Кот, который всегда со мной

Одно из наших самых странных общественных обязательств возникло во время воскресного завтрака с Нэнси и Зигги. Мы уселись и уже хотели всецело заняться яичницей, когда Зигги объявил, что желает нам кое-что рассказать. И поведал, что случилось с ним накануне вечером. Они с Нэнси пошли на модную деловую вечеринку вроде тех, какие устраивают миллионеры в усадьбах на побережье, где ставят навес человек на двести и приглашают попеть популярных исполнителей. Нам всем приходится на таких бывать. Наши приятели пошли туда, поскольку в данном случае миллионер был одним из клиентов Зигги. Во время обеда Зигги обнаружил, что его соседкой по столу оказалась женщина, которую он до смерти боялся. В его описании это был самый страшный человек на Уолл-стрит: крутая нравом, грубая и, если дело касалось денег, беспощадная. Обычно неустрашимый Зигги перед ней робел. Но тем субботним вечером, поощряемый Нэнси, решился преодолеть страх и заговорить с ней.

Ну, так вот… Обед подали, и гости расселись по местам. Зигги раз сто то поднимал голову, то вновь опускал к тарелке и, улыбаясь, пытался придумать, с чего бы начать беседу, чтобы женщина не решила, что он безнадежный идиот. Они немного поговорили о деле, при этом Зигги умудрился не сморозить глупость. Затем за столом почему-то упомянули собак. Невеста Франкенштейна оживилась и спросила Зигги, есть ли у него собака? Он ответил, что нет. И неизвестно зачем добавил:

— Мой товарищ держит кота.

Женщина посмотрела на него как на ненормального, да Зигги и сам чувствовал, что сходит с ума. Уже собирался сказать: «Забудьте. Давайте вернемся к деньгам», — но почему-то продолжал гнуть свое, ускоряя процесс падения в пропасть безумия.

— Товарищ очень любит своего кота. — Он потел, и все за столом молча уставились на него. А Зигги, довершая дело, чтобы его признали неизлечимым психом, добавил: — Он даже написал о своем коте книгу.

Самая страшная в мире женщина встрепенулась, в упор посмотрела на Зигги и взволнованно, словно ей сообщили, что акции Ай-би-эм подскочили на сто пунктов, спросила:

— Этого кота зовут, случайно, не Нортон?

Мой приятель Зигги так и осел на стуле. А дела тем временем принимали совершенно сверхъестественный оборот. Победительница всеньюйоркского конкурса на звание «Мисс Злыдня» стала его умолять познакомить ее с моим котом.

Наша яичница остыла. Дженис изумленно качала головой, не в силах поверить, что такое бывает, а Зигги повернулся ко мне и спросил:

— Ммм… как ты считаешь… Нортон согласится сходить в гости к моей клиентке? — Он начал объяснять, насколько это важно для его карьеры, как поможет в будущем, что из всех его клиентов эта женщина самая важная, и так без конца.

Терпеть не могу раболепные причитания — и я согласился. Заверил, что вислоухие шотландцы не оставляют товарищей в беде. Когда посуду убрали, Зигги позвонил мисс Злыдне и сказал, что днем Нортон будет рад к ней заглянуть, а затем сообщил нам, что в жизни не слышал более взволнованного голоса.

Через несколько часов Зигги заехал за нами на машине. Нортон находился в своей лучшей воскресной форме, впрочем, ничем не отличающейся от понедельничной, вторничной и далее до субботней, но был как-то по-особенному щеголеват. Оказавшись в Бриджгемптоне, мы подъехали к очень большому, очень новому и немного пугающему дому на побережье. Весь путь я выслушивал предостережения:

— Помни, она очень страшная. Не позволяй себя запугать. Очень-очень страшная. Не поддавайся.

К тому времени, когда Нортон был помещен в наплечную сумку, и мы позвонили у двери клиентки Зигги, я буквально трясся, ожидая, что нам откроет нечто среднее между злой ведьмой с Запада из сказки Ф. Баума «Волшебник страны Оз» и Барброй Стрейзанд (времен, когда она ставила «Принца приливов»), И это чудище потащит нас в свою берлогу (если кого-то интересует, почему я специально оговорился, что представил Барбру именно в роли режиссера «Принца приливов», объясняю: она всегда меня пугает, а уж тот, кто поставил настолько пугающий фильм — тем более).

Но предстало нечто совершенно иное, чем я воображал.

Открыв дверь, Кошмар с Уолл-стрит коротко кивнула Зигги, на меня вообще не обратила внимания и, нагнувшись к висевшей у меня на плече сумке так, что ее голова оказалась на уровне головы Нортона, проговорила высоким девчоночьим голоском что-то очень напоминающее: «Кис-кис-кис, котеночек, как я тебе рада, мой маленький, детка моя, котик, о-о-о, сладкий мой…»

У Зигги глаза полезли на лоб. И не без причины. В следующее мгновение мы оказались в модном прибрежном доме, а его хозяйка — суровая, бесчувственная, напористая клиентка Зигги — плюхнувшись на пол, возилась и сюсюкала с Нортоном.

Мы оставались у нее больше часа, и за все это время она адресовала мне единственную фразу:

— Я всегда мечтала с ним познакомиться. Для меня это такая честь. Большое спасибо.

Зигги же, насколько помню, не удостоился ни слова. Мы изумленно наблюдали, как она кормит кота из рук, оглаживает — так что, кажется, ему даже надоело — и беспрестанно повторяет, что он самый симпатичный бесенок на свете.

Когда нам пришло время уходить, она пожала мне руку, сказала, что Нортон будет всегда желанным гостем в ее доме, и крепко поцеловала кота в голову.

В машине Зигги не поворачивался в мою сторону. Мы так и ехали молча, пока я не сказал:

— Не понимаю, чем она тебя так напугала. Почесывала тебя под подбородком и вот так ворковала в кабинете?

— Да заткнись ты! — огрызнулся он и больше не проронил ни слова, пока мы не свернули на подъездную дорожку. Только тогда Зигги взял Нортона за лапу и поблагодарил:

— Спасибо. — А мне добавил: — Уж этому точно никто из моих знакомых не поверит.

Я же ему и, кстати, Нортону тоже ответил:

— А вот мои знакомые поверят все.

Случались и другие встречи с богатыми и знаменитыми. И наверное, самая волнующая и неожиданная произошла, когда мы с Дженис взяли Нортона в городок Уотермилл, что в десяти минутах езды от Саг-Харбора, где ему предстояло в очередной раз выполнить приятельский долг.

Нам позвонила наша знакомая Сьюзен Бердон и сказала, что к ней из города приехали погостить родители, а ее мать слыла большой почитательницей Нортона. Сьюзен спрашивала, не мог бы я привезти кота, чтобы они с ним повидались.

Разумеется, я согласился. Всегда радовался, если Нортону выпадал случай повстречаться и поприветствовать своих истинных поклонников. Поэтому сказал Сьюзен, что через полчаса мы втроем будем у них.

Как и обещали, мы через пятнадцать минут после звонка нашей приятельницы выехали из дома, но забыли одну маленькую деталь. Именно в эти выходные в наши края приехал президент Клинтон с супругой — поддержать кампанию по сбору средств, встретиться и поболтать с друзьями, людей посмотреть, себя показать. Стоило мне повернуть направо на Скаттлхоул-роуд, которая ведет из Саг-Харбора в Уотермилл, как в сотне ярдов перед нами возникло скопление полицейских, барьеры и автомобили с проблесковыми огнями. Я сразу вспомнил сообщение в местной газете, что в этот день президент играет в гольф в Атлантик-кантри-клаб, который находится в миле впереди на улице, куда я повернул. Один из полицейских дал знак остановиться на обочине и сказал, что дальше ехать нельзя. Я попробовал возражать, объяснил, что нам всего-то и нужно одолеть одну-единственную жалкую милю, но он сочувственно покачал головой — ничего не выйдет. Я спросил, сколько придется ждать? Он пожал плечами, словно давая понять: «Кто ж его знает, старина, когда кончатся все восемнадцать лунок».

Мы прождали у бровки с полчаса и вдруг увидели направляющийся в нашу сторону кортеж машин. Вышли все втроем, и я поднял Нортона как можно выше, чтобы он мог своими глазами увидеть проносящуюся мимо историю. Я тешил себя надеждой, что, кроме людей, в машине находится кот Сокс — любимец семьи президента. Слушайте, не один же я путешествую с котом — вот бы был великий момент из кошачьей жизни!