Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти

Гек выбрался из нагретой кровати и – как был босиком – пошлепал в угол комнаты, к унитазу. Он справил малую нужду, ополоснул руки и лицо и, позевывая, направился к лежанке. Вдруг он остановился резко, ноздри задрожали: по комнате явственно разносился необычный и в то же время пронзительно знакомый запах. Геку несколько раз этот запах снился, и каждый раз, просыпаясь, Гек не находил себе места от беспокойства и непонятной грусти… И вот он, наяву…

– Простудишься, простудишься, хозяин! Тапочки надевай, набувай скорее! – Гека словно тряхнуло электрическим током, колени обессилено подогнулись – даже до пистолета не допрыгнуть… Он метнул взгляд на голос и сомлел еще больше: возле ночника на тумбочке возбужденно топталась птицесобака Вакитока. В углу ее непропорционально огромной пасти дымилось нечто вроде сигары, дымок тут же таял, но, видимо, оставлял запах, который и почуял Гек. Под лампочкой ночника, словно в солярии, пристроился, ноги калачиком, толстячок с волосами, собранными на затылке в конский хвост. Был он почти гол, если не считать набедренной повязки, собранной из двух тряпок, одна поперек другой и через чресла. Улыбающийся рот его хоть и уступал в размерах Вакитокиной пасти, но тоже простирался от уха до уха и также полон был белых акульих зубов.

– Эй, а вы откуда взялись, кошмарики? – только и нашелся спросить потрясенный Гек.

– Нет, нет, нет и нет! Мы кошмариков боимся, они страшные! Не надо, не надо обзывать нас кошмариками, хозяин! Ух, какие они страшные! Утешь нас, не обзывай нас! Меня и Пыря! Ну хозяин, ну пожалуйста! Пырь, кланяйся хозяину! – Пырь вскочил на ноги и, изогнув серповидный рот углами вниз, сморщился жалобно и стал ритмично бить поклоны.

– Цыц, оба! Не кошмарики вы, я пошутил. Да. Ты Пырь, а ты Вакитока. Я внятно спрашиваю вас, откуда вы взялись и где пропадали со времен прошлого визита? Вакитока?

– Ой-ой-ой! Ай-ай-ай! Не сердись, хозяин! Мы не виноваты, нет! Мы искали-искали, плакали-плакали!… А ты ушел, а нам не найти… Позовешь, бывало, тихонечко, мы – на голос… а ты опять пропал! Плохо без тебя. И мне, и Пырю.

– Дурдом… Ну, а сейчас как нашли?

– Хозяин! Ты же позвал! Да, громко позвал, а мы – вжик – и к тебе! Теперь мы с тобой, и нам не страшно. А страшно было, ужасно было! И голодно…

При этих словах Пырь выпустил изо рта длинный красный язык и словно бы обмахнулся им от шеи до самого лба. Гек отер вспотевший лоб и сдвинулся наконец с места, чтобы подойти и сесть на кровать. Подошвы, оказывается, изрядно занемели от ледяной поверхности бетонного пола, и Гек сунул их под одеяло. Все эти секунды он напряженно вглядывался в невозможную парочку и вслушивался в свои ощущения: нет, не похоже ни на сон, ни на бред. Может, это галлюцинация? Тотальная? С цветом, слухом, запахом? Что еще есть – осязание, вкус…

В тумбочку Гек клал перочинный универсальный нож со множеством приспособлений. Он, стараясь не прикасаться к Пырю и Вакитоке, выдвинул ящичек, достал нож, подцепил ногтем шильце. Не колеблясь он кольнул шильцем мизинец на левой руке, выдавил вишневую каплю и кисть руки поставил на тумбочку, опираясь на внутреннюю сторону запястья.

– Кто первый? Давай, Пырь…

Пырь радостно поклонился и подскочил к вертикально поставленной ладони. Набухшая капля крови подрагивала как раз напротив лица его. Пырь опять облизнулся, ручками ухватился за ствол мизинца и приник к капле.

Чтобы лучше уловить тактильные ощущения, Гек даже прижмурился на миг и вновь, как когда-то, уловил нечто вроде легчайшей щекотки. И на мизинце – словно жук сидит, лапками цепляясь… Щекотка пропала, и Гек открыл глаза. Капля, потревоженная Пырем, стекла вниз, а сам он стоял, запрокинув счастливо разинутый рот и поместив ручки на объемистом пузе. Вернее, на животе лежала одна рука, а другую он возложил Вакитоке на лоб. Вакитока, против обыкновения, не переступала ежесекундно лапами, а стояла неподвижно, и только недоразвитые крылышки на спине мелко-мелко дрожали, словно вибрировали. Окурок сигары куда-то исчез из ее рта, светло-розовый язык свесился через зубы и словно пульсировал, то утолщаясь, то становясь совсем плоским.

Гек машинально слизнул каплю, вытянул указательный палец правой руки и осторожно погладил Вакитоку вдоль спинки. Та взвизгнула от удовольствия и вновь затопотала голенастыми лапами.

– Ух! Хозяин! Хозяин! Весело-то как! Пырь веселый, хозяин добрый! Играй, Пырь!

Пырь уже воткнул в пасть пан-флейту (Гек в свое время специально узнавал, существуют ли подобные инструменты, и очень удивился, что да, существуют и имеют специальное название) и задудел нечто резкое, нескладное. Тока заквакала, закаркала и пустилась в свой нелепый пляс. Гек с улыбкой наблюдал все это, но мозг его лихорадочно простукивал и прослушивал все органы тела, доступные для проверки: пульс, температура – все в норме… Что за хреновня происходит здесь… Тени от ламп… Есть тени, от всех нас…

– Сказку! Хозяин, расскажи, а? Сказку нам с Пырем. Мы так по сказкам соскучились. Хозяин? – Вакитока перебросила из угла в угол дымящуюся сигару, которая вновь очутилась – Гек не уловил когда – у нее во рту, и стала тереться лбом и вислыми ушами о костяшки Гековых пальцев.

– А еще чего? Когти подровнять, зубы почистить? Сказку! Гостиницу, что ли, нашли – Гранд-Отель?…

Гек хотел было продолжить распекать фантасмагорических посетителей, но осекся: оба упали ничком на тумбочку и съежились, прикрывая глаза и головы – Вакитока рудиментарными крылышками, а Пырь толстыми ручками.

Вдруг улетучилось предчувствие чего-то радостного и теплого; комната в подземелье, недоверчиво освещаемая сорокаваттным ночником, замолчала угрюмо и тяжело.

Гек вздохнул:

– Ладно, в честь встречи… Ох и морды!… А какую сказку вам рассказывать?

Пырь и Вакитока одновременно подняли головы и переглянулись.

– Ур-ра-а-а! Хозяин нас любит! И меня! И Пыря! Любую! Чур – длинную! А… поближе, хозяин, можно нам поближе?

– Да. Лапы чистые? Валяйте сюда. – Гек повалился на кровать, улегся на спину, подоткнул одеяло с боков, чтобы не поддувало, и приготовился выключить ночник.

От тумбочки до кровати было сантиметров шестьдесят – приличное расстояние для народца типа Пыря и Вакитоки, но парочка ничуть этим не смутилась: Пырь запрыгнул на Вакитоку верхом, та взлетела, растопырив крылышки, и спланировала прямо на грудь Геку. Посадка была мягкой, почти неощутимой сквозь одеяло. Оба тут же переместились к краю одеяла, возле самой шеи, юркнули под него и прижались к голой груди Гека, напротив сердца. Давно Геку не было так хорошо и уютно… Он нащупал выключатель, и в комнате настала абсолютная тьма.