Белль и Себастьян

Себастьян, повернувшись, посмотрел вверх, на горы. Судя по расположению солнца на небе, ему пора было идти на пастбище. Даже если предположить, что он сможет разыскать Зверюгу по следу, на ее поиски уйдет слишком много времени. Сезар может пойти искать пса, может даже переполошить всю деревню, и тогда Зверюге придется совсем плохо. Значит, надо придумать что-то другое. Он снова вспомнил дни напрасного ожидания, бесполезные подарки — словом, все свои усилия, которые он сам же и перечеркнул одним неловким жестом. Потом он подумал, что Сезар уже наверняка его поджидает. А что, если дедушка спросит, где он был так долго? Он ведь не сможет ему соврать! Себастьян сел на гальку, с трудом сдерживая слезы, — до того ему стало тяжело и грустно. Решение, ослепительное в своей простоте, пришло внезапно. Он не может отправиться на поиски собаки прямо сейчас, но ведь расспросить о ней ему никто не помешает! Кто-то же должен знать о Зверюге больше, чем другие…

Себастьян решил не терять ни единой минутки и не тащиться по тропинкам с тяжелым рюкзаком за спиной, поэтому повесил его на еловый сук так, чтобы ягоды не достались птицам, и побежал к холму, где жили сурки. Оттуда было рукой подать до тропинки, которая вела к соседним пастбищам. Дорога в оба конца займет пару часов, так что он будет возле овчарни Сезара уже к обеду. Дед, конечно, покричит на него немного, но лучше что-то делать, чем сидеть на берегу и плакать, как малый ребенок! Конечно, этот горе-охотник может встретить его бранью, припомнив давние обиды, но он ведь тоже выпивает, так что вполне мог и забыть. Все было решено: он пойдет и спросит о собаке, даже если вместо ответа в него полетят булыжники!

Перед тем как уйти, Себастьян вынул из кармана большой ломоть хлеба, натертый салом и чесноком, который ему дала с собой Лина, чтобы он мог перекусить по дороге, и положил на большой камень.

Чуть выше по склону, в зарослях рододендронов, Зверюга сидела и смотрела, как мальчик убегает прочь. Любопытство и подозрительность боролись в ней, пока она провожала Себастьяна взглядом. Когда он скрылся из виду, она жалобно гавкнула. Ветерок принес от реки запах чего-то съедобного, и собака встала. Она была голодна. Ловко и стремительно спустилась вниз, к воде. О мальчике она уже успела забыть.

Андре двигался с трудом, и это было видно издалека. Согнувшись в три погибели, он с трудом переставлял ноги и упирался изо всех сил, чтобы не соскользнуть вниз по склону. Рана его уже зажила, но сил было совсем мало. Салазки требовали ремонта, причем серьезного: один полоз потрескался и мог разлететься от первого же сильного удара о камень.

Андре грубо выругался и решил передохнуть. Ноша была не слишком тяжелая — каких-то шесть поленьев, крепко связанных между собой, но ему казалось, будто он тащит на спине пол-леса. Таскать по столько в его нынешнем состоянии небезопасно, однако выбора не оставалось — до зимы нужно запастись дровишками. Скоро земля станет мокрой или покроется льдом, и тогда в одиночку ему вообще не справиться. А он, Андре, не собирается нанимать какого-нибудь лодыря и платить ему за то, что сам нарубил и заготовил свои дрова! Проселочная дорога, которая вилась меж сосен, была неудобной — она то поднималась, то опускалась, еще хуже, чем этот бревенчатый спуск (в Альпах по таким издавна спускают грузы с возвышенностей в долины).

Он покрепче перехватил рукой поручень салазок и продолжил спуск, то и дело поскальзываясь. Поленья немилосердно давили в спину. Если сейчас поскользнуться и упасть, они точно переломят ему хребет! Представив себе эту катастрофу, Андре издал вопль злости. Выругался, потому что нога соскользнула чуть не на полметра, и… едва успел выпрямиться, чтобы не натолкнуться на неожиданное препятствие! Мальчик возник посреди дороги прямо перед ним, словно чертик из коробочки.

— Святые вседержители! Откуда ты только взялся? Я чуть с горы не свалился!

Резкость приветствия не смутила мальчика. Он выдержал взгляд Андре и спросил вежливо:

— Твоя рана уже зажила?

— Зажила? Как бы ни так! Вот если бы я болтался по горам без дела, как ты, она, наверное, зажила бы скорее.

— Если бы мне пришлось делать твою работу, я бы, наверное, обе ноги себе переломал!

Лицо у мальчика было серьезным, во взгляде читалось восхищение. Андре успокоился словно по мановению волшебной палочки. Видно, маленький оборванец усвоил урок! Андре был не прочь поболтать, поэтому повернул салазки так, чтобы они не съехали с горки, и вытер лоб рукавом.

— А что ты тут забыл? Если хочешь знать мое мнение, лучше бы шел в школу и поучился читать! Глядишь, вся дикость из тебя бы и выветрилась!

Мальчик, покраснев, понурил голову, Андре же испытал новый прилив удовольствия. Кому-то ведь надо наставить мальчишку на путь истинный!

— Ладно, мне пора. Когда еще довезу свои дровишки до места! — буркнул он себе под нос, хотя на самом деле ему хотелось поговорить еще.

— Куда ты идешь?

— К тропе Кабретт. Еще с полкилометра тащиться. А потом придется повозиться с мулами…

— Ты такой сильный!

То была грубая лесть, но Андре слова Себастьяна пришлись по душе. Его почерневшие зубы обнажились в широкой улыбке.

— Святая правда! Уж если я за работу берусь, то все делаю как надо! Не то что некоторые…

Себастьян боялся, что, если сразу перейти к расспросам, Андре может что-то заподозрить, но не мог придумать ничего дельного. Поэтому он задал вопрос, который пришел ему в голову:

— А это дрова из какого дерева?

— Буковые.

— А почему ты не рубишь сосны там, внизу? Оттуда гораздо ближе к дороге.

— Потому что сосновые дрова хуже, балда! Бук горит дольше, и за буковые дрова лучше платят. Мог бы и сам додуматься!

Себастьян про себя хмыкнул. Андре любил всех поучать, так пусть порадуется! Наконец мальчик счел, что нужный момент настал. Пора переходить к вопросам по существу.

— Скажи, а это правда, будто ты знаешь того пастуха, что бил собаку, и из-за этого она от него убежала?

— О какой еще собаке речь?

— Ну, о Зверюге… которая тебя укусила! Сезар сказал: эта собака сбежала от одного пастуха.

— Может, и убежала.

Напоминание о ране заставило Андре нахмуриться. В тот день он испытал стыд почти такой же обжигающий, как и боль от укуса этой дурацкой псины. Он порылся в кармане, достал фляжку, вынул пробку и сделал два добрых глотка. Спиртное заставило кровь быстрее бежать по телу, Андре даже языком прищелкнул от удовольствия и как-то сразу успокоился. Себастьян сделал вид, будто рассматривает ком земли под ногами, до того он боялся, что горе-охотник может разгадать его истинный замысел. Этот мерзкий тип ругал его деда за то, будто тот слишком много пьет, но ведь и его фляга пахнет не речной водой! К счастью, любопытство превозмогло возмущение.

— А тебе какое до этого дело?

— Просто интересно. Как ты думаешь, он бил свою собаку, потому что она была злая?

— Люди злыми не рождаются, они такими становятся. И с собаками так же.

Себастьян ощутил порыв благодарности. Может, этот Андре и не такой уж противный? Просто глупый, но не противный?

— Тогда зачем он ее бил?

Охотник пожал плечами. Он понимал, пора двигаться дальше, но от одной этой мысли ему делалось не по себе. А тут еще мальчишка отвлекает его разговорами! И все-таки ничего дурного не будет, если он вернется домой, в теплое кресло, на полчаса позже задуманного…

— А я откуда знаю? Вот ты можешь мне сказать, зачем люди воюют друг с другом?

Мальчик посмотрел на него озадаченно, и Андре пустился в туманные объяснения, суть которых Себастьян уловил только ближе к концу.

— Да просто так! Без причины. Тот парень, он сажал пса на короткую цепь и лупил его что есть мочи. А бывало, по несколько дней морил голодом. Может, потому что был занят, может, забывал покормить, а то и просто наблюдал, как тот мучится. Хотя если встретишь его на улице да поговоришь, вроде бы нормальный парень. У нас с ним были общие дела. Он пастух хороший, жена у него, четверо деток и выпивает не больше остальных. Но пса своего он сильно лупцевал. Пока тот совсем не обозлился. Если с собакой такое случится, она уже никогда прежней не станет. Что еще я могу тебе сказать? С бошами, если подумать, получилось то же самое. Говорят, жизнь у них была трудная, пока не пришел этот их великий фюрер. А теперь они и вовсе взбесились. Почуяли вкус крови…