Пляжная музыка

Неожиданно Джордан встал с места и громко сказал:

— Эй, ребята, похоже, вы чего-то недопонимаете. Повторяю еще раз для непонятливых. Это наш дом. Это дом студенческого союза. Студенческого. Уловили разницу?

В дальнем конце зала поднялся студент, который до сих пор не произнес ни слова. Я его не узнал, но его длинные космы, грязная повязка на голове и рваные джинсы придавали ему довольно агрессивный вид. А камуфляжная куртка как бы наделяла его особыми властными полномочиями, чем он и воспользовался, начав выкрикивать приказы своим товарищам.

— Если этим свиньям нужно наше долбаное здание, давайте сожжем его дотла, и пусть им достанутся одни головешки. Вся эта мирная хренотень не действует на этих засранцев. Они хотят дать кому-то под зад, так это мы тоже можем. Если хотят пристрелить наших безоружных ребят, умрем, но прихватим с собой хоть кого-нибудь из них. Черт, надоела мне эта говорильня! У меня руки чешутся прикончить кого-то из этих жирных свиней.

Джордан крикнул, чтобы все оставались на местах, и медленно направился к воинственному студенту. Джордан положил руку ему на плечо, а потом схватил за горло.

— Интересно нынче копы одеваются! — воскликнул Джордан, обратившись к протестующим. — Кто-нибудь из вас знает этого парня? Я, конечно, не могу знать имен всех вас, но лица знакомые. И вот я смотрю на этого Мистера Радикала. Вам не кажется, что с одеждой он малость перестарался? То есть в Беркли он выглядел бы нормально, но здесь все это отдает Голливудом. А еще он хочет стравить нас с парнями с пушками. Умнее не придумаешь!

— Провокатор! — заорал кто-то из студентов.

— Исчезни, друг, — произнес Джордан. — Это хорошие ребята. Не стоит их подставлять.

— Клянусь, я ненавижу эту гребаную войну! — закричал парень, обращаясь к толпе. — Хватит трепаться! Пора действовать.

Я подошел к парню со спины и вытащил из заднего кармана его джинсов бумажник. Внутри лежал стандартный полицейский значок. Я поднял его, желая продемонстрировать всем правоту Джордана. Студенты, чтобы выпустить пар, свистели до тех пор, пока ведущий хáрактерный актер этого дневного шоу не спрятался за спинами своих товарищей.

— Все уверены, что хотят здесь остаться? — спросил Джордан. — Нет ничего постыдного в том, если кто-то сейчас уйдет.

— Они не имеют права это делать, — заявила студентка последнего курса по имени Элейн Скотт. — Разве они имеют право вышвырнуть меня из моего родного университета только за то, что я осталась в здании студенческого союза?

— А я завойну во Вьетнаме! — воскликнула хорошенькая девушка по имени Лорел Ли, и я даже рассмеялся, узнав в ней одну из подружек Ледар по «Три-дельта». — Но мама и папа научили меня понимать, что хорошо, а что плохо, а это все очень плохо.

А потом был отдан приказ — и нас всех арестовали.

Глава тридцать седьмая

На следующее утро мы вышли из тюрьмы, став за одну ночь символами своего времени, частью той тревожной эпохи, когда американцы неожиданно перестали слышать друг друга. Когда мы оказались под яркими лучами солнца, подаренными нам слишком рано пришедшим в Южную Каролину летом, нас встречали около двухсот студентов и пять телевизионных камер. На радость телеоператорам, Шайла и Кэйперс стиснули нас в объятиях, а потом потащили в тихий анклав на Блоссом-стрит, где СДО обдумывало следующий шаг. Радикалы, которые до сих пор только терпели нас с Джорданом, теперь обращались с нами так, словно мы доказали, на что способны, пройдя испытание на прочность. В этом узком кругу, который на самом деле нам вовсе не нравился, нас встретили как братьев. Мы с Джорданом были страшно напуганы ночью в тюрьме, и то, что нас облизали с головы до ног, стало бальзамом на наши раны. Марихуана была бесплатной, так же как и виски «Джек Дэниелс».

Я был на седьмом небе от счастья, когда Шайла велела нам следовать за ней. Она привела нас к складному столу на заднем дворе, где Радикальный Боб решил собрать военный совет подальше от чужих ушей. Он был против нашего с Джорданом участия в совещании, считая, что один-единственный арест и наша звездная роль в вышедшей из-под контроля манифестации еще ничего не значат. Радикальный Боб опасался, что движение стало местом сбора и тренировочной площадкой для любителей, действующих на свой страх и риск и не опирающихся на философию революции. И вот вам результат: сотня исключенных студентов атаковала административное здание, причем этот стихийный бунт не имел ни цели, ни лидера.

— Действия, не основанные на философии, — анархия, — заявил Радикальный Боб.

— Что? — переспросил я. — Боб, каждый раз, когда ты открываешь рот, создается такое впечатление, что английский ты учил в школе Берлица.

— А тебя кто спрашивает? — не остался в долгу Радикальный Боб. — Оттого что вы с Джорданом строили вчера из себя героев, война раньше не закончится.

— Что-то я не заметил, чтобы хоть кого-то из вас арестовали вчера вместе с нами, — бросил Джордан, взглянув на ветеранов СДО, сидевших за столом.

Многие передавали друг другу косячки, тоненькие, словно волосы с лобка, пропущенные между большим и указательным пальцами. В тот день, за исключением Боба, все члены группы вели себя уважительно по отношению к нам с Джорданом. Попав на первые полосы газет, мы неожиданно стали ценными членами этого закрытого клуба Южной Каролины.

— Боб, они ведь всем рисковали, — вступилась за нас Шайла. — И все потеряли. Их арестовали вместе с другими студентами. Ничего удивительного, когда арестовывают таких людей, как ты или я. Это происходит каждый день. Но вчера имел место бунт неизвестных студентов, не состоящих ни в какой организации. Подлинный героизм, боевой клич самого обычного человека. Одной незапланированной акцией эти студенты сделали больше, чем вся наша организация за целый год. Допускаю, они не ведали, что творят. Но это было блестяще.

— Они не должны принимать участие в сегодняшней акции, — заявил Боб.

— Я не согласна, — возразила Шайла.

— Хочешь пойти с нами? — сердито взглянул на меня Боб. — Тогда давай, твою мать.

— А акция эта, случайно, не связана с насилием? — поинтересовался Джордан.

— Конечно. Мы пытаемся покончить с войной, а не начать новую.

— Я слишком пьян, чтобы сказать «нет», — посмотрев на меня, заявил Джордан. — К тому же завтра мне уже не надо ничего сдавать.

— Да и идти нам некуда, — отозвался я. — Нашу комнату в общежитии освободили и закрыли на замок. Теперь до конца жизни мы свободны как птицы.

— Можете на нас рассчитывать, — твердо произнес Джордан.

В два часа ночи Кэйперс Миддлтон, одетый в полувоенную форму, взломал маленькое окошко туалета на первом этаже дома на Мейн-стрит, в котором располагался призывной пункт Южной Каролины. Нырнув в темноту, Кэйперс проскользнул к боковой двери со стороны переулка, где уже собралась группа студентов, которая вскоре станет известна как «Колумбийская дюжина».

Взломав дверь, Кэйперс приложил палец к губам и провел нас по черной лестнице внутрь здания. Акция планировалась несколько недель, и в первые минуты после вторжения каждый четко выполнял свою задачу. Ключи, украденные у уборщиков, открывали правильные замки. Парни несли тяжелые ведра с бычьей кровью, а девушки — средства для поджога, необходимые для уничтожения личных дел всех призывников Южной Каролины.

Шайла подошла к первому шкафу с досье и решительно вывалила из него все папки, ровным слоем разложив их на полу. Мы с Джорданом шли следом за ней, поливая каждую папку бычьей кровью, Кэйперс руководил группой, складывающей папки в кучу в центре большой унылой комнаты. Кэйперс усиленно подгонял своих помощников, и гора личных дел становилась все выше. Потом, посмотрев на часы, он кивнул, и Радикальный Боб облил досье бензином. Кэйперс непрерывно подгонял своих помощников, и в какой-то момент, поняв по его голосу, что он явно нервничает, я прекратил работу. Я надышался парами бензина и еле стоял на ногах от недосыпа. Бросив взгляд в сторону Шайлы, я увидел, что она похожа на монахиню в молитвенном экстазе. Вообще-то все мы сейчас смахивали на религиозных фанатиков, собирающихся сжечь еретика во время какого-то дикого сюрреалистического аутодафе. Неизвестно почему, у меня в голове вдруг зазвучал сигнал тревоги, и я всмотрелся в лица друзей, неожиданно ставших совсем незнакомыми, и попытался подавить в себе приступ паники. Попятившись от длинного ряда папок, я схватил Джордана за плечо, и в этот момент Радикальный Боб зажег спичку, а остальные щелкнули зажигалками и двинулись к горе личных дел.