Разберемся по-семейному

— Ну, Резо совершает свои обходы как обычно, с одной только разницей. Последние пару дней с ним постоянно ходят двое амбалов. Как их зовут, я не знаю, но похоже, что они работают на Гершковича. Ты его знаешь?

— Ага. Слышал. Держит «черный банк» и дает деньги под бешеный процент.

— Точно. Они со Слизняком старые кореша.

— Чем занимался последнее время?

— Чем занимался, на том и попался.

— Отлично. Копай дальше, Пузырек. Я сейчас же позвоню в бар. — Барский повесил трубку. Затем он позвонил в «Трубу», распорядился выдать Пузырю сто долларов и, поймав такси, отправился в прокуратуру.

В кабинет Зацепина он ворвался подобно бешеной фурии.

— Ты не все мне сказал, сука! — заорал Барский на следователя. — Ты не сказал мне, что Лифшица оштрафовали за неправильную парковку. Мне пришлось самому попотеть, чтобы узнать это.

Зацепин отнесся к его упрекам совершенно равнодушно.

— Мы знали, что на автомобиль выписана квитанция. А был он за рулем или нет, нам неизвестно.

— Оставим это. Я разузнал, откуда он звонил, пока его считали пропавшим.

Зацепин слегка улыбнулся.

— Так зачем говорить об этом?

Барский откинулся назад и положил ногу на ногу.

— Я кое-что тебе поведаю. Просто так. Но мне хотелось бы узнать, что ты из этого выжмешь.

— Вовсе это не «просто так». Ты хочешь, чтобы прокуратура делала за тебя грязную работу, Барский. — Тот ухмыльнулся.

— Я полагал, что у вашей конторы отличные отношения со Слизняком, — продолжал следователь.

Барский растерянно моргнул, услышав слово, которое произнес Зацепин.

— Чему ты удивляешься? Слизняк — наш осведомитель. — невозмутимо заявил Зацепин. — Мы используем Резо, Резо использует нас, — размеренно продолжил он. — Иногда получается неплохо. Но Резо никогда не откровенничает с милицией о собственных делах. В подобном случае он готов напустить на нас целую стаю продажных адвокатов, прежде чем мы успеем спросить, как его зовут.

— Я так понимаю, что последнее время с Резо ходит парочка громил-телохранителей. Не исключено, что это ребята Гершковича.

— Это легко установить. — Зацепин набрал номер, переговорил с кем-то и записал два имени в своем блокноте.

— Ты угадал, Барский. Двое крутых пацанов крутятся рядом с ним на правах его телохранителей. Сашка Крот и Мишка Бубон. Оба — боевики, работают на Гершковича. — Зацепин повертел в руках трубку. — Здесь что-то не сходится. На фига ему охрана? Почему именно от Гершковича? И вообще, почему ты науськиваешь меня на Слизняка?

— Ты же все равно его не возьмешь?

— Я могу тряхнуть его, если от этого будет польза. Ты можешь связать его с исчезновением Лифшица?

— А ты можешь связать Лифшица с неким усопшим, Гришкой Насосом? — Зацепин снова повторил это слово.

— Ты же знаешь, что сделать это наверняка мы не можем. У нас есть покойник в квартире Малютиной и тот факт, что она была любовницей Лифшица. Практически ничего, но ведь с чего-то надо начинать.

— Я заинтересовался Резо, потому что прошлой ночью в квартире Лифшица нашел его имя в бумагах нашего пропащего. Пока я размышлял об этом, появился еще один занятный человечек по имени Вася Игнатов, он работает на «почтовый ящик», где служил Лифшиц и является там главой службы безопасности. Мы выпили около литра хозяйской водки, и он поведал мне интересные, хотя и несколько туманные факты.

— Опять то же самое, — резко сказал Зацепин. — Мои пацаны обшарили всю квартиру Лифшица и всю его дачу. — Он фыркнул. — И ничего не нашли.

— Так всегда получается, когда смотришь не там, где нужно, — отозвался Барский. — А теперь информация вообще задаром. У Лифшица в бумагах было что-то вроде списка возможных покупателей на его последнюю машину. Одним из них был Резо Долидзе. В Москве и по стране могут быть, конечно, еще два или три Резо Долидзе, но я что-то в этом сомневаюсь.

Зацепин закачался на своем скрипучем стуле.

— Рассказывай дальше. Что ты выудил у Игнатова?

— Странная история. Он занялся делом Лифшица, потому что надеялся выйти через него на такую странную личность — монсеньора Казиева. — Барский вкратце рассказал ему историю, которую ему поведал Игнатов.

— Точно. Я помню это ограбление, — кисло сказал Зацепин. — Нас всех тогда еще премии лишили из-за этого налета. Я-то думал, что этот козел уже сдох в своем лагере. Ладно, ты себя повел как мужик, и я тебе кое-что расскажу. Власти тоже не забыли об этом золоте. Они подсаживали к Казиеву своих ребят и в тюрьме, и в колонии, но так ничего и не узнали. Они продолжают приглядывать за ним с тех пор, как он вышел, и опять ничего. Он живет тихо и не ввязывается в неприятности.

— Кто его содержит? — потребовал Барский.

— Во всяком случае не райсобес, — угрюмо ответил Зацепин. — Первое время он практически побирался. Мы за ним внимательно приглядывали, и за его корреспонденцией. Примерно три месяца назад какой-то мужик подарил ему роскошный особняк за городом. Потом еще какой-то неустановленный товарищ положил на его имя пять миллионов рублей в сберкассу. Затем он начал получать занятные переводы без обратного адреса, но из одного и того же почтового отделения. Зная Казиева, легко можно было предположить мошенничество, потому что жить он начал явно лучше. Однако ничего такого мы ему инкриминировать не могли. К нему на дачу зачастили иномарки, у него появилась до зубов вооруженная охрана, и тем не менее он продолжает раз в неделю исправно являться в райотдел и отмечаться у участкового. Ну скажите, что мы ему можем инкриминировать? Разве что уклонение от уплаты налогов, но и то не ранее, чем через год.

— И больше ничего? — пробормотал Барский.

— Ничего.

— А что, если все-таки именно он провернул это дело тридцать лет назад? — предположил Барский. — Допустим, что он украл это золото, затем оно было припрятано, и кто-то из его людей его теперь достал.

— За ним так следят, что провернуть все это и не попасться просто невозможно, — твердо сказал Зацепин. — Да и сам Казиев такой человек, что родной матери не доверится, когда речь идет о полумиллионе баксов в золотых слитках.

— Так. Слушай, старик, из того, что ты знаешь, можно заключить, что за этими роскошными подарками стоит Гершкович?

— Я знаю Гершковича. Он — главный банкир мафии. Я уже сказал, что эти деньги не от райсобеса. Но установить, откуда берутся эти доброхотные даяния пока не удается.

— Шантаж?

— Нет! Те, кого он мог бы пошантажировать или просто потребовать свою долю, быстренько бы его ликвидировали. И вообще, прошла треть века! Сменилась целая эпоха. Конечно, он везде считается авторитетом, но он уже бронтозавр, реликт эпохи застоя. А урки не так уж чувствительны к ветеранам. И вообще, когда его сажали, то органы от злости загребли всю его семью, весь его клан, всех его родственников, их жен, детей, дедов и бабок до седьмого колена, разрыли их дома и сады, сожгли и просеяли даже листья в садах и хворост в сараях. Он бросил вызов сверхдержаве, и сверхдержава в отместку решила его уничтожить.

— Пусть даже не имея доказательств его вины, — устало констатировал Барский.

— Совершенно верно. А чего тут чикаться? Логика одна: «тебя пасодють, а ты не воруй!» А у кого уворовал и чего там — до фени! «Получай, фашист, гранату!» — и все тут. И лично я считаю, что это — высшая форма пролетарской защиты от преступности, и совершенно правильная. Если бы мы и по-прежнему так вот сажали и гноили гадов этих в тюрьмах и лагерях, не было бы того беспредела, который мы сейчас имеем.

— Если честно, то ваш беспредел был ничуть не лучше нынешнего. Ну да ладно, — устало согласился Барский. — Давай думать дальше. Если этот Казиев ни в чем доли не имеет, никого не шантажирует и дел никаких не проворачивает, откуда же у него дача, бабки и охрана? Ну? Хули глазами лупаешь? Совсем что ли оперативную работу забыл? Выходит, что этот старый пер что-то кому-то продал. Так или не так? Сколько его дача стоит? Баксов триста косых будет? А машина? Небось подарили ему не хилее трехсотого «мерса»?