Государь всея Сети

е опечалило, а воодушевило. На мой вопрос, что в этом хорошего, он ответил: «Дон, вы же понимаете, что мне не сварить кашу с умниками из ЖЖ. Там каждый сам себе царь. С либералами и демократами мне не по пути. У них нет Бога, кроме рынка и денег».

Впрочем, за последние два дня, когда слухи о благосклонном отношении Кремля к царевичу стали распространяться, возраст и образовательный ценз подданных увеличились. Русских по паспорту тоже стало больше. Наконец обозначился заметный приток евреев.

Мой персональный поиск дал следующие результаты: среди подданных были обнаружены Гена Блинов и все три мои вассалки, что меня не удивило, мачеха Кирилла и управляющий Пантелеймон, естественно, профессор Фихтенгольц и Давид Фельдман.

Моего сына в числе подданных не было. Лиза с Васютой ещё не успели вступить, как я понял. Поиск по фамилиям моих бывших коллег в Долгопрудном дал нулевой результат.

Да, забыл сказать. Вундеркинд Денис Козлов назвался виртуальным русским, как и его учительница Марья Семёновна. Богородица оказалась слишком весомым аргументом.

Не успели мы с Кириллом это всё осмыслить и обсудить, как явился PR-менеджер Павел Быков-Спасский, так он отрекомендовался, чтобы ознакомить меня со сценарием вечерней презентации Государя. Кирилл успел сообщить, что к нему тоже пришли по поводу вечернего мероприятия, и отключил аську.

Сценарий представлял собою чудовищную мешанину из сбора пионерской дружины, открытия съезда партии и курбан-байрама. Всё свалили в одну кучу – от выноса знамени Российской империи (его успели уже сшить) и исполнения «Боже, царя храни!» казачьим хором до парада кадетов-барабанщиков (где они их взяли?) и жертвоприношения барана.

Да-да, не быка, а барана. Бык был животным священным. Очевидно, элементы курбан-байрама шли от Казбека Дзагоева, уроженца Кабардино-Балкарии.

Меня начали одолевать сомнения, осилит ли эту программу наш царевич. Не воспримет ли он ее неадекватно, если пользоваться терминологией Фельдмана?

После чего нас с Лизой повели на обед. Никто не собирался воссоединять нашу группу. И это было неспроста. Кирилла хотели лишить возможности обсуждать ситуацию с друзьями. Впрочем, люди Казбека, которые нас обслуживали, объясняли это исключительно законами гостеприимства.

За обедом мы обсуждали с Лизой статистику, о которой я ей поведал, стараясь представить себе тысячи подростков где-то за Уралом, в Сибири, которые стали подданными Кирилла. Почему-то с таджиками и армянами было более-менее ясно. Там, кстати, возраст подданных был повыше.

О вечере и, тем более, о том, что последовало за ним, писать не очень хочется.

В зрительном зале казино собралось местное высшее общество, олигархи всех мастей, дамы света и полусвета. В оформлении зала и общества было много золота. «Золотой телец», он же Кентавр был местным божеством.

Свиту Кирилла, то есть нас, усадили в ложу справа от сцены. Самого Кирилла, как примадонну, держали где-то за пределами зала. На сцене стоял золоченый трон, увенчанный короной.