Зеркало вод

Все события, в которые так или иначе вовлекаются персонажи романа, — своего рода «ловушки», куда они попадают, влекомые мечтой, иллюзией, порывом. Но всюду их ждут неудачи, все оборачивается не так, как им хотелось и представлялось. Жизнь человека — непрерывная цепь таких «ловушек». Таков внутренний смысл книги Гренье. Этот тезис заставляет вспомнить романы экзистенциалистов с их изображением человека, брошенного в океан абсурдного существования, трагически одинокого, лишенного опоры и помощи, обреченного на гибель. Не исключено, конечно, влияние на писателя философии экзистенциализма, весьма популярной в послевоенной Франции. Но есть одно существенное и принципиальное отличие: для писателей-экзистенциалистов и их последователей трагически безысходное положение личности — норма, неизбежность, так сказать, закон бытия, в то время как в творчестве Роже Гренье (и даже в этом раннем романе) неудачи людей, их неспособность, осуществить свои мечты и порывы воспринимаются писателем как анормальность, как чудовищная несправедливость. «Мы заслуживаем лучшей участи!» — восклицает героиня одного из романов Гренье [5]. И в этих словах как бы аккумулируется отношение автора к жизненным трагедиям его героев, обнажается гуманистическая основа его творчества.

Начиная с романа «Ловушки», в центре внимания писателя оказывается человек с несостоявшейся судьбой, не реализовавший свои возможности. Однако эта, казалось бы, камерная тема вовсе не означает, что писатель отказался от своего замысла отразить значительные события современной эпохи. Она предстает в его книгах в форме переплавленной в индивидуальные судьбы трагедии поколения, сложившегося перед войной и позднее — в годы Сопротивления и Освобождения. Люди этого поколения питали определенные иллюзии, жили надеждой на лучшее будущее, которое, как им казалось, должно наступить после перенесенных ими испытаний, но столкнулись с прозаической, меркантильной буржуазной действительностью, где процветают и добиваются своего, «реализуют себя» только цепкие, хваткие, беспринципные хищники, лишенные сердца и души. А те, что сохраняют человечность, способность любить и остро чувствовать и не сумели отгородиться от внешнего мира защитной броней цинизма и равнодушия, либо гибнут, либо оказываются в числе неудачников.

В 60-е годы писатель углубляет эту тему в романе «Римская дорога» (1960), в сборнике рассказов «Тишина» (1961), а также в своем самом большом по объему романе «Зимний дворец» (1965), где она раскрыта наиболее полно. На первой же странице этого романа автор пишет: «Одни коллекционируют марки, другие — негритянские статуэтки, третьи — модели парусников, я же собираю своеобразную коллекцию людей (кто осудит меня за это?), мужчин и женщин, которые когда-то были молоды, но жизнь сломила их, и на их лицах сквозь маску старости и разрушения и сейчас еще проступает удивление, которое родилось в тот день, когда они вдруг осознали тщету своих усилий. Я нахожу их достойными не только жалости, но и любви. Все мы в чем-то на них похожи» [6]. Есть в романе один метафорический образ, обобщенно выражающий идею книги. Автор видел в Пиренеях источник с повышенным содержанием извести. Любой предмет, попавший в воду источника, через несколько недель превращается в камень. «Это то, что делает время с нашей жизнью», — с грустью констатирует романист [7].

Постепенное «окаменение» порывов и стремлений героини романа Лидии происходит не без влияния окружающей ее социальной среды. И буржуазный снобизм родителей, сломавших жизнь дочери, и бесчеловечность общества, где прошла юность Лидии, и, наконец, кризис 1929 года, разоривший многих жителей провинциального городка (в том числе и жениха Лидии, который в конце концов был вынужден покинуть город), — все эти социально-конкретные факторы деформировали судьбу героини, так же как и судьбы многих других персонажей.

Социальная обусловленность отдельных, частных людских неудач еще более заметно проступает в произведениях Роже Гренье, написанных в 70-е годы. Так, в романе «Перед войной» (1971) зло, торжествующее в обществе, персонифицировано в образе Кристиана Ибоста — шарлатана, выдающего себя за святого исцелителя. Таких «чудотворцев» Роже Гренье видел немало в своем родном городе По, который расположен неподалеку от Лурда — места паломничества верующих к «святому источнику», якобы исцеляющему недуги. Ибост нагл, беззастенчив, абсолютно безнравствен, беспощаден и потому неуязвим. Это емкий и глубокий образ. Вера в «чудеса» Ибоста — одна из «ловушек», о которых писал Гренье еще в первом своем романе. В нее, как правило, попадаются люди несчастные, обездоленные, ждущие и жаждущие «чуда». Ибост сравнивается с Распутиным — известным авантюристом, конца самодержавия в России. Автор хочет подчеркнуть, что это наиболее омерзительная форма социального обмана. Деятельность «Распутина из По» как бы завершающий этап, последний штрих той системы обманов и иллюзий, которые были характерны для периода между двумя войнами. Ибост воплощает определенные социальные качества предвоенной поры, и вместе с тем этот персонаж обладает типичными чертами капиталиста, аморального хищника 70-х годов, что делает роман близким к социально-разоблачительному направлению современной реалистической литературы.

Свое следующее произведение писатель назвал «Кинороман» (1972) [8]. Речь здесь идет вовсе не о подражании приемам киноискусства, а об истории маленького провинциального кинотеатра 30-х годов «Мажик палас». Роман во многом автобиографичен. Шестнадцатилетний юноша Лоран (как некогда и сам автор) — сын владельцев этого кинотеатра, расположенного в предместье города По, — работает в нем киномехаником. Через свежее, юношески обостренное восприятие этого героя как бы пропущены люди, события, фильмы, а главное — судьба самого «Мажик паласа». Как никогда прежде в творчестве Роже Гренье, в этом романе ощущается наиболее объемно и зримо присутствие «вещного», предметного мира, четко обозначены приметы времени и социальной среды. В истории кинотеатра «Мажик палас», словно в кристалле, преломляются неудачные судьбы людей, так или иначе с ним связанных. «Мажик палас» стал как бы кладбищем погибших надежд. Но этим его функции в романе не исчерпываются. Очень важную роль играют фильмы, которые демонстрируются в этом кинотеатре. Рассказ о них занимает значительное место в романе. Это в основном коммерческое кино 20-х — начала 30-х годов. Красивая яркая жизнь, мелодраматические страсти, дешевый романтизм. Это «ловушка» для бедных, отвлечение от реальности, пища для мечтаний и иллюзий. Своей непохожестью на подлинную жизнь они как бы подчеркивают отрицательные стороны реального бытия зрителей — простых тружеников из рабочего предместья. Тема неосуществимости мечты звучит в романе как разоблачение социальной несправедливости. В этом контексте понятен и интерес к советским фильмам 20–30-х годов, которые однажды показывают в «Мажик паласе» по заказу местных коммунистов. Вместо яркой мишуры придуманного красивого мира на экране возникают образы реально существующей действительности, подлинно революционная романтика. В этом произведении Роже Гренье наиболее близко подошел к традиции передовой демократической литературы Франции.

По своему жанру «Кинороман» можно отнести к распространенному сейчас во Франции в связи с модой на стиль «ретро» роману-воспоминанию, или «мемуарному роману». В нем легко различаются отдельные эпизоды, которые могут читаться как самостоятельные рассказы или очерки. «Кинороман» явился органичным переходом к новеллистическому жанру. В том же, 1972 году Роже Гренье выпускает сборник новелл «Дом на Праздничной площади», за которым следуют сборники «Зеркало вод» (1975) и «В редакции газеты» (1977).

По своей тематике, по общей тональности новеллы Гренье очень близки к его романам. Но тот же жизненный материал здесь как бы сжимается, уплотняется, предстает в концентрированном виде, что придает большую впечатляющую силу его рассказам о судьбах современников.