Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти

– Не ворочайся, Пырь! Хозяину мешаешь. Хозяин, а хозяин? А что ты расскажешь?

– Сказку. – Гек задумался и вдруг понял, что ни одной сказки он не читал и не слышал толком, хотя… Белоснежку и семь гномов – отрывки из мультика смотрел. Но чем там кончилось и как начиналось?… – Да, я расскажу вам сказку про мушкетеров из древней Франции. Это такая страна на краю света… Дело было давно, и жил-был там один парнишка, по фамилии Д'Артаньян…

Гек и сам не заметил, как увлекся рассказом. Пырь и Вакитока то ерзали, то затихали, Вакитока довольно пыхтела и прокашливалась смехом в отдельных местах, Пырь молчал, по обыкновению, но Гек ощущал каким-то образом, что и он доволен. От их маленьких телец исходило явственное тепло, от которого становилось уютно и легко на душе.

– …А Д'Артаньян сразу догадался, что именно про эту портачку-клеймо и рассказывал ему Атос. Что эта миледи была его первой женой…

Гек замолчал – в горле пересохло, и он хотел было встать, чтобы попить кока-колы, но прислушался и сообразил, что слушатели так и заснули у него на груди. Он осторожно сунул руку под одеяло, ощупал их, погладил. Вакитока тихонько заурчала сквозь сон, Пырь свернулся в клубочек у нее под боком, и Геку жалко стало разрушать идиллию. Он зевнул и снова закинул руки за голову: пусть еще полежат с четверть часика, а он пока о завтрашнем подумает. Но мысли выворачивались случайными смысловыми связками, обрастали, словно водорослями, алогичными деталями и видениями. Гек таращил глаза в темноту, из последних сил пытаясь сопротивляться, но наконец сдался и провалился в сон.

…Невероятный сон – хороший! Ах, черт побери – но это был только сон! Гек прикинул по ощущениям: наспал норму, около семи часов, пора вставать. Досада в его душе смешалась с удивлением – как ярко все было, как натурально и совсем не страшно… Он повел рукой на ощупь и включил свет.

– С добрым утром! Хозяин! Уж мы сидим-сидим, уж мы ждем-переждем! – Вакитока от полноты чувств подпрыгнула чуть ли не на метр от тумбочки. – А не будили. Пырь поиграть хочет. А, хозяин? Пусть Пырь поиграет?

Гек почувствовал, как сердце взорвалось восторгом во всю грудную клетку: Пырь мотал круглой башкой, беззвучно улыбаясь и прижимая к животу свою флейту, Вакитока суетливо сновала вокруг лампы, то справа налево, то наоборот. Дым от сигары тянулся за нею коротким шлейфом и таял бесследно, оставляя лишь знакомый и ни с чем не сравнимый запах.

– Поиграть? Так ведь и есть, небось, хотите? А, Пырь?

Гек обратился к нему, в надежде, что Пырь не словами, так хотя бы знаками подтвердит, что он слышит и понимает его.

– Нет-нет-нет-нет. И ели, и пили! Да, хозяин, много-то нам и не надобно. Нам вредно много, вредно. А я попляшу! Можно нам с Пырем плясать и петь?

– Все бы тебе, Тока, петь да плясать, – нахмурился притворно Гек. – Дай хоть до очка дойти да умыться. А потом уже пойте да пляшите хоть до упаду. Вот только Пырь не поет у нас, да и не пляшет вроде. Кто это – «мы», насчет плясок и пения? А, Вакитока?

– Я! Я, я, я. А я Тока-Вакитока, так хозяин мне сказал! Пырь играть любит, ух как любит!

Гек яростно шуровал зубной щеткой во рту и пытался взять себя в руки: тронулся он разумом или нет, но поймать глюки такой силы, да еще и радоваться им – нет, это немыслимо. Надо срочно выбираться наверх и проверять где ни попадя – насколько он адекватен? Гек покосился – смирно сидят на тумбочке, смотрят в его сторону… Ой, бред!… А хорошо в таком мире жить, будучи ненормальным на всю голову – ни забот тебе, ни печалей, пой да пляши, да слюни на санитаров пускай…

Сегодня тренировка была не тренировка, а так, двадцатиминутная разминка для очистки совести: Геку неловко было тренироваться при свидетелях, да еще беспардонная Тока подбадривала его нелепыми выкриками… Душ, бритва, полотенце, чайник, прикид. Расчесаться, заварить свеженького…

Засвистел электрический чайник, лоскуты пара, крепчая по мере нагревания, выпрямились в тугую полупрозрачную струю. Гек бросил маленькую щепотку чая в эмалированную четырехсотграммовую чашку, залил сверху крутым кипятком (это был его обычный завтрак), поколебался и на глазок натрусил сахарного песку – что-то сладкого захотелось.

– Так не будете хавать, типы?

– Благодарствуем, хозяин, сыты мы. Можно попеть, а?

– Пойте, – разрешил Гек, жмурясь от первого, самого радостного глотка. Чай он любил пить некрепким, но горячим, насколько рот терпел, а чтобы жидкость остывала не быстро, он даже вместо чайной ложечки мешалку сахарную вытесал из липовой чурочки.

Вакитока, с Пырем на плечах, перемахнула на гладко струганную, ничем не покрытую столешницу, ссадила его и опять заорала весьма немузыкально, нелепо подпрыгивая на когтистых лапках. А Пырь дудел, казалось, во все тростинки разом, только пальцы, как маленькие паучки, бегали вдоль крохотных дырочек.

Гек благодушно внимал, хотя музыка (вместе с пением Вакитоки) больше напоминала визг дикой свиньи, терзаемой крокодилом. Чай кончился. Гек поднялся сполоснуть чашку, поставил на место, в тумбочку, дном кверху, вновь уселся за стол.

– Стоп! Тока, хватит, когти сотрешь. Пырь, сыграй мне что-нибудь более… лиричное.

Вакитока остановилась на полскаку, встопорщила недовольно перья.

– Да-да, Пырь, играй! Тихое играть, да, хозяин?

– Спокойное что-нибудь. – Геку хотелось вновь услышать ту мелодию, которую он пытался вспомнить временами и которую назвал про себя «Волшебный замок», но спрашивать ее сам – вдруг не пожелал.

Пырь заиграл. Обжитый кусочек подземелья заполнила красивая, спокойная мелодия, которую было бы приятно слушать в любое незагруженное делами время, но не более того. Это была не та музыка, и Гека она не грела.

– Еще, хозяин? Ты недоволен, да? Плохо играет Пырь? Пырь! Хозяин н…

– Тока, помолчи. Всем я доволен. Вот только часы остановились… – Гек выковырнул и осмотрел пальчиковые батарейки – наверное, опять отсырело что-то где-то. А недавно ведь менял… Он вогнал их на место – нет, часы стояли…

– Тока, не знаешь, который час на дворе?

– А что такое час, хозяин? Какой он из себя? А? – Тока усиленно запыхтела окурком (Гек никак не мог поймать момент появления и исчезновения его во рту у Вакитоки, и размер у окурка был всегда одним и тем же…).