Аргентинское танго

, очищая его.

— Мара, о Боже, ну и ну… Я впервые такое вижу! А мы тут живы останемся?!..

— Ванька, открой рот… — Она вбросила ему в рот половину апельсина, и он чуть не поперхнулся. — Забудь все! Окунись в это море! Это море радости… счастья…

— А ты, надеюсь, не забыла, куда мы с тобою идем?..

— Как забыть! На наше шоу! И мы идем на него, танцуя! Такого у нас с тобой, кажется, не было никогда…

Они передвигались по улицам пешком — ибо все шли пешком, машины, автобусы и иные железные повозки карнавал стер с лица города влажной горячей рукой, сейчас все высыпали на улицы и бежали по ним — куда?.. к океану?.. — и пели, и прыгали, и катились колесом, и нет, вон там, там белые лошади тянули повозку, тележку со стоящими наверху грудастыми девчонками, одна черная, другая желтая и раскосая, у девчонок лица были размалеваны, как у воинов племени масаи, красной и синей краской, в руках они держали веера из страусиных снежно-белых перьев, обмахивались ими и верещали на всю улицу:

— Колдуньи! Колдуньи с Рио-Гранде! Мы колдуньи с Рио-Гранде, подходите к нам, мы снимем с вас сглаз, а на ваших врагов наведем порчу! О-ля-ля! Спешите!

Наведу-ка я порчу на Беера, подумала Мария весело. Ей сегодня не хотелось печалиться. Сегодня она во что бы то ни стало хотела быть веселой. Они доберутся пешком до зала «Ла Плата» как раз вовремя за два, нет, за три часа, она все рассчитала, через эту танцующую и кричащую, пьяную нарядную толпу раньше и не пробраться. Она наклонилась к Ивану и цапнула его за руку:

— Эй, Ванька, гляди-ка!.. Мальчишка птиц продает!.. Разных, в клетках и без клеток, и попугаев и туканов… а туканы какие красивые, клювы у них как радуги, они немного на попугаев похожи!.. и павлинов, видишь, павлинов!.. У него на плече павлин сидит!.. ручной, видишь, зерно с ладони берет… Цирк!.. Гляди, все у него птиц покупают, давай и мы купим!..

— Куда тебе, Мария, птица?.. Ты что, ее в Россию повезешь?.. Тебе же не разрешат…

«Мне и пистолет не разрешат. Однако я его провезу. Как — это уже мое дело. А птицу…»

Они, проталкиваясь сквозь карнавальную толпу, подошли ближе к парню-негру, продающему птиц. Парень был черно-синий, гладко-потный, лоснящийся, лиловый, белки его глаз горели бирюзово, будто бы у него была не голова, а выкрашенная ваксой тыква, и внутри нее пылали свечи. Мария, подобравшись к нему ближе, разглядела, что у него, всего обвешанного клетками и усеянного птицами — птицы, распевая и клекоча в клетках, вцепившись в него коготками, сидели на нем, в рукав ему впился крупный синий, в красном беретике, ара, на правом плече сидел какаду, а на левом…

— Колибри! — закричала Мария, и негр вздрогнул и улыбнулся широко, во весь рот. У него не было двух передних зубов — должно быть, выбили в драке. — Маленькая колибри! Гляди, Иван, она как рубин! Как индийская шпинель, ало пылает, горит вся… Я куплю у него колибри! Я сегодня буду с ней танцевать! Я знаю, как это обыграть! Погоди…

— Мара, не дури!..

Она уже продиралась сквозь