Таис Афинская

раскрасневшись от танца, подсела к ней, обняв подругу и нисколько не стесняясь жадно глядящего на ее ноги Неарха.

Александр нехотя поднялся.

– Хайре, критянка! Я хотел бы любить тебя, говорить с тобой, ты необычно умна, но я должен идти в Киносарг – святилище Геракла. Мой отец приказал прибыть в Коринф, где будет великое собрание. Его должны выбирать главным военачальником Эллады, нового союза полисов, конечно, без упрямой Спарты.

– Опять они отделяются! – воскликнула Таис.

– Что ты разумеешь под словом «опять»? Это было много раз…

– Я думала о Херонее. Если бы спартанцы объединились с Афинами, то твой отец…

– Проиграл бы сражение и ушел в Македонские горы. И я не встретился бы с тобой, – засмеялся Александр.

– Что же принесла тебе встреча? – спросила Таис.

– Память о красоте!

– Везти сову в Афины! Разве мало женщин в Пелле?

– Ты не поняла. Я говорю о той, какая должна быть! Той, что несет примирение с жизнью, утешение и ясность. Вы, эллины, называете ее «астрофаэс» – звездносветной.

Таис мгновенно скользнула с кресла и опустилась на подушку около ног Александра.

– Ты совсем еще юн, а сказал мне то, что запомнится на всю жизнь и, подняв большую руку царевича, она прижала ее к своей щеке.

Александр запрокинул ее черную голову и сказал с оттенком грусти:

– Я позвал бы тебя в Пеллу, но зачем тебе? Здесь ты известна всей Аттике, хоть и не состоишь в эоях – Списке Женщин, а я – всего лишь сын разведенной царской жены.

– Ты будешь героем, я чувствую!

– Что ж, тогда ты будешь моей гостьей всегда, когда захочешь…

– Благодарю и не забуду. Не забудь и ты – Эргос и Логос (Действие и Слово) едины, как говорят мудрецы.

Гефестион с сожалением оторвался от Наннион, успев все же договориться о вечернем свидании. Неарх и Эгесихора скрылись. Птолемей не мог и не хотел отложить посещение Киносарги. Он поднял за руку Таис с подушки, привлекая к себе.

– Ты и только ты завладела мной. Свободна ли ты и хочешь, чтобы я пришел к тебе снова?

– Об этом не сговариваются на пороге. Приходи еще, тогда увидим. Или ты уедешь в Коринф тоже?

– Мне нечего делать там! Едут Александр с Гефестионом.

– А тысячи гетер храма Афродиты Коринфской? Они служат богине и не берут платы.

– Я сказал и могу повторить – только ты!

Таис лукаво прищурилась, показав кончик языка между губами удивительно четкого и в то же время детского очерка.

Трое македонцев вышли на сухой ветер и слепящие белизной улицы.

Таис и Наннион, оставшись вдвоем, вздохнули, каждая о чем-то своем.

– Какие люди, – сказала Наннион, – молодые и уже столь зрелые. Могучему Гефестиону всего двадцать один, а царевичу девятнадцать. Но сколько людей они оба уже убили!

– Александр красив. Учен и умен, как афинянин, закален, как спартанец, только… – Таис задумалась.

– Он не как все, совсем другой, а я не умею сказать, – подхватила Наннион.

– Смотришь на него и чувствуешь его силу и еще, что он далеко от нас, думает о том, что нам не придет в голову.