У Элли опять неприятности

– Обязательно! – Я помахала ей в ответ и тронулась – очень мягко, как мне показалось, чтобы начать свой отпуск.

Я проехала примерно две мили, когда вспомнила, что, вообще говоря, это вовсе не отпуск. Предполагается, что я больна. Предполагается, что я выздоравливаю. Тогда я начала чувствовать себя слегка виноватой. Но только слегка.

Кем бы вы ни были, есть что-то очень претенциозное в вождении спортивной машины. Виктория справляется с этим благодаря своей юности, солнечным очкам и шикарным юбочкам. Когда первые несколько водителей на автостраде проводили меня восхищенными взглядами, я сочла это смешным, воображая, как они были бы разочарованы, обнаружив за рулем даму среднего возраста в кардигане. Но спустя некоторое время я включилась в игру. А почему бы и нет? Разумеется, их восхищала моя машина, а не новая прическа, но тем не менее на меня оборачивались гораздо чаще, чем когда я ехала в своей старой «метро». Раньше мое внимание обычно пытались привлечь только для того, чтобы показать, что у меня оторвался бампер или не работают фары, а я притворялась, будто мне все равно. Теперь мне было труднее игнорировать завистливые взгляды молодых людей, у которых были аналогичные, но более старые или менее мощные модели. Менее впечатляющие. Менее сексуальные. Нет, правда – очень приятно было управлять этой штуковиной. Я начала немного лучше понимать свою дочь и стала подумывать о том, чтобы брать у нее машину почаще, например для поездки за продуктами вечером в пятницу. А сейчас посмотрим, смогу ли я подцепить что-нибудь посерьезнее мешка картошки. Я улыбнулась молодому человеку, который ехал в среднем ряду на красной «фиесте», со смесью жалости и чистого вожделения и громко рассмеялась. Я могла вести себя вызывающе, поскольку точно знала, что никогда больше его не увижу. Потом я завернула в придорожное кафе – и ровно через пять минут увидела его снова.

Я стояла в очереди, чтобы заплатить за чай и сдобную булочку. Чай и сдобная булочка, боже мой! Я имею в виду, что такой заказ просто кричит: «Дама среднего возраста!» – а в сочетании с тапочками получается даже еще громче. Как только я подняла глаза и узнала его, я захотела отменить заказ, притвориться, что это не мой, а мне его принесли по ошибке, и выбрать что-нибудь другое. Я не знаю что – шампанское и клубнику, к примеру, если, конечно, что-нибудь подобное подают в придорожных кафешках.

– Ой, да это леди из «ровера»! – сказал молодой человек из «фиесты».

Он, конечно, улыбался, но я точно знала, что в душе он помирает со смеху из-за чая и сдобной булочки. Я украдкой посмотрела на его заказ. Бутылка колы и гамбургер. Пища молодых. Ему на вид было лет тридцать, и глаза у него улыбались вместе с губами.

– Привет, – буркнула я и постаралась подавить воспоминание о плотоядном взгляде, который бросила на него на дороге. Вот черт. Так всегда бывает, когда делаешь глупости.

– Вы курите? – спросил он, когда я попыталась удалиться со своим заказом и с тем, что осталось от моего достоинства.

– Прошу прощения?

– Могу я составить вам компанию? Или вы предпочитаете остаться наедине со своими мыслями?

Окончательно смутившись, я показала на столик в зале для некурящих и почти бегом ринулась к нему. Он присоединился ко мне, легко и грациозно усевшись на красное с серым металлическое сиденье. Я ерзала над своей булочкой, переживая из-за крошек, масла и того, как они вместе подействуют на мои губы и кожу.

– Славная у вас машина, – сказал молодой человек, засунув себе в рот полгамбургера.

– Это дочкина.

Ну вот. Тайное стало явным. Теперь забирай свой гамбургер, свою колу и свою улыбку и ступай трепаться с настоящей владелицей спортивной машины.

– На вид не скажешь, что у вас может быть такая взрослая дочка.

Ой, умоляю! Я чуть не поперхнулась чаем.

Но с другой стороны, если он такой тупица (а по виду не скажешь), что пристает ко мне с подобной чушью, почему я должна смущаться?

– Ей всего пять, – улыбнулась я в ответ, совершенно перестав беспокоиться из-за крошек. – Она вундеркинд, так что ей вручили права, как только она поступила в начальную школу.

– И она такая же красавица, как ее мать?

– Нет, конечно. Но у нее все впереди.

Да кем я себя вообразила? Я же флиртую с ним! Мы подсмеивались друг над другом, как будто были самыми веселыми и остроумными людьми в мире, и к тому времени, когда я покончила с чаем и булочкой, мы уже сказали друг другу все возможные банальности и не пришли ни к каким выводам.

– Приятно было познакомиться, Элли, – сказал он, как будто действительно так думал. – Может, еще встретимся?

– Ну, может быть, когда я обгоню вас на сотне, – улыбнулась я.

И мы пошли, каждый в свою сторону, и он обогнал меня один раз, а я его два, и после того, как он свернул где-то в районе Бристоля, я улыбалась про себя весь остаток пути. И чувствовала, что отпуск начинается чертовски удачно.

– Почему ты улыбаешься? – поинтересовалась моя сестрица, как только я переступила порог.

– От радости, что вижу тебя, – ответила я, обнимая ее.

– Ты выглядишь противоестественно счастливой для человека в депрессии.

– У меня не депрессия, а стресс.

– Да что бы ни было. Я думала, ты будешь усталой и исхудавшей.

– Жаль тебя разочаровывать. Возможно, я почувствовала себя лучше, как только убралась подальше от всего этого.

– Ну хорошо. Теперь слушай.

Бев всегда была немного бесцеремонной. Она до сих пор остается главной и старшей сестрой.

– Я уложу тебя в задней комнате. Томаса я предупредила. Если он явится к тебе среди ночи, кричи погромче. Он глуховат. Если тебе что-то нужно, просто дай мне знать, хорошо?

– Хорошо, – кротко согласилась я. – А кто такой Томас?

– А, извини. Соседский кролик.

Кролик? Томас – кролик?!

– Но почему?!

– Он убежал из дома. Это длинная история. Он чистоплотный – относительно, конечно, учитывая его возраст. Но ему нравится задняя спальня. Я сказала ему, что ты приезжаешь. И перенесла его вещи в маленькую комнату, так что проблем быть не должно. Но все-таки запри на ночь дверь. Просто на всякий случай.

Считай, уже заперла. Я вполне могу обойтись без ночных визитов пожилого, наполовину приученного к туалету кролика.

– У меня кое-какие дела, – сказала Бев, передавая мне чашку с кофе и показывая, где хранится печенье. – Справишься тут без меня?

Разумеется, я не ожидала большого шума из-за моего прибытия. Это не в стиле Бев; кроме того, учитывая сомнительный характер моей болезни, мне при этом было бы неловко. Я оттащила свой чемодан, черный мешок для мусора, набитый обувью, щипцы для завивки и пачку книжек (на случай, если мне станет скучно) в заднюю спальню, открыла окно и стала смотреть поверх крыш на море. До сих пор я была здесь только один раз. Беверли приглашала меня вместе с девочками, когда от нас ушел Пол. Она тогда только что переехала сюда из Лондона и считала Ньюквэй чем-то вроде земли обетованной. Поэтому она, кажется, удивилась, что мне не стало лучше сразу после того, как я здесь очутилась, хотя жизнь моя была разрушена и сердце разбито. Возможно, Ньюквэй и славное место, особенно летом, но магическими лечебными свойствами оно не обладает. На этот раз у меня не было никаких иллюзий относительно мгновенного избавления от проблем, я просто собиралась хотя бы некоторое время побыть вдали от них, вот и все. Несколько недель расслабляться. Ни о чем не думать. Перезарядить батарейки. Я вздохнула и улыбнулась про себя при мысли о перезарядке и расслаблении, которые меня ожидают, и, отвернувшись от окна, увидела, как большой белый кролик сделал кучу прямо мне на подушку.

– В последнее время он так хорошо себя вел, – вздохнула Беверли, одной рукой поглаживая уши Томаса, а другой запихивая грязную наволочку в стиральную машину. – Наверное, смена комнаты оказалась для него слишком тяжелой травмой.

– Я могу лечь в маленькой комнате, – запротестовала я.

Кому понравится принять на себя весь груз ответственности за поведение страдающего недержанием кролика, получившего душевную травму?