенку голосом.

Света вскинулась: это она дрянь?! Да с ней поступили как последние сволочи, и она ещё дрянь?! Непрошенная спасительница вскинула ладонь, и обвиняющие оправдания замерли на губах, не успев родиться.

- Ты извинишься потому, что обязана извиниться. Точка.

Как-то так сказала, что весь боевой задор вдруг упал, схлынул, вытек вместе с дождевой водой в сточную канализацию. И пришёл стыд. Громадный невыносимый кошмарный стыд. За себя. За напрасные слова, сорвавшиеся с языка поганого в минуту умопомрачения. Дрянь. Как есть дрянь, самая настоящая. Про Марину и при Марине наговорить такие гадости... И папе... Папе оно каково было. А ведь они были правы. Они предупреждали...

- Не простят,- убито повторила Света, разглядывая собственные руки.- Не простят. Я... слишком сильно... их... обидела.

В горле стоял ком, душил. Острое нежелание жить вспыхнуло с новой силой. Уйдёт эта странная тётка, и можно снова на мост...

- А ты извинись так, чтобы простили,- последовал безжалостный совет.

Гроза утихала, успокаивалась. Ливневой дождь постепенно заканчивался тоже. В забегаловке играла музыка, радио, какая-то станция, "Радио Дача", что ли... или "Русское радио", неважно. И внезапно, вдруг Света чётко услышала, очень остро восприняв слова очередной песенки:

Ты плыл в небесах, но был спущен на землю,

И раненый в сердце мечтаешь стать целью,

Но эта уловка всем битым знакома:

В любви без страховки живут миллионы.

- Нас бьют, мы летаем,- повторила женщина за певицей из радио.- Н-да... Где живёшь? Отвезу.

- Да вам-то что?- выкрикнула Света, страдая.- Какое вам до меня дело? Что вы пристали ко мне как банный лист! Отстаньте! Отвалите! Дайте утопиться!

- Не дам,- усмехнулась женщина.- Я - добрый ангел, забыла?

***

Она отвезла девчонку по адресу. Тронулась не сразу. Смотрела, как та понуро идёт к двери, открывает её, исчезает в тёмном нутре подъезда. Стояла последняя темнота, та самая, что так всегда сильна перед рассветом.

На третьем этаже вспыхнул в окне жёлтый свет. Вспыхнул, и не угасал. Ну, слава богу. Когда не прощают, то захлопывают дверь прямо перед носом, а то и вовсе не открывают её. Тёплый свет в таких случаях не зажигается никогда.

"Ангел" сдвинула браслеты и задумчиво потёрла старый, скверно заживший шрам, пересекавший запястье. На второй руке красовался такой же. Сама не знала, как угадала самоубийцу в навалившейся животом на перила моста девчонке. Какое наитие дёрнуло бросить поперёк полосы машину и ухватить дурёху в самый последний момент? Не собственные ли боль и потери, отгоревшие без малого семнадцать лет тому назад?

Сделал добро - забудь, а получил - помни.

Перед мысленным взором встала маленькая пожилая женщина, лечащий врач из отделения неврозов. "Ангел" мысленно кивнула ей, безмолвно благодаря. Потом завела и тронула с места машину.

Навстречу катился по улицам прозрачный, умытый грозою рассвет.

***

Света ушла внезапно и с концами. В комнатах осталось слишком много её вещей. И тех, которых ей дарил он, и её личных. Антон поневоле ждал, когда она вернётся забрать их. Все брошенки возвращались за вещами всегда. Это закон.

Света не возвращалась.

Он бродил по квартире и сам себе удивлялся. Что-то случилось, а что, понять не мог, и от того раздражался, злился, не с той ноги вставал. Каждая вещь рассказывала, шептала, кричала памятью о том или ином событии, об обстоятельствах покупки, о сексе, да, и о сексе тоже, которым почти всегда заканчивались все их встречи. Светка, не избалованная излишествами, радовалась каждому подарку как дитя. С ней он узнал, что хорошо не только брать, но и отдавать...