Аргентинское танго

з гостей упал на пол животом, полз по-пластунски к изукрашенной лепниной двери. Беер сделал страшное усилие и освободился от железной хватки Кима. Теперь руки у него были развязаны, и он вскинул револьвер и выпустил из него в Кима пулю. Последнюю.

Миг. Один миг.

Время вздоха.

И воздух остановился и застыл торосом в моей груди.

Мой киллер, ты не сплоховал. Ты упал на пол рядом со мной в то время, когда в тебя летела пуля. И напрасно Беер нажимал еще и еще, и еще раз на курок. Все! Он расстрелял обойму.

Пустота. Хрустальная руина, под ней — погребенный богато накрытый стол.

Ким говорил мне: все надо делать быстро, Мария. Все, кроме любви.

Беер заорал, обернувшись к застывшим у двери охранникам:

— Пушку мне!

И, пока он это орал, Ким вскочил на ноги и выхватил из-за пазухи, из-под чисто-белой рубахи, свою собственную пушку. Свой пистолет. Тот самый, что протягивал мне на ладони там, в Мадриде, чтобы я — убила — его.

И наставил его на Беера, на хозяина своего.

— Все, мужик, — сказал он спокойно, буднично даже. В разгромленном зале его слова отдались легким звоном среди хрустальных обломков, среди разбитой утвари и зеркал. — Мы с моей женщиной больше у тебя не работаем.

Беер стоял посреди зала, расставив ноги, раскинув руки. Его черный смокинг делал его похожим на жука-плавунца. Его пальцы взбешенно шевелились. Вокруг него стыло, очерчивалось пустое пространство. Пустота. Он стоял в пустоте. Его лакированные башмаки отражались в навощенном паркете.

— Как? — Голос дракона. Взгляд василиска. Пальцы, как когти ящера. — Как ты сказал? С твоей женщиной? Повтори!

— Я люблю Марию Виторес, Арк. Я люблю ее. И я спасу ее от тебя. Даже если для этого мне придется пустить и себе, и тебе пулю в лоб.

От стены отделился и бросился вперед одетый в камуфляж бодигард. Он выстрелил из массивного «браунинга» — раз, другой. Промазал. Третий не успел. Ким, развернувшись, уложил его на месте. Женщины визжали. Мужики ползли по полу к раскрытой в ночь двери балкона. Ким, прищурившись, прицелился и уложил второго телохранителя в тот момент, когда тот, размахнувшись, бросил через головы гостей свой пистолет Бееру. Бодигард, обливаясь кровью, хрипя, катаясь по полу в предсмертных судорогах, умирал, а Беер, ловко подпрыгнув, поймав брошенное ему оружие, злорадно высверкнув глазами, прицелился в Кима.

И так они стояли и целились друг в друга.

Дуэль.

Это была дуэль по всем правилам. Дуло в дуло. Лицо в лицо.

И между ними было совсем немного шагов.

Я бы с такого расстояния попала Аркадию в зрачок, не то что в лоб.

И теперь я…

Теперь я ринулась вперед. Теперь я встала между ними — как Ким вставал между мной и Беером.

— Стреляйте в меня оба! Ну! Что же вы!

Умирающий охранник отвратительно хрипел. И Беер, держа пистолет наведенным мне в переносицу, проговорил, раздавливая башмаком хрустальную льдинку люстры на паркете:

— Ты! Мария! Слушай меня! Не время, конечно, трепаться об этом, но у нас другого времени уже нет.