Приключения дрянной девчонки

Землетрясение! Через минуту сцена превратилась в ад. Крики "Мама!" понеслись на итальянском, болгарском, румынском, венгерском, русском языках. Вся эта толпа, визжащая на предельно высоких нотах, давя друг друга, кинулась к выходу.

Когда мы выбежали из Национального дворца культуры, земная дрожь уже утихла.

Теперь мы другими глазами посмотрели на это чудо бывшего социализма – страшно представить последствия раскола гигантского здания.

Перед дворцом культуры уже скапливались люди, которых поразило это странное зрелище – сборище красоток в красных купальниках, щебечущих на разных языках.

Этакое вавилонское столпотворение! Ночью толчок повторился, и вся София в трусах и простынях стояла на улице, обсуждая природное возмущение. Спокойно спали только наша и венгерская команды, которые так нализались вечером в ресторане, что никакое землетрясение не в силах было потревожить их сон.

Наступил день конкурса. Гримерную заполнили женщины из мира, не имеющего ничего общего с реальностью, – красивого и праздничного. В изысканной, одурманенной ароматами атмосфере колдовали парикмахеры, и гримеры показывали чудеса косметического искусства. Среди духов и пудры царила богиня кокетства.

Я чувствовала себя как в лихорадке и совершенно не могла сосредоточиться. Чьи-то руки укладывали мои волосы, что-то рисовали на моем лице, застегивали колье на шее, я путалась в складках длинного платья, в спешке сломала ноготь и порвала чулки. Но когда все было кончено и я подошла к зеркалу, то ахнула от изумления.

Это не мое лицо и не мои полосы. Эта женщина не я, но как же она хороша. Волнующая незнакомка в зеркале не была похожа на вульгарную девочку, приехавшую в Москву четыре года назад, та новая женщина демонстрировала высокую степень уверенности в себе. Я наклонилась к зеркалу, чтобы рассмотреть, мельчайшие детали макияжа. Бог мой, какие сверкающие g езды я вижу в своих глазах! Почему в них столько вызова? Ведь внутри меня все дрожит от страха. Если бы меня мог час видеть Кирилл! Впрочем, какое мне дело до Кирилла!

Если я захочу, у меня будет десять таких Кириллов и я добьюсь господства над любым мужчиной.

Я оглянулась и увидела своих соперниц – их плечи, гордо несущие тяжесть украшений, дерзко выставленные вперед груди, взбитые переливающиеся волосы.

Женщины, сделанные из самых драгоценных материалов матушки-природы. Они с уверенностью разглядывали свои отражения в зеркале, не боясь той правды, которую скажет неподкупное стекло.

Девочка из Чехословакии, владелица большого сильного тела и ослепительной улыбки, спросила меня: "О чем ты думаешь, когда выходишь на сцену?" "Наверное, о том, что я самая красивая", – ответила я. "А я думаю так: ну, я вам сейчас покажу! Вы у меня все попляшете!" Ничего нет для женщины более сладкого, чем стоять на помосте полуголой и смотреть сверху вниз на волнующихся, вожделеющих мужчин в зале. Взгляды пяти тысяч человек действуют, как электрический ток. Это лучше вина, сильнее наркотика, слаще конфет. Смотрите на меня, двуногие твари! Я стою в позе укротительницы, щелкающей хлыстом перед тиграми. Я одна из пятидесяти красоток, занимающих ныне вечером ваше воображение. Это мой краткий триумф, когда я сойду с помоста, вы отомстите мне за мою минутную власть, Но пока я на сцене, именно я привожу в боевую готовность ваши половые органы.

Когда мы не вышли в финал, мы почувствовали настоятельную потребность надраться.

Русские – народ запасливый, и наша практичная команда захватила с собой на конкуре бутылочку вишневого ликера. За кулисами негде было сидеть, мы расположились прямо на полу, аккуратно разложив длинные парчовые и бархатные платья. Бутылочка пошла по рукам. В углу рыдала, размазывая косметику, проигравшая красавица венгерка семнадцати лет, пришлось чуть не силой влить в нее глоток ликера. Вскоре образовалась очередь желающих выпить, и по меньшей мере двадцать пар хорошеньких губок приложилось к знаменитой бутылке.

Ко всеобщему удивлению, в финал вышла неприметная -полька Жаннета, не входившая в число фавориток. В дни репетиций, без косметики, с пучком волос на затылке, она походила на маленького симпатичного мышонка. Единственное, чем она поразила наше воображения, – это ее летняя шубка из белых кружев, в которой она спасалась от утреннего холода.

В день конкурса у Жаннеты пошли месячные, и часто ее лицо искажалось гримаской боли. Тональный крем создал ей абрикосовый загар, искусный грим превратил бесцветную девочку в хорошенькую дорогую куклу с лихорадочно блестящими глазами. Но главное, она распустила свои чудесные светлые волосы, похожие на мерцающее золото. За этот радужный ореол вокруг головы публика окрестила ее Златовлаской. Ее спокойная уверенность и отточенность движений профессиональной гимнастки выгодно отличались от нашей шумной суетливости. Я думаю, Жаннета держала себя так естественно именно потому, что совершенно не думала о победе. Она напрочь была лишена холодного высокомерия, присущего профессиональным красавицам, ее милая улыбка предназначалась решительно всем, Жаннета казалась простой и доступной. И мужчины, ошеломленные кастовой гордостью красивых женщин, выбрали именно ее, Жаннету, не холодную далекую звезду, до которой не дотянуться, а теплый солнечный луч, ласкающий сердце.

Когда Жаннету объявили победительницей, она вскрикнула и отвернулась от зрителей, закрыв лицо руками. Но это было лишь временное замешательство.

Несколько томительных мгновений, и вот она уже улыбается восторженной публике и величественно идет за короной, навстречу своей королевской судьбе.

После конкурса был банкет, на котором я впервые увидела столько декольтированных женщин и послов в безупречных фраках. Банкет представлял для меня известные трудности, поскольку я уже приняла приличную дозу спиртного. Я долго искала по всему залу стулья, пока официанты не объяснили мне, что на приеме "а-ля фуршет" сидеть не полагается. Я ужасно хотела есть, но не могла добраться до бутербродов, поскольку в одной руке я держала бокал с шампанским, а в другой сигарету в опасной близости от шелка платья. На мой длинный черный шелковый шлейф постоянно наступали гости, и в результате он стал напоминать половую тряпку. Я чуть не спятила, когда вдобавок ко всем несчастьям с моих ушей свалились тяжелые блестящие клипсы прямо в тарелку с холодным мясом. К моему удивлению, остальные участницы конкурса держались очень непринужденно, как на привычном домашнем празднике.

К моей соседке по столу, белокурой красивой Свете, приставал какой-то маленький француз, кажется из дома моды. Он с похотливым блеском в глазах рассматривал ее пышную грудь и говорил: "Это конкурс селедок. Все плоские, бледные, худющие. Вот вы – другое дело, вот то, что я люблю". Я уже выпила столько, что мне казалось забавным, я начала хохотать как сумасшедшая. Заметив недоуменные взгляды окружающих, я поняла, что надо уходить.

Ах, какая нежная ночь встретила меня на улице! Умиротворенная и пьяная, я брела по ночному городу, а за мной печально тащился безнадежно затоптанный шелковый шлейф. Мое платье твердо соблюдало условия договора, который заключают между собой наряд и женщина. Оно возвышало и вдохновляло меня, и тонкая фигура, затянутая в черный шелк и сверкающая обманчивым блеском мнимых бриллиантов, перемещалась по улицам Софии, как видение сумасшедшего, {привлекая внимание автомобилистов.

Рядом со мной затормозил "Мерседес" серебристого цвета. "Мадемуазель, я знаю, что вы русская участница конкурса красоты, я видел вас на банкете. Не хотите ли прокатиться по городу?" – заговорил низкий мужской голос из салона. Не раздумывая, я села в машину и только тут заметила еще одного пассажира. "Это мой друг из Голландии, он не говорит по-русски", – объяснил хозяин автомобиля.

"Мерседес" взял хороший старт и помчался в горы. Веко-ре город остался далеко внизу, машина поднималась все выше и выше. Судя по бешеной скорости и крутым виражам, хозяин и автомобиль находились в наилучших отношениях, но на особенно опасных поворотах я закрывала глаза от страха. Алкоголь потихоньку выветривался, и до меня наконец дошло, что я нахожусь в машине с двумя незнакомыми мужчинами, которые везут меня неизвестно куда. Но я не чувствовала опасности, так приятно было пассивно подчиниться течению событий.