В любви, как на войне

ВЛАДИКАВКАЗ

Во Владикавказ мы въехали, когда уже собрался Вечер. Мы выпили несколько бутылок пива по до-Роге и теперь просто умирали от желания сходить в туалет. Но в городе это сделать было невозможно. "Где эта чертова гостиница? – ныла я. – Везите быстрее, а то я вам уделаю всю машину". Мне казалось, еще чуть-чуть, и мой мочевой пузырь лопнет.

В гостиницу мы ворвались, едва не снеся швейцара по пути.

– Где тут туалет? – заорали мы разом у стойки администратора.

– На втором этаже, – сказала ошеломленная* женщина.

Мы швырнули сумки и понеслись вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.

– Боже мой! Что же это такое? – удивленно сказала нам вслед женщина администратор.

Надо было видеть, с каким блаженным, расслабленным и степенным видом мы вышли через некоторое время из туалета. Мир казался превосходным. Мы сняли комнаты и решили принять душ и сходить в хороший ресторан как белые люди.

В номерах стоял адский сырой холод. Гостиница, попросту не отапливалась. Я набралась мужества, разделась и встала под тепловатый душ. Потом вышла из ванны и долго растирала себя тонким шершавым полотенцем, и шлепала ладонями по телу, размахивала руками, чтобы усилить кровообращение. Потом одела серую кофточку с люрексом и кожаные штаны, с которых смыла чеченскую грязь в раковине под струей воды. Отличная вещь, эти кожаные штаны, протер тряпкой, и дело с концом.

Немного косметики на лицо. Ребята не любят, когда я сильно накрашена. Они вечно выговаривают мне за слишком яркий макияж, за вульгарный вкус, за любовь к кокетству, за вызывающий запах духов и пристрастие к попсовой музыке. Они такие тонкие, деликатные натуры…Тьфу!

Аж противно!

Мы вышли из гостиницы в чудесный вечер, светлый, как голубой хрусталь. В небе уже высыпали яркие, пышные звезды. Совсем недалеко в свете редких фонарей красовался великолепный старинный собор, не помню, как называется. Мы перешли через реку Терек по обледеневшему мосту. Я держалась за Олега, чтобы не упасть.

– Отличный мост, – сказала я. – Страшно романтичный.

– Еще бы! – отозвался Витя. – Меня тут в прошлый приезд грабанули. Прямо на мосту. Нос разбили, стукнули по башке и кошелек отобрали.

– Хороший город, – развил тему Олег. – Старинный, с богатой историей. Все любят спрашивать, сколько времени, хотя у всех на руках часы. Это у них такой способ завязать беседу. Подходят к тебе такие жуткие типы и мрачно так, с угрозой говорят: "Сколько времени?" Надо отвечать: "Иди на хуй!" И они сразу отстают.

На той стороне Терека мы нашли отличный ресторан, где поужинали честь честью.

Там было дико холодно, и дыхание паром выходило изо рта. Гости ели, не раздеваясь. Но кормили превосходно.

Мы заказали много местной водки – дешевой и такой крепкой, что слона повалит с ног. И еще мы Взяли огромную миску салата – настоящие мясис-ТЬ1е помидоры и огурцы, не такие, как в Москве зимой, безвкусные и водянистые, – и зелень, пахнущую летом, и хорошо зажаренную в масле рыбу с Правами, и соленья, шашлык, жареный сыр За соседним столом ужинала какая-то иностранная делегация. Ресторан оказался популярным местом.

– План у нас такой, – заявил за ужином Олег. -. Завтра мы с Витей работаем, пишем статьи и отправляем фотографии по Интернету. Тебе придется нас подождать.

Поедем в ущелье через день.

– А мне что делать? – с тоской спросила я.

– Не мешать нам работать. Пить, есть, спать.

В тот вечер я в точности выполнила этот план. Наелась, как свинья, выпила полбутылки водки, легла в постель, чистая, сытая, пьяная, и проспала до утра, как колода, под тремя шерстяными одеялами.

Проснулась по своему обыкновению рано, в восемь утра. Умылась, накрасилась, спустилась вниз позавтракать, а потом пошла к ребятам. "Надо их разбудить, чтобы они пораньше взялись за работу", – думала я.

Я минут двадцать барабанила в дверь кулаками, потом стучала ногой, наконец мне открыл страшно злой Олег. Он впустил меня, прошлепал через всю комнату босыми ногами и снова улегся в постель. В номере стоял тот кислый, застоявшийся запах, какой бывает, когда живут одни мужчины, много курящие и пьющие.

– А я уже проснулась, – сказала я с оттенком морального превосходства.

– Вижу, – с ненавистью заметил Олег.

– У вас воняет как в конюшне.

Я приоткрыла балконную дверь, чтобы впустить порцию крепкого, морозного воздуха.

На столе был настоящий свинарник – черствеющий сыр, куски хлеба, грязные стаканы и початая бутылка коньяка. Я нашла чистый стакан, плеснула себе коньяку и медленно, глотками, выпила, ощущая, как приятное тепло разливается в желудке.

– Теперь понятно, чем вы занимались всю ночь, – удовлетворенно заметила я. – А ну вставайте, гады, работать пора! Я не хочу торчать в этой дыре лишний день.

– Иди сюда, – сказал Витя, не вставая с постели.

Я подошла, присела на его кровать и почувствовала такой могучий запах перегара, что меня чуть не снесло на пол. И при этом я сообразила, что у Вити, как это бывает с утра и с похмелья у многих мужчин, мощная эрекция под одеялом. И жерло направлено явно в мою сторону.

Он смотрел на меня томными глазами, из которых еще не выветрился сон, нежно поглаживал мою руку своими красивыми тонкими пальцами и тянул к себе, чтобы поцеловать.

– Витя, ты хоть бы жвачку пожевал или яблочко съел. От тебя несет, как из уличного туалета, – сказала я. – Или сходил бы позавтракать, что ли.

– Пошли со мной.

– Я свой талончик уже съела. Идите с Олегом вместе.

– Возьми мой талончик, – сказал Олег.

– А ты?

– Вы можете меня убить, но с постели я не встану, – решительно сказал Олег, натягивая одеяло.

– Ну и черт с тобой!

Мы с Витей спустились в ресторан и позавтракали, причем я завтракала уже второй раз. Витя взял коньяка, и мы прелестно похмелились. Мой товарищ ужасно много говорил и все больше и больше возбуждался.

– У меня, – говорил Витя, – есть второе "я", Опасное и непредсказуемое. Когда трезвый, я держу его в карцере, под замком. Но как напьюсь, его уже не остановить. То есть пьяный это уже вовсе не я.

– А кто же? – удивилась я.

– Нехороший человек.

После завтрака мы вместе с нехорошим человеком поднялись в номер, где Олег уже сидел за компьютером с чашкой кофе и сигаретой. Я решительно не знала, куда девать этот день. Налила себе полный стакан коньяку, вышла на балкон и уселась в кресло.

Был отрадный субботний день, и с балкона открывался чудесный вид. Сквозь солнечные очки я любовалась райским индиго неба и ослепительно белым полуденным блеском далеких снеговых вершин. Из-за плеч этих гор напирало солнце, южное, горное солнце, и на балконе было гораздо теплее, чем в комнате.

Я свернулась в кресле, как кошка, и сладко жмурилась в блаженной полудреме. От солнца и коньяка меня разморило, и я чувствовала во всем теле томную слабость.

Витя сел на ручку кресла в опасной близости от меня. Его рука отправилась в путешествие по моему телу: сначала она скользнула под свитер и коснулась груди (а я, признаться, никогда не ношу лифчик, и даже от случайного прикосновения мои соски требовательно напрягаются). Потом пальцы опустились ниже, нащупали маленькое углубление в чаше живота, затрепетали, проявили неслыханное упрямство, когда я попыталась помешать им.

А дальше мое разрешение уже не требовалось.

Я вытянула ноги и положила их на пластмассовый столик, стараясь облегчить мужской руке доступ к отверстию меж моих ног. Я закусила губу от чудовищного нетерпения, когда рука замерла на несколько секунд, точно хищник, готовый к прыжку. "Давай же, давай", – мысленно торопила я партнера. И вздох облегчения вырвался у меня, когда мужские пальцы уверенно и нежно скользнули в таинственную, влажную мякоть между ног. В этот момент на балкон вышел Олег.

– Господи, что это вы тут делаете? – воскликнул он.

– Не мешай, я сплю, – лениво ответила я. Сквозь солнечные очки я видела выражение его лица и могла поклясться, что он ревнует, но никогда в жизни в этом не сознается.