Маленький стрелок из лука

- Он сорвал меня с учебы, - пожаловалась Инга. - Не дал закончить консерваторию, а все говорили, что у меня... Да, ладно, что об этом вспоминать... Подай мне, пожалуйста, соль... Спасибо, - она ласково взглянула на него. - Ну, а ты, милое дитя, как ты-то поживаешь?

Кирилл коротко рассказал.

- Защитился? - полюбопытствовала она.

- Давно уже, - сказал он.

- Женат? - голос ее дрогнул, а вилка с куском розоватой осетрины остановилась в воздухе. В бархатных ласковых глазах ожидание.

- Да нет, - коротко ответил он.

Она отправила в рот осетрину, подняла высокий фужер с шампанским.

- За нас с тобой, Кирюша, - глядя ему в глаза, промурлыкала она.

Кирилл поморщился: он не любил, когда его называли "Кирюша". И она это когда-то знала, но вот, видно, забыла...

Она снова заговорила о муже. Послушать ее, так на свете нет второго такого негодяя и подлеца. Он даже пишет ей на работу анонимки...

- Чего же ты с ним живешь? - не выдержал Кирилл.

- У меня Ванечка, - просто ответила она. - Уже перешел во второй класс.

Почему-то до сих пор Кириллу не приходило в голову, что у нее может быть ребенок.

Когда они расставались - он проводил ее почти до самого дома, - Инга, снова вспомнив про мужа, призналась:

- Если бы ты знал, как мне домой не хочется... Кирилл, я его ненавижу! Кстати, и Ванечка его терпеть не может...

С тех пор они стали встречаться. Нельзя сказать, чтобы очень часто, но два-три раза в месяц виделись. Постепенно Кирилл понял, что муж у нее отвратительный тип, она нисколько не преувеличивала, а вот то, что у него, мужа, были основания ревновать Ингу, это тоже теперь не было для него тайной.

Сегодня Инга с утра позвонила ему домой и взволнованным голосом сказала, чтобы он подъехал к Московскому универмагу в половине четвертого. Она будет свободна до восьми. Можно съездить в Солнечное покупаться. Почему у нее такой голос, понятно: очередной скандал дома. И Кирилл с тоской подумал, что опять придется выслушивать ее бесконечные жалобы на мужа...

Она появилась на автобусной остановке, когда Кирилл уже стал недоумевать, в чем дело? Он торчит здесь уже полчаса... Издали улыбаясь и приветствуя его рукой, Инга спешила к нему. Она была в светлой кофточке и черных брюках, обтягивавших ее полные бедра. Прическа у нее сегодня - "конский хвост". Чмокнув его в щеку ярко накрашенными губами, она тут же извлекла из сумочки платок и тщательно вытерла пятно.

- Не сердись, Кирилл! - звонко сказала она. - Меня начальница задержала... Понимаешь, у нас ревизия...Ну, улыбнись, я не люблю, когда ты такой! Куда мы поедем? В Солнечное или в Репино? Если бы ты знал, как мне есть хочется... Может, сначала пообедаем?

- Или обедать или купаться, - сказал Кирилл. - Выбирай!

На секунду она задумалась, отчего свежее круглое лицо ее стало непривычно серьезным, потом решительно тряхнула головой:

- Я и так за последнее время растолстела... Поедем купаться. Только туда, где народу поменьше.

Как Кирилл и ожидал, в машине она стала поносить своего мужа. Вчера она задержалась на работе, у них ревизия, а он устроил скандал, порвал ее новое платье, за которое она своей портнихе заплатила бешеные деньги, и куда-то спрятал все ее лучшие вещи... И подумать только, Ванечка, он видел всю эту отвратительную сцену, заявил отцу, что презирает его... Так и сказал: "Ты плохой человек, и я тебя презираю..."

- Кирилл, - заглянула она ему в глаза, - я решила развестись с ним...

Она ждала, что он скажет, но Кирилл молчал, глядя на дорогу. Да и что он мог сказать? Он не знает ее мужа и знать не хочет. Стариков, ее муж, был артистом эстрады, а теперь заместитель директора концертно-эстрадного бюро. Инга рассказывала, что они когда-то выступали в одной концертной бригаде. Оказывается, Инга, когда училась в консерватории, пела с эстрады.

- Поедем в Солнечное, там пляж лучше, - сказал Кирилл.

- Все мои знакомые советуют развестись, - продолжала Инга. - Этот длинный подонок опять написал анонимку в райком... Почему я и задержалась.

Как Кирилл ни отмалчивался, она все-таки заставила его высказаться. Он отлично понимал, каких слов ждет от него Инга, но сказал совсем другое:

- У тебя начинает портиться характер... Ты становишься сварливой и злой. Как же ты могла с таким человеком столько лет прожить?

- Это бог меня наказал, - грустно отозвалась Инга. - За то, что я тебя обманула.

- Зачем же ты меня обманула?

- Ты мне не сделал предложение, а он сделал, - спокойно объяснила она. - Еще до встречи с тобой.

Значит, когда у них в ту новогоднюю ночь все началось, Инга уже была помолвлена со Стариковым...

- Кирилл, только скажи честно... - она посмотрела на него долгим влажным взглядом. - Если я с ним разведусь, ты возьмешь меня с ребенком?

Она ему до сих пор нравилась, иначе бы они не встречались, но того, что он чувствовал к ней раньше, и в помине не было. Все то умерло. Не сразу, конечно, но умерло. Безвозвратно. Семейная жизнь не сделала ее умнее. Еще не соскочив с одной расшатанной семейной колымаги, она уже зорко высматривает другую, которая должна быть понадежнее.

- Я никогда на тебе не женюсь, - вынудила она его произнести эти жестокие слова.

Что-то в лице ее дрогнуло, она отвернулась и стала смотреть в боковое окно. Врывающийся в машину поток свежего ветра играл ее черными с мягким блеском волосами. Кирилл сказал и испугался: а что, если она сейчас заявит ему, что в таком случае между ними все кончено? Он не был готов к этому. Больше того, если бы она сейчас ушла от него, он, наверное бы, страдал. Не так, как раньше, но ему бы опять ее не хватало. Но и сказать ей неправду он не мог. Слишком еще она дорога была ему, и потом, обманывать он не умел.

- Я заслужила это, Кирилл, - спокойно призналась она. - И спасибо, что правду сказал.

До Солнечного доехали молча, каждый думая о своем. На пляже было не многолюдно. Они разделись, полежали на желтом песке, потом выкупались. Инга была очень хороша в купальнике. На нее оглядывались мужчины.

Инга стала под солнцем и, запрокинув кверху круглое лицо, прикрыла глаза и замерла в этой нелепой позе.

Кирилл вспомнил про Еву, которой любовался в Коктебеле, и невольно сравнил с Ингой. Бело-розовое великолепие Инги сразу потускнело... Он вспоминал иногда Еву, особенно когда ехал по оживленному Невскому, где чаще всего можно встретить знакомого человека, или шел по Литейному на работу. Он смотрел на девушек, искал взглядом среди них Еву. Постепенно ее лицо стало стираться в памяти, но сейчас, когда он мысленно сравнил их, Ева до удивления отчетливо возникла перед ним. Что-то внутри у него тоскливо заныло. Неужели лишь одно воспоминание о Еве вызвало у него это тягостное ощущение. Не только тягостное, но и тревожное... Раз она не идет из головы, почему же он палец о палец не ударит, чтобы ее разыскать? Он ведь знает, где она учится и даже где живет. В разговоре она обмолвилась, что дом ее на углу Полтавской и Староневского. Он хорошо знал этот огромный серый дом и не раз проезжал мимо...

- А если я выйду замуж за другого? - чуть-чуть приоткрыв глаза, спросила Инга.

Кирилл сидел на корточках рядом и рассеянно лепил из влажного песка башню.

- О чем думаешь, Кирилл? - не изменяя своей позы, скосила на него глаза Инга.

"Кончай изображать из себя Венеру Милосскую!.. - с досадой подумал он. - Неужели не чувствуешь, что глупо так стоять?.."

Она словно почувствовала и села на песок рядом с ним.

- Ты молчишь? - дотронулась она пальцами до его волос.

- Разведись сначала, - сказал он.

- У меня сын, и он не может расти без отца.

- Значит, все дело в сыне, - усмехнулся Кирилл.

- Я обязана думать о счастье своего сына.

- А почему ты думаешь, что твой сын будет счастлив с чужим для него человеком?

- Я одна с ним не справлюсь, - Инга протянула руку и разрушила слепленную им башню на песке. - Иногда он напоминает мне отца, такой же бывает въедливый и грубый...