Секрет Коко

— Я действительно очень странно чувствую себя из-за всей этой истории, — признаюсь я в конце концов.

— Ну разумеется, милая, — успокаивает меня Рут. — Вполне естественно, что ты растеряна, у тебя возникает масса вопросов — сначала ты находишь сумочку, теперь еще и это письмо… Ситуация не из легких.

— Как думаешь, что мне делать? — спрашиваю я.

— А что ты сама думаешь по этому поводу?

— Я должна попытаться найти владелицу сумочки и вернуть ее.

Эти слова сорвались с моих губ прежде, чем мозг успел осмыслить сказанное. Я должна найти владелицу сумочки. Понятия не имею, как ее вещь попала в коробку с позабытым всеми хламом, но уверена: это произошло по ошибке. Ее вообще выставили на аукцион по ошибке. Теперь, когда я нашла такое личное и трогательное письмо в кармашке, я не могу поступить иначе. Для этой женщины оно значило очень много, раз она носила драгоценный листок бумаги в сумочке десятилетиями. Игнорировать этот факт — попросту жестоко. Если мама и пыталась таким образом что-то сказать мне, то мне не очень-то понятно, что именно. Но — возможно — если я найду владелицу этой сумочки, я найду и ответы на все эти вопросы. Звучит нелогично, но я уверена, что в моей теории есть разумное зерно.

— Умница моя, — улыбается Рут.

— Думаешь, я приняла правильное решение? — спрашиваю я.

— Думаю, да, Коко. Слушайся своей интуиции. Нам только это и остается. Хотела бы я тоже последовать собственному совету… — хмурится она и смотрит куда-то в сторону.

— О чем ты?

— Мне часто кажется, что я должна была уговорить твоего дедушку обратиться к врачу раньше, я ведь нутром чуяла, что с ним что-то не так… И тогда он бы не…

— Глупости, ты не должна винить себя в том, что дедушка заболел.

Она улыбается мне, но я вижу в ее глазах тщательно скрываемую боль и сожаление.

— Знаю. Просто хотела сказать, что, если будешь слушать свое сердце, никогда не ошибешься. К тому же ты не сможешь со спокойной душой оставить себе эту сумочку после истории с письмом. Возьмешь ее себе — возьмешь на себя и чувство вины. А тебе оно ни к чему.

— Я бы могла научиться жить с ним, — улыбаюсь я ей в ответ. Мысль о том, что сумочка вернется к прежней своей владелице, разбивает мне сердце.

— Ой, сомневаюсь, милая моя.

— Как бы мне хотелось родиться без гена, что отвечает за совесть, — вздыхаю я. — Маме он явно не достался, так от кого же я его унаследовала?

Мы снова умолкаем, понимая, насколько я права, говоря так о маме. Она не верила в чувство вины. Моя мама всегда была независимой, ее не тяготили все эти социальные условности. Именно поэтому, узнав о том, что носит под сердцем ребенка, она без тени смущения вернулась в свой родной городок.

Рут рассказывала, что в один прекрасный день она появилась у них на пороге с огромным животом и чемоданом в руке. Мама пропадала где-то целых полгода. Рут с дедушкой дар речи потеряли, конечно, потому что она ни слова не говорила им о своем положении. А потом о ней стал сплетничать весь город, но ее это совершенно не беспокоило. Она никогда не считала нужным отчитываться перед кем-либо. Поэтому мама просто заняла свою старую комнату наверху, в которой я и появилась на свет. Единственное, что она поведала Рут о моем отце, — это то, что я была зачата после страстной ночи любви с каким-то неописуемой красоты французом. Кто знает, правда это или нет — мама умерла раньше, чем я успела спросить ее о своем отце. Возможно, я родилась в результате случайной короткой интрижки, во всяком случае, я думаю именно так. С другой стороны, Рут всегда говорила, что мама с первой же минуты моей жизни полюбила меня всем сердцем, но я очень сомневаюсь и в этом. Если она так сильно меня любила, то почему так легко оставила меня с бабушкой и дедушкой и уехала?

В чем я уверена на все сто, так это в том, что маму никогда не беспокоило мнение других о ней. Большего безразличия к мнению общественности нельзя даже представить. Сразу после моего рождения она вернулась к привычному для нее образу жизни — отправилась колесить по любимой Франции, разыскивая всякие древности для лавки Суона. Поиск редких вещиц для нашего магазина стал ее страстью, и я неделями скучала без нее в Дронморе, пока она приступом брала антикварные рынки и присылала домой свои находки. Мне не нравилось это тогда, я не понимала ее, равно как не понимаю и сейчас. Но такая уж она была. Для нее жизнь была одним большим приключением, эта охота за древностями по всей Европе стала для нее настоящим раем на земле. В конце концов, на небеса она отправилась из все той же нежно любимой ею Франции. В Париже ее сбила насмерть машина, когда мне еще не исполнилось и тринадцати. Так я лишилась матери. Рут утверждала, что перед смертью мама как раз решила вернуться домой навсегда, чтобы проводить со мной больше времени. Но ведь и этого она не знала наверняка — лично мне мама об этом ничего не говорила.

Я снова смотрю на Рут и пытаюсь избавиться от воспоминаний о маминой смерти, как всегда, пряча их в потаенные уголки моей души, куда я не слишком-то люблю заглядывать. Там они и живут, под сенью жестокой мысли о том, что если бы она и в самом деле любила меня, то не бросила бы, и о том, как счастливо она могла бы жить вместе с нами здесь, в антикварной лавке Суона, позабыв обо всех своих безумных приключениях и воздушных замках.

— Твоей маме понравилась бы эта сумочка, — с нежностью говорит Рут, возвращая меня к реальности.

— Да, — соглашаюсь я, — уверена, ей бы она пришлась по душе.

Хотя мама и почитала Коко Шанель и все, что было с ней связано, и обещала часто, что однажды купит мне такую сумку, сама она никогда такую роскошь и в руках не держала.

— Помню, как она сказала мне, что хочет назвать тебя Коко, — начинает Рут.

— А ты сказала ей, что она сумасшедшая, — смеюсь в ответ я. Эту историю бабушка рассказывала мне бесчисленное множество раз.

— И она объяснила, что тебе нужно великое имя, потому что тебя ждет великая судьба, — продолжает она.

— Если бы она только знала, как далека от истины, — говорю я.

— Коко! — решительно одергивает меня Рут. — Тебя действительно ждет великая судьба — нужно же хоть немного верить в себя.

— Что-то я не очень продвинулась на своем великом пути, тебе не кажется? — В моих словах есть лишь доля шутки. Хотя я и довольна своей жизнью здесь, но, по сути, я все эти годы прожила в своем родном городке и проработала у собственной бабушки. Я ведь ничего в жизни не видела. В моей памяти сразу всплывают слова Кэт о том, что я прячусь в своей антикварной лавке, боясь выйти из зоны комфорта. Неужели она права?

Рут как-то странно смотрит на меня, и я понимаю, что, возможно, задела ее чувства. А ведь она так добра ко мне. Ей нелегко было справиться со смертью родной дочери, вырастить внучку, затем — похоронить мужа. А потом она приняла меня с распростертыми объятиями, когда мне пришлось вернуться домой после отъезда Тома, несмотря на то что я стала помехой ее личной жизни и тайному роману с «молодым» любовником.

— Ты много чего добилась, — глаза бабушки сияют от гордости, — и я думаю, что у тебя большое будущее. Уверена, ты еще не раз нас удивишь, Коко Суон, попомни мои слова.

Я благодарно улыбаюсь ей — она всегда меня поддерживает, когда я начинаю себя жалеть. Сама Рут никогда не занималась самобичеванием — она самый уверенный в себе человек из всех, кого я знаю. Так что ген самонадеянности — еще одна семейная черта Суонов, которая обошла меня стороной.

— Интересно, что бы на моем месте сделала мама? — Я снова касаюсь кожаной сумочки, лежащей передо мной.

— О, это я точно знаю, — отвечает Рут. — Она бы уж точно попыталась найти ее владелицу. А еще она сходила бы с ума от желания узнать их трогательную историю.

Я криво усмехаюсь. Она права. Мама обожала подобные сюжеты, это знаю даже я.

— Как же не хочется с ней расставаться, — вздыхаю я, ласково поглаживая сумочку. Она такая красивая, как бы я хотела оставить ее себе… Но я не могу. Тем более теперь.