Удовлетворение (СИ)

– Заезжай. Только мне нечем даже тебя угостить.

– Ничего страшного. Я только на кофе. Сейчас буду – ты как раз успеешь почистить зубы.

Приятно прижаться горячей щекой к холодному стеклу. За окном мелькают улицы, от которых уже успела отвыкнуть. Хорошее такое зимнее утро, снег повсюду, много солнца… А у неё – лёгкая растерянность, как у всякого, кто вернулся издалека.

Нетерпение заставляет торопить шофёра. Нетерпение хлопает дверцей и гонит её вверх по ступенькам. Но как-то само собой получается остановиться перед дверью, перевести дыхание, прикрыв глаза… И, нажав кнопку звонка, вздрогнуть от шагов по ту сторону дверей.

Нехорошо, наверное, целоваться прямо в прихожей. Как школьники, ей богу… Мама не одобрила бы, бабушка – тем более. Фи, нехорошо…

Нет, неправда, хорошо, очень хорошо! Хорошо ощущать жжение от его колючей щетины, хорошо прижиматься к его сильному телу, хорошо ерошить его непослушные волосы, хорошо держать в ладонях его лицо. А это пятнышко зубной пасты у него на щеке – что может быть лучше?

Пусть он думает себе, что хочет, но ей хорошо. И наплевать на всё остальное.

Бессвязность первых слов понемногу проходит. Татьяна рассматривает Пепла, приводя в соответствие с тем, кто жил в ней все эти две недели разлуки. Вот этот человек, тот, чьего присутствия она так ждала все эти дни. Вот он, наливает ей кофе, улыбается – как красиво он умеет улыбаться. Он выглядит усталым, грустным и каким-то странно смущённым. Неужели не рад? Нет, не может быть, она же не дура, она ясно чувствует его радость – немного сдержанную, скупую и тщательно скрываемую, но радость – её ни с чем не перепутаешь. Так в чём же дело? Что не так?

Она обводит взглядом комнату – привычный беспорядок, в котором так уютно себя чувствуешь. Книги, афиши, пластинки, кассеты – это его пространство, его дом, куда он приходит вечерами, куда приводит её. Что-то привлекает её внимание, останавливает взгляд. Связка ключей посреди журнального столика, там же – два бокала, пара немытых тарелок, тонкие окурки в пепельнице… Ничего особенного, но сегодня она очень восприимчива к мелочам.

– У тебя были гости? – Татьяна чувствует внезапный холод где-то внизу живота и странное нежелание услышать ответ. Ну, соври же что-нибудь, соври, ну что тебе стоит…

– Даша заходила, мы ужинали…

Не соврал. Ему просто лень утруждать себя ложью. Или… Или не было больше ничего?

– Она ушла сегодня утром сразу после твоего звонка, – Пепел внимательно рассматривает свои ногти, словно ничего интереснее он в жизни своей не видел. Нужно будет аккуратно срезать этот заусенец на безымянном. Иначе можно зацепить струной и будет долго болеть.

– Вот как? – у Татьяны получается улыбнуться. – Получается, я испортила вам утро? Прости, ради бога, я по наивности своей.

– Я постараюсь тебе объяснить, – он, наконец, смотрит ей в глаза.

– Нет, что ты! Не нужно ничего объяснять! Кто мы друг другу?

Случайные знакомые, которые провели несколько приятных ночей в койке

– ничего больше! И никаких объяснений не требуется.

– Таня, прошу тебя, – он мягко тронул её за руку, – выслушай меня. Просто выслушай… А потом сама решишь, как быть.

– Да, конечно, я слушаю, – она опустилась на табурет, стоявший рядом и уперлась спиной в стену. – Вещай, я вся – внимание.

Устало прикрыла глаза и откинула голову. Ей всё равно, что она услышит. Нет сомнения, что всё сказанное будет выглядеть логично и убедительно – Пепел мастер на такие штуки. Почему-то он всегда выглядит правым… Даже когда очевидно неправ… И Татьяна поверит ему – даже к гадалке не ходи. Она взглянула на себя со стороны и мысленно вздохнула – да, она поверит всему, чему угодно. Других вариантов не предвидится.

_Current music: ROCK-FELLER$ "_ _Мечтать_ _"_

– Группа "Вельвет", готовьтесь! Следующий выход – ваш! – мерзко проверещал динамик внутренней связи.

– Подтягиваемся к заднику, чуваки!

Засуетились, задвигались ребятки. Торопливо разбирают инструменты и выходят по одному из гримёрки. Пепел наблюдает за ними, прислонившись спиной к шкафчику с одеждой и потягивая коньяк из стильной фляжки, подаренной Татьяной. Она постоянно возмущалась – нечего, мол, пить на сцене прямо из бутылки, это моветон.

– Да я весь сплошной моветон, – смеялся Пепел, но фляжка ему понравилась, и он всюду таскал её с собой.

С Татьяной наладилось практически без всяких усилий с его стороны. Она тогда безучастно выслушала его объяснения, помолчала…

Потом подвела черту:

– Знаешь, странно открывать в себе что-то, о чём понятия не имеешь. Ещё более странно – мириться с этим. Не хочу устраивать тебе сцен, не хочу демонстративно обижаться на тебя. Мы слишком мало живём, чтобы ещё растрачиваться на нелепые демонстрации. Только прошу – не нужно испытывать меня на прочность. Если не захочешь быть со мной – просто скажи об этом. А сейчас забудем всё – честное слово, я себе совершенно не так представляла нашу встречу.

Она уехала домой, и уже вечером позвонила, как ни в чём не бывало…

– Пепел, ваш выход, – в гримёрку заглянул арт-директор клуба. -

Там ребята уже подключаются.

– Да, иду, – Пепел завинтил фляжку, взял гитару и направился к сцене.

Задержался за кулисами. Прислушался… Толпа дружно скандировала:

– Пе-пел, Пе-пел, Пе-пел!

Заплатив за Кокса ментам, он оставил чуваков без денег, и срочно потребовались концерты. Даже не на запись, а просто на зарплату музыкантам. Учитывая, что все клубы были оповещены о том, что

"Вельвет" работают в студии над пластинкой и в ближайшие пару месяцев на них можно не рассчитывать, найти концерты было непросто.

Спасло то, что "Синяя марка" проводила какой-то очередной фест с богатыми спонсорами и "Вельвет" пригласили отыграть часовой сет в рамках этого мероприятия.

Пепел ещё раз хлебнул из фляжки и вышёл из-за кулис. Толпа взревела, на сцену полетели тюбики губной помады, пудреницы, носовые платки… Он включился и повернулся к публике спиной. Такая у Пепла муз а – поначалу не замечать зал. Не от звёздности своей, не от хамства, нет. Ему так проще сосредоточиться.

Кивнул Коксу – тот швырнул сухие доли счёта… Тяжёлое гитарное вступление… Резкий поворот к микрофону – и агрессивно в зал первые строчки:

Ствол весны у виска – я ей обесточен,

Я срываю с себя этикетку: "Просрочен"

Я в долгах как в шелках у своих кредиторов,

Я пришёл, полон тем, стихов и аккордов!

Новая вещь, написанная буквально неделю назад. Аранжировка, сука, совсем сырая. Но драйв есть, звериный драйв, который выметает всё лишнее из мозгов, как пушечный выстрел…

Исцарапанные бессонницами, зрачки вертикальны,

Сказанные в темноте слова – сакральны,

И много долгих километров нежности в крови –

Мне осточертело трахаться, я прошу немного любви…

Он зубами вгрызается в каждую букву, чувствует солёный кровавый привкус каждой строчки, выталкивая их языком наружу… А теперь немного воздуха:

Мечтать

Надо нам

Читать

По губам

Фразы нерасставаний,

Спазмы полупризнаний…

Огоньки зажигалок там внизу под ногами раскачиваются, образуя маленькие огненные волны… Он чувствует привычную нить, которая всё крепче привязывает его к каждому из стоящих возле сцены… Даже не нить – артерия, которая перекачивает его, Пепла, кровь в сердца тех, что тянут сейчас вверх руки с зажигалками…

Слова –

Это дым

Давай

Помолчим

Ночью

Это так просто

Хочешь –

Выпьем без тоста

И снова всё сметает ураган звука. Он бросает им кровоточащие куски живой, пульсирующей ткани…

Я отдам все триумфы своих наступлений

За то, чтоб лицом прижаться к твоим коленям,

Чтоб целовать родинку на твоей ключице,

И пусть случится всё, что должно случиться…

Их города выжжены дотла, их надежды глядят в небо пустыми глазницами, имена преданы забвению, книги сожжены и развеяны по ветру… Там ноябрьский синдром безысходности… И кто-то протягивает им в раскрытых ладонях Мечту, светлую и несбыточную, какой может быть только Мечта… Они тянутся к ней, становясь на цыпочки, они касаются её кончиками пальцев… И не могут дотянуться… Но знают, что это произойдёт рано или поздно… И тогда их источники снова наполняются водой, а жизнь – смыслом.