Рома, прости! Жестокая история первой любви

Но, конечно, сейчас она думала не о радостях жизни, а о муже дочери. Роман — мальчик, который никогда никуда не пропадал, в жизни не было случая, чтоб он задержался на десять минут, предварительно не позвонив. Редкий мальчик. То ли Юльку всегда берег, то ли Вера его так выдрессировала. Факт остается фактом: если случилось такое дело, значит с ним что-то произошло. И дальше мозг Людмилы Сергеевны начинал генерировать картины будущего: Юлька остается одна с ребенком, без профессии, без перспектив на новое замужество (она покосилась на дочь — абсолютно бесперспективно!), следовательно, они с Володей будут содержать ее и Аську. Ну и что? Можно подумать, семья дочери хоть один день жила полностью самостоятельно: всегда Володя Юле подкидывал — то шмотки, то деньги, так что…

Господи, как она может сейчас о таком думать!

От стьща за свои мысли Людмила Сергеевна схватилась за голову и застонала.

— Да вы что, в самом деле? — Володя зашел на кухню с крайне раздраженным видом. — Только десятый час! Это что — время для мужика? Могут быть у человека дела?

— Нет, — твердо ответила Юля. — У Романа нет и быть не может никаких дел. Он не деловой.

— Значит, появились!

— С неба свалились, — мрачно усмехнулась Юля. Хлопнула входная дверь. Появился Макс, как собака, отряхиваясь и что-то весело напевая.

— Ого! Какой сбор! А повод?

Юлька исподлобья посмотрела на брата:

— По моим прикидкам ты давно должен быть дома…

— Что? По каким прикидкам? — . растерялся Макс.

— Боже, только не сейчас! — взмолилась Людмила Сергеевна.

— Да что случилось-то?

— Ничего особенного. Ромка пропал, — просто сообщила Юля.

— Татьяна Николаевна! — голос Алены звенел радостно и совсем по-девчачьи. — У меня такое счастье! Вы меня слышите?

— Слышу, слышу! — Таня улыбнулась этой фразе: «У меня такое счастье». — Какое же у тебя счастье?

— Я не хочу по телефону, Татьяна Николаевна! Можно, я заеду к вам завтра? Я все расскажу, все-все!

— Хорошо, конечно, Аленушка! В любом случае я за тебя очень рада. Завтра жду тебя… Во сколько?

— Я вам позвоню после пяти, ладно? Я умираю от счастья, Татьяна Николаевна!

Таня засмеялась:

— Слава Богу, от этого ты не умрешь. Но на ночь все-таки прими димедрол, а то ты явно спать не будешь.

— Спать? Я буду всю ночь петь, танцевать, читать стихи. Вслух!

— Соседи милицию вызовут, — смеялась Таня.

— Милицию? Пока, Татьяна Николаевна, до завтра, я пошла печь пироги для милиционеров! И для соседей… — и она бросила трубку.

Что же такое могло произойти? Алена говорила с ней, как влюбившаяся девчонка, которую впервые поцеловали… Стоп! Конечно, тут не без любовной истории. Неужели, опять Роман Лавочкин? Таня даже поежилась: это было бы чересчур.

Мелодично затренькал телефон. Володя нервно схватил висящую на стене трубку.

— Да! — лицо его быстро меняло выражение от облегчения до гнева. — Да, милый мальчик, они обе здесь… К твоему сведению, Юля и ее мать в предынфарктном состоянии! Где тебя носило?.. Ладно, не мямли, жене будешь объяснять… Ты из дома? Я их сейчас привезу, — и он шмякнул трубкой о стену.

— Тихо, Володя, сломаешь, — произнесла Людмила Сергеевна с нескрываемым облегчением. На щеки вернулся румянец. Она вся распрямилась из сжатого, скрюченного состояния.

Юлька же никак не выказала своего отношения к появлению на этом свете супруга. Она встала, взъерошила свою короткую прическу и сказала:

— Спасибо, дядя Володя, пойду Аську собирать, — и удалилась с кухни.

Макс, стоявший ко всем спиной и смотревший в окно, обернулся к матери:

— Мама! — тихо окликнул он. — Объясни мне: она что, следит за мной?

— Мася! — Людмила Сергеевна молитвенно сложила руки. — Давай не сейчас, не сегодня, у меня больше нет сил!

— Но это для меня важно! Ведь если она и Риту…

— Макс! — прикрикнул Володя. — Тебе же сказано: оставь мать в покое.

Людмила Сергеевна вдруг резко побледнела и схватилась за сердце.

— Люся! Что — плохо? — Володя бросился к жене. — Накапать валокордин?

— Ма, прости! — Макс шагнул к матери и виновато погладил ее по руке. Она улыбнулась.

— Все в порядке, не волнуйтесь, пожалуйста! Володя, оставь, ничего не надо! Только, сынок, пожалуйста, пожалей меня сегодня! Поговорим об этом… потом, ладно?

— Конечно, ма… Все будет хорошо!

Когда Володя привез Юльку с дочкой домой, Аська уже спала, и ему пришлось донести ее до квартиры на руках.

Ромка будто дежурил под дверью: как только они вышли из лифта, он распахнул дверь и молча взял девочку из Володиных рук.

— Ну, все, пока, — сухо сказал Володя и успел сесть в еще не уехавшую кабину.

Юлька и Роман с дочкой на руках вошли в свой дом, отразившись в зеркале, как идеальная семейка…

— Где ты был? — спросила Юлька, когда они уложили Аську в ее кроватку за шкафом и вышли на кухню. Ромка щипал свой подбородок и с минуту не отвечал. Он не глядел на Юльку, но его жег ее недобрый, подозрительный взгляд. И это после теплых, любящих глаз Алены! Наконец, он решился:

— Во-первых, прости за то, что так получилось по-дурацки… Я виноват… Это ужасно, тем более, что…

Юлька молчала.

— Есть еще во-вторых… Юль, ну так больше нельзя, ты же понимаешь… И тебе плохо… И Аське, я думаю… Вот…

Юлька молчала. Ромка глубоко вздохнул И, зажмурившись, выпалил:

— Я ухожу, Юля. Я хочу попробовать все сначала. Всю жизнь. Ведь не получилось у нас ничего… Я надеюсь, тебе тоже удастся изменить свою жизнь… Может, встретишь кого…

Юля молчала.

— Ты не думай, я тебя обеспечу! Миллион в месяц буду давать!

— Сколько? — тихонько переспросила Юлька.

— Миллион…

— Откуда?

— Я нашел… новую работу…

— Надо же, как все совпало, — она говорила едва слышно.

— Да, вот так бывает… Совпадение…

— Может, тебя купила богатая дама, а миллион мне — это отступное?

Ромка густо покраснел: грубо, со стороны, все было именно так, но ведь на самом деле была еще огромная любовь и страсть. Но об этом и говорить не стоит, ибо в Юлькиных словах сквозила едкая ирония. Она шутила!

— Ты что, язык проглотил, муж? Я хотела сказать, богатый муж! Миллион в месяц — это ж надо! Как называется твоя работа, муж? — с издевкой продолжала Юлька. И вдруг, не дожидаясь ответа, она резким движением схватила висящую на стене разделочную доску и изо всех сил запустила ею в окно. Раздался жуткий звук разбивающегося на мелкие кусочки стекла… Роман охнул, присел и закрыл руками уши. Стекло все звенело и звенело, опадая вниз, на пол…

Зимние каникулы

Быстро отгорела, отпожарила осень. В этом году снег решил прочно обосноваться уже в конце октября. Иногда, правда, оттепель сгоняла его с трона, и тогда, на радость прохожим вылезал чернющий асфальт, по которому так здорово, удобно и нескользко ходить. Хотя все уже смирились с зимой и жили в ожидании Нового года. Не самого, так такового, а праздника…

«Зачем мне этот праздник? — думала Рита, глядя в окно на медленно падающие хлопья и прикидывая, что сейчас отлично бы звучала песня Сальваторе Адамо «Падает снег» — такая щемящая, печальная и прекрасная — соответствует погоде и настроению. — Я люблю этот год, он для меня такой счастливый, а что будет в следующем, кто знает?»

— За что я люблю интеллигентные дома, — сказал Макс, входя к ней в комнату, — так это за то, что книги — везде. Даже в самых неожиданных местах, — и он протянул ей «Волшебника Изумрудного города». — В сортире, пардон, обнаружил.

Рита покраснела:

— Это Ванька. Заимел привычку: идет в туалет по большой надобности исключительно с художественной литературой. Да еще там громко вслух читает!

Макс засмеялся. Но быстро перестал, став серьезным и даже грустным.

— Я знаю, как он выглядит. По фотографиям. Я знаю его привычки, знаю все смешные и страшные истории, которые с ним приключались. Я даже покупал для него фломастеры. Когда же я буду иметь честь быть представленным ему лично? А, Рит?