Мурманский сундук.Том 2

Насквозь промороженный автобус, скрипя всеми швами и сочленениями, нёсся куда-то в темноту, как космический корабль в безвоздушном пространстве, и редкие смутные огоньки за прихваченными морозом окнами были похожи на далёкие звёзды. Эту несущуюся машину подкидывало на рытвинах и ухабах, трясло, как в лихорадке, и подпрыгивали, громыхая сваленные на пол ледобуры и пешни, фанерные самодельные ящики и немудрёная снасть.

А когда он сидел летом с удочкой на берегу реки, сколько разных картин рисовалось в его голове? Недвижно стоял поплавок на перламутровой воде, но если смотреть на него долго, он, казалось, плыл потому что плыли по небу отражённые рекой облака. И лесная тишина, и негромкие звуки от игры рыб, и неожиданный, причмокивающий плеск волны о берег или прилёт птиц на отмель, чтобы походить, выслеживая пищу в песке, а потом взлететь ввысь, упасть вниз, делая дугу над водой, чуть ли не касаясь её крыльями, и снова взмыть в небо и пропасть в синеве — это наводило успокоение на Вадима, и ему ничего не надо было, кроме того, чтобы смотреть на поплавок и загораться детской радостью, когда клевала какая-либо рыбёшка.

И сегодня, хотя ему не везло, — он сверлил лунки там и сям, но шла одна мелочь, — он был спокоен и не высказывал вслух своих обид на неудачный день. А рыбалка плохая, клёва почти нет. Рыболовы ругаются, проклинают погоду, клянут «дурью» рыбу, но терпеливо ждут — вдруг ещё будет удача, ещё повезёт, не зря же они тащились за десятки километров, чтобы уехать с пустыми руками.

Вадим оглядывал взбугрённый снежными жёсткими наносами горизонт, редкие деревья по другую сторону реки, извилистые овражки, стремящиеся с полей к реке, поглядывал на солнце — светлое размытое пятно — и улыбался: и морозной тишине, и холодному простору полей, и чудной рыбе, которая не хотела ловиться.

Ему захотелось покурить, и он полез в карман, но спичек не нашёл, подумал, что, наверное, обронил и пошёл к Сергею и Фимычу, лунки которых были рядом. Под валенками звучно заскрипел слежавшийся, не сметённый со льда ветром крупинистый снег.

Подойдя к приятелям, посмотрел на улов, сложенный рядом с лункой Сергея. Взял за хвост самого большого ерша, подкинул на ладони, засмеялся:

— Силён, бродяга, потянет на кило. Как? — Он снова засмеялся.

Сергей не ответил на шутку. Он внимательно впился глазами в сторожок, словно знал, что сейчас клюнет. Из-за такой плохой рыбалки он нервничал. Вадим видел, как ходили желваки на скулах.

— Ну и колотун сегодня, — сказал Вадим, бросая ерша снова на лёд.

— Ветер знобкий, — подтвердил Сергей и глубже завернулся в брезентовый плащ, надетый поверх тёплого ватника.

— На северный меняется, вот и метёт, — откликнулся Фимыч, сидевший шагах в пяти от Денисова. Он прятал лицо в меховой воротник полушубка. Видны были одни глаза.

Вадим присел перед Денисовым на корточки.

— Дай огонька, — попросил он и полез в нагрудный карман за сигаретой.

Сергей поднёс огонь зажигалки. Вадим прикурил, загораживая пламя рукой.

- Вроде и потеплело, — сказал он, выпуская струю дыма.

К ним подошёл Фимыч, тоже закурил.

— А по-настоящему погреться бы не помешало, — толкнул он Вадима в бок. — Рыбалки не будет. Можно сваливать. Вы как на это дело смотрите, старики?

Взятая из дома бутылка пшеничной уже была выпита

— Я непосредственно, — не раздумывая, ответил Вадим, подпрыгивая и поколачивая валенком об валенок. — Не послать ли нам гонца в магазин без продавца, — попытался пошутить он. Было видно, как он сильно замёрз. От холода лицо приобрело сизый оттенок, только глаза сохраняли живость. — Ветер злой, через вату достаёт.

— Годится, — ответил Сергей. — Только я не пойду…Давай тебя пошлём. Всё равно клёва у тебя нету.

— А у тебя есть, — хохотнул Вадим. — Можно подумать, что ждёшь хозяина.

«Хозяином» рыболовы зовут леща.

— А что, может, и поймаю. Должен же он клюнуть… Сходи ты? Магазин в трёх километрах.

— Могу и сходить. Я парень не гордый. Заодно, пока дойду, согреюсь. — Он сильно швырнул окурок и посмотрел вдоль реки. — Вон там, кажись, мужики тоже гоношатся, — сказал он и показал варежкой в сторону.

Вдали на белой взбугрённой равнине непонятное движение. Тёмные фигуры рыболовов шевелятся, двигаются. Вначале это движение кажется беспорядочным, но присмотревшись, Вадим заметил в нём систему — все стремились к одному центру, а центром этим являлся человек, который неторопливо шёл вдоль сидящих у лунок.

— Точно гоношатся, — пошевелил посиневшими губами Фимыч. — Видать, и гонец нашёлся. Его и попросим. Наша бутылка его не утянет.

— Посмотрим, — ответил Вадим. Он внимательно наблюдал за происходившим на льду. — Многие сбрасываются. Знакомый кто-то собирает…

Он щурит глаза, всматриваясь в человека, которому сдают деньги. Человек подходит всё ближе и ближе. Видна его щуплая фигура. За собой он тянет деревянные деревенские санки с круто загнутыми спереди полозьями.

— Кто такой? — спросил Сергей Вадима.

Вадим пожал плечами.

— Видел я его сегодня. Толкался среди приехавших.

Внешность собирающего неприметная. Брезентовая роба, ватные брюки, подшитые серые валенки, кроличья вытертая шапка. На ремне видавший виды фанерный ящик, под мышкой — ледобур. Рыболовы собираются в компании по три — четыре человека, греют дыханием негнущиеся руки, лезут в карманы, доставая рубли, трёшницы, отдают человеку с санками. На льду стало поживее. Слышится хохот, громкие возгласы:

— Давай, парень, порадей для обчества!..

— Жми на все железки! Одиннадцать давно было.

— Чего одиннадцать! Здесь и так дадут План выполнять надо…

Поплясывали возле лунок, тёрли лицо руками:

— Не выпьешь, прихватит.

— Ну и холодище…

— Славка, как — клюёт?

— Не-е…

— Вот и мы сообразим, — сказал повеселевший Вадим.

Подошёл человек с санками. Он тоже замёрз. Лицо будто обтянуто холодной плёнкой, голубые глаза подёрнуты стылым ледком. Небритый подбородок отливает в красноту. Карман потёртого, замусоленного ватного пальто отдулся.

Вадим окликнул его:

— Ты куда, парень, в магазин?

— А что? — ответил подошедший. — В магазин.

Его шаги замедляются..

— Что, что! Возьми и нам заодно.

— Много будет, — нерешительно отвечает тот, но останавливается.

— Брось ты!

— Не донесу, — засопротивлялся мужик. — Много набрал. Не донесу. Нет, не возьму.

Он тронулся с места. Фимыч бросился ему наперерез, а Вадим задержал, ухватив за рукав.

— У тебя же санки — довезёшь! Слушай меня! Попросишь у продавщицы старый ящик, лучше картонный, у них в магазинах такого барахла хоть отбавляй, и сложи всё в него. Можешь даже два ящика взять, только верёвкой их привяжи. У тебя вон какие санки поместится.

Небритый посмотрел сначала на свои санки, потом на Вадима.

— У нас же клёв, — надвинулся на него Вадим. — Можешь ты понять?

Тот покоробил в усмешке губы.

— Я бы тоже ловил… Да вот попросили. Каждый просит…

— Вот и мы просим, — подсобляет уговаривать мужика Фимыч.

— Да не будь ты, чем щи хлебают, — взорвался Вадим. — Выручи! Тебе заодно, а нам — одному отрываться.

— Ладно уж, — согласился небритый, вытирая слезу, выкатившуюся из холодного глаза. — Только пошустрей. Замёрз я.

— Это мы вмиг. — Вадим полез за деньгами, протянул небритому двадцатипятирублёвку. — Возьмёшь два пузыря и сырку там, колбаски, если есть. Сообрази сам. Только так: одна нога здесь, а другая там.

Тот спрятал деньги, аккуратно свернув купюру, насколько позволяли ему непослушные пальцы. — За час-полтора обернусь, — сказал он. — Дорога не дальная…

— А как тебя потом найти? — спросил Денисов.

Небритый растянул застывший рот в короткой ухмылке, показывая редкие с желтизной зубы, холодные глаза посмотрели на Сергея.

— Не пропаду. Не иголка. Я к вам первым подойду — вы крайние. В случае чего, у наших ребят спросите…Иудинский я. Из Иудина нас целая артель приехала. Вон автобус с красной полосой стоит на горке. Наш он. Спросите Мухина. А я быстро. Напрямик.