Раздвоение

— Сегодня очень сильно, — прохрипел он.

— А что тебя жалеть, кабана такого? Продолжай тренировки. До встречи, — и Петр Николаевич побежал домой.

Остановив у подъезда секундомер, он, как обычно, взлетел по лестнице, игнорируя лифт. Ему было сорок девять, но он сохранял отличную физическую форму. Железной хваткой держался за атрибуты молодости и здоровья. Например, почти никогда не пользовался лифтом.

Поставив кеды на батарею, включив кофеварку на кухне и запихнув одежду в стиральную машину, он забрался в душ. В теплом сухом воздухе квартиры после бега на морозе появлялся характерный привкус в глубине носа и глотке, солоноватый и железный.

Под горячей струей душа он усиливался ненадолго, потом сходил на нет. Привкус у него стойко ассоциировался со здоровьем и бодростью.

Сегодня этого удовольствия Петр Николаевич лишился. Начавшееся под душем жжение в пальцах рук и ступнях заставило забыть обо всем остальном. Он заморозил конечности сильнее, чем думал.

Обычного заряда энергии после душа на этот раз не было. Он чувствовал себя вареным, восприятие слегка смазывалось, в голове сохранялась тяжесть. Он мог бы списать это на вечернюю выпивку с Дмитрием, если бы сегодня была среда или пятница.

Однако был вторник, и он четыре дня не брал в рот алкоголя.

Закончив с бритьем, весьма болезненным при воспаленной на морозе коже, Петр Николаевич вернулся в спальню, распахнул шкаф с парой десятков пестрых рубашек, выбрал фиолетовую в оранжевый горошек, застегнул на все пуговицы, кроме последней, заправил в джинсы.

Часы показывали половину восьмого. До первого клиента оставалось полтора часа, бездна времени. На кухне Петр Николаевич включил телевизор, нацедил кофе в двухсотграммовую кружку, положил кубик сахара, размешал, долил доверху сливками, поставил в микроволновку с таймером на тридцать секунд. Достал из холодильника буженину, запеченную в фольге, разрезал на толстые ломти, сделал бутерброды.

Если бы не объявились наконец клиенты, этот шмоток буженины мог стать последним для него мясом на неопределенное время. Но ему неожиданно подфартило, и записались целых три человека. Почти как в годы его расцвета.

Теперь деньги были, и оставалось только сходить в магазин.

Слушая новости и поглядывая в окно, Петр Николаевич неторопливо завтракал, тщательно жуя и думая о том, как полезно мясо для его мышц.

Когда он закончил, до первого клиента оставался еще час. Он поколебался и достал из холодильника бутылку текилы, полную лишь на четверть. Никогда еще он не позволял себе выпить перед работой. Собственно, много лет он вообще не брал в рот спиртного, и развязался только недавно. Сегодня, однако, он чувствовал себя слишком паршиво: болела спина, по телу разливалась слабость, в голове как будто застрял кровяной ком. Он выпил рюмку, поставил ее в мойку, открыл подвесную полку. Где-то здесь, он помнил, должен был быть антиполицай. Не найдя, Петр Николаевич пошел посмотреть в аптечке в спальне. Антиполицая не оказалось, но нашелся гематоген и жвачка. Рюмка несколько взбодрила его и добавила аппетита, он с удовольствием съел гематоген и запихнул с рот сразу три пластинки жвачки.

Жуя, он взял со стола толстую книгу «Экономика в стиле хиппи» и уселся на кровать. Вооружившись ручкой и открыв книгу на закладке, он стал очень серьезен и попытался углубиться в чтение. Однако спустя пару минут, буквы стали расплываться перед глазами, а смысл написанного — ускользать.

Петр Николаевич откинулся на спину, думая, что полежит секунду с закрытыми глазами. Он ощутил, как его подхватывает водоворот, а слух наполняют неясные голоса.

Так он заснул.

Клиент № 1

Разбудил его настойчивый звонок в дверь.

Петр Николаевич глянул на часы: было ровно девять. Он ринулся в ванную, ополоснул глаза, прополоскал рот, прокашлялся. Не выключая воду, он вернулся в прихожую, открыл дверь и сказал:

— Прошу прощения, чистил засор в ванной, не услышал.

Его клиент, подросток по имени Олег, грустно покивал и стал расстегивать многочисленные пуговицы огромного пуховика. В нем он выглядел как пингвин: с раздувшейся задницей и узкими плечами. Под курткой был все тот же грязно-зеленый свитер. Другой верхней одежды Петр Николаевич не видел на Олеге ни разу, с их знакомства полгода назад.

При первой их встрече Петр Николаевич решил, что это будет очень тяжелый клиент. Дело в том, что Олег досконально изучил все доступные в сети книги по парагмологии, на которых базировалась «авторская» терапия Петра Николаевича.

Кроме того, Олег пришел, зная о формате занятий очень много. Ему, видимо, рассказал какой-то бывший клиент Петра Николаевича, хотя Олег божился, что ни с кем из клиентов не общался и узнал про терапию через Интернет.

Олег тогда заранее подготовил список целей (Петр Николаевич заявлял, что пять дней занятий, или курс «интенсив», позволяют реализовать любые желания человека, если сформулировать их четко). В списке целей Олега было указано две: избавиться от депрессий и прекратить думать о самоубийстве.

Вручив ему в прихожей список целей, Олег спросил, планируется ли хождение по стеклу. Это был обязательный пункт у Петра Николаевича. Он перенял трюк у женщины-психолога, с которой когда-то спал. Она рассказала, что любой человек может ходить и даже прыгать по куче битого стекла, лишь бы куча была достаточно большая. Лучше, сказала она, использовать битые бутылки из-под шампанского, потому что о такое стекло порезаться нельзя даже при большом желании. У людей хождение по стеклу ассоциируется со сверхспособностями, объяснила она, и если Петр Николаевич при первом знакомстве будет «обучать» клиентов ходить по стеклу за пять минут, те будут в дальнейшем относиться к его терапии не так критично.

Когда начался тьюнинг, не прошло и пяти минут, как Олег открыл глаза, прочитал нотацию о том, как нужно делать правильно, достал плотно исписанную тетрадку из рюкзака и показал место в конспекте. Оказалось, что он законспектировал все шаги тьюнинга из парагмологических книг.

Тьюнингом, по наследству от секты «Церковь Парагмология», Петр Николаевич называл собственно тот процесс, за который ему платили деньги. Пациент (дривен, в терминологии секты) закрывал глаза, сидя напротив психолога (тьюнера), и психолог водил его по воспоминаниям из прошлого, в которых были яркие эмоции, как хорошие, так и плохие. События с плохими эмоциями психолог просил вспоминать от начала до конца по нескольку раз, пока отношение пациента к случаю не становилось ровным. Если эмоции у воспоминания были хорошие, психолог просил пациента делать эти эмоции еще более приятными и, опять же, гонял по случаю снова и снова. До тех пор, пока пациент не начинал писать кипятком от восторга. Петр Николаевич взял из всего этого только прохождение приятных случаев, потому что терпеть не мог, когда люди перед ним корчились в кресле и рыдали. Он загонял пациентов в плохие случаи, только когда его одолевало любопытство, что же с человеком произошло в прошлом. Так что в целом клиенты у него занимались доведением самих себя до экзальтации.

Когда Олег выдал этот номер с поучениями, Петр Николаевич объяснил ему, что тот знает тьюнинг только по книгам, а у него за плечами десять с лишним лет реального опыта. И что Олегу может казаться, что он прав, хотя на самом деле это не так. На это Олег нагло ответил, что настоящий мастер не должен делать ошибок в азах. Петр Николаевич предупредил его, что тьюнинг не будет иметь эффекта при критическом настрое клиента. На это Олег тут же заявил, что Петр Николаевич авторитарная личность и стремится подгонять всех клиентов под одну гребенку.

Петр Николаевич взбесился, крепко схватил Олега за руку и сказал: «Лучше не зли меня, предупреждаю». На Олега это подействовало чудесным образом. Он пискнул: «Не трогайте!», потом рассыпался в извинениях и больше Петра Николаевича не поправлял.

Более того, за пару дней занятий он сменил критицизм и сварливость на беззаветное послушание и веру.