Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти

Букварю квартальный ничего путного не рассказал. Ларей дома, квартирка небольшая, там таракана не спрячешь… Старуха жива… Неважно где, далеко…

Букварь хоть и не слыхал про дедуктивный метод, но догадался, что пятеро ребят не в монахи постриглись: Ларей, гад, руку приложил. Надо о нем в городе справиться, может, кто слышал о нем… Букварю волей-неволей пришлось обо всем доложить Падле и получить от него нагоняй. И приказ: не спешить, действовать наверняка. Уж если он пятерых замочил и следов не оставил – ушами трясти нельзя, тертый, видать. Может, он сам по себе вообще ничего не представляет, а это старый Кошеловка сети плетет или еще кто. Надо все тщательно узнать и мужика в итоге обязательно примочить. В назидание всем.

Старуха Бетти через две недели вернулась, и никто ее не беспокоил. Деньги стал получать Гек. Красный привел, с интервалом в неделю, еще двоих молодцов, голодных и потому отважных. Гек побеседовал и принял обоих. Деньги пока были, люди на первое время нашлись, оружия – как грязи, объектов полно… Лиха беда – начало.

– Ну, Дэнни, уважил старика, давай прощаться. – До торжественных проводов на пенсию главы Департамента внутренней (а теперь и внешней) контрразведки оставалось немногим более пяти минут. Игнацио Кроули, в элегантном смокинге, разлил по рюмкам коньяк, настоящий французский, не то безродное сорокаградусное пойло, которым уже полстраны споили… В банкетном зале шла последняя подготовительная суета, гости все прибывали – ожидался стол на пятьсот персон. Господин Президент за множеством дел не забыл, прислал приветственную телеграмму и дарственную: Республика Бабилон… тра-та-та заслуги… в пожизненное владение с правом наследования – пятнадцать гектаров земли и домик возле государственного заповедника, где живут в почете отставные бонзы, ничем себя не запятнавшие (или не схваченные за руку).

И вот Игнацио Кроули и его первый зам, а с этого дня глава всея политического сыска, Дэниел Доффер, также одетый в смокинг, в последний раз вместе сидели в наследуемом кабинете и тихо беседовали.

– Не надо, Дэнни, проект приказа я видел собственными глазами, ты шел за назначением и, видать, уговорил его подождать. Так, я думаю, дело было. И за это я тебе от души благодарен, не из-за кресла, из самолюбия.

«Так я думаю»… И тут пытается обхитрить, старый черт. Он весь разговор, наверное, по буквам изучил… Вот только кто ему, опальному, донес?

– Не важно, как оно было. Беда в другом. Я планировал взять вас главным экспертом, в щадящем режиме, разумеется, чтобы вы и для себя пожили…

– Да-да, интересно! Не вышло? Вероятно, Сам зарубил?

– Точно так. «И еще, – говорит – Дэниел, о тебе рассказывают, что окружил ты себя всяким старичьем. Консультанты-фигультанты – духу их чтобы не было в Департаменте». Мол, молодым деревьям солнце заслоняют… Такие дела.

– Для себя он, видимо, сделает исключение, когда и если доживет… Что ж, буду осваивать рыбную ловлю и пешие прогулки в деревенский сортир…

– Ну уж! Я лично осматривал: все удобства, включая ванну и телефон…

– Ладно, Дэнни, это я так шучу. Пойдем, пора уже. Знаешь такую пословицу: «Старость – не радость»? Это не оттого, что смерть близка и ты уже чего-то не можешь, нет. Это от того, что другие, которые временно молодые, уже не берут тебя в расчет. Ты еще есть, но загляни им в глаза – и не увидишь своего отражения: тебя уже нет для них. Ты – лишний на этом свете, потому что морщин много и мышцы дряблые… Да, твои аналитики сообщали тебе, что предположительно в районе Фолклендов существуют потенциально огромные нефтеносные слои?… Ну все, пойдем, это я тебе на прощание дарю…

– …Том, ты? Езжай ко мне, я про эту падаль Ларея кое-что выяснил. Жду.

Букварь не любил бывать у своего шефа: вечно тот шпынял его при всех, обрывал на полуслове. Никогда он не был доволен – хоть на ушах пройдись – вечные придирки и нудеж. Штаб-квартира у Дяди Грега располагалась в пузатом двухэтажном особнячке на краю парка, ближайшего к заливу. Обширная территория, полукругом примыкающая к дому, была огорожена двухметровой решеткой из фигурного чугуна. Летом были видны старания садовников придать газонам и кустарникам аристократический британский стиль. Падаль вообще был помешан на старой доброй Англии и себя, наверное, видел этаким эсквайром в твидовом костюме.

Букварь оставил своего адъютанта сидеть в моторе, с водилой, а сам с тяжелым вздохом двинулся в особняк. Дверь ему, конечно же, открыл одетый в ливрею Башка, никчема и неумеха, за безропотность произведенный Падалью в камердинеры.

– А-а, Том, наконец-то. Долго едешь, мне чуть было не пришлось дожидаться…

Если бы на месте Букваря был Гек, он легко бы вспомнил, что напыщенная фраза эта украдена у Людовика XIV. Но Гека не было здесь, хотя речь пошла именно о нем.

За большим овальным столом орехового дерева в полутемной зале, освещаемой зимним солнцем в окне, сидели трое: Дядя Грег, Мураш из соседнего квартала и Кот Сандро, недавно освобожденный по амнистии (и даже Господин Президент, земля ему пухом, тоже может на что-то полезное сгодиться!). Букварь знал его еще до отсидки, недолюбливал и побаивался: Кот Сандро слыл отчаянным парнем с мухами в голове, с ним было трудно ладить, но легко воевать бок о бок, – Сандро сам лез на рожон, служа прикрытием для более осторожных.

– Урки к нам припожаловали! Слыхал? Сандро, расскажи еще раз!

– Да что там рассказывать, Ларей в «Пентагоне» объявился по странному делу: ходка за побег из «Пентагона», откуда никто никогда не бегал, а ходка – первая! Так не бывает. Уж врали про него, такие параши носили… Мол, и цепи-то он рвет, и сидел он в секретных подвалах президентских… Говорили, что и шпион черт те чей… Знаю одно: сидеть он – не новичок. И шустрый больно: я хотел его пощупать однова, моргнул не вовремя – и без зубов остался. Он не дурак, не стал моего удара дожидаться, первым врезал. До драки у нас с ним не дошло в тот раз, но, может, оно и к лучшему. Был у нас один здоровенный лоб, ну… очень здоровый, так ушел инвалидом на волю, Ларей его поломал в две минуты. А сам – ничего из себя, с меня ростом, в плечах – нормально, теперь ему лет пятьдесят должно быть. Все, наверное.