Мир и хохот

Но выше всех узоры пустоты

На простыне заснеженного морга.

Я поцелую губы Вечной Тьмы,

Но манит бесконечность горизонта.

Так и мы, дорогой, — прослезился дядя Валя, — ищем то, что исчезает, чего нет. А уж вечной тьмы нацелуемся.

— Пойдем смотреть узоры пустоты, — помрачнел Андрей, но как-то весело.

С моргами, однако, оказалось несложно. Администрация там была услужливая, полупьяная и где-то заботливая. По телефону — на все вопросы отвечали, вникали в детали.

— Пропадают, пропадают, — вещал как-то далекий голос. — Но из пропащих к нам в морг редко кто попадает. Куда они пропадают — не поймешь, в воздухе, что ли, растворяются. Вы не в ту службу обращаетесь, вам надо найти тех, кто все знает. А мы все не знаем, мы тихие…

Один раз удалось даже просто, без телефонного звонка, зайти, но внутрь не пустили:

— В бумагах его нет — что же вы лезете к нам? Да еще вдвоем. У нас безымянных на данный момент нет, — возмутились в этом морге. — Хотите лицо? Думаете, что по подложным документам сюда попал, ваш-то? Такое бывает. Но то дело особое. К начальству надо идти. Объяснение писать. Так, мол, и так. Родственник шалил или его шалили…

Андрей махнул рукой: не пускают так не пускают. И через неделю энергия его выдохлась. Он загрустил. Хотя Андрей параллельно поиску работал, даже кутил, но почему-то как во сне. «Это не просто потому, что брат, — все время назойливо думал он. — Мало ли братьев умирает, в конце-то концов. Тут что-то особое, не наше».

Дядя Валя пел. Он любил петь, когда что-нибудь кончалось впустую. «Жизнь рассосет все», — думал он.

И дни крутились. Ксюша возмущалась, что куда-то пропал Степан. «Да никуда он от нас не уйдет, — возражала Алла. — Просто встретил кого-нибудь из полунепостижимых. Знаешь сама, его тянет».

А еще через несколько дней сестры пересеклись с Леной в том же застекленном кафе у метро «Парк культуры». Лена на этот раз была со своим Сергеем, а Ксюша — со своим толстячком Толей. Уютно расселись впятером в углу.

Алла сразу взяла быка за рога:

— Нил Палыч сподобил появиться. Ведь он обещал с нами поговорить, да все откладывал.

— Жутью от него веет и сыростью, — заметил Толя.

— И что же? Что-нибудь жутенькое брякнул? Новое? — спросила Лена.

— Удивительно, в принципе, ничего нового. А мы-то ожидали дикого откровения. В основном все то же, дескать, на событии лежит печать некоего извращения, а что за извращение — не известил.

— Да, может, он сам не знает, — вмешалась Ксюша, отпивая пивко. — Чует, что извращено, что сдвиг какой-то произошел, а в чем дело — не дано ему знать…

— Короче говоря, — вздохнула Алла, — ничегошеньки он о Стасе не знает, в плане где он и что. Во всяком случае, нам не говорит, может быть, скрывает…

— На него это похоже, — вставил Толя.

— Его не разберешь, — продолжала Алла. — Действительно, сырой какой-то, мокрый, а ведь дождя не было. Одним словом, подтвердил ситуацию: нам не нужно туда влезать. Дескать, подождать надо, если раскроется, то само…

— Что ж, он прав, — пожала плечами Лена. — А кстати, я звонила Самой.

— О Господи! — только и воскликнула Ксюша. — Даже холод по спинке прошел.

— Но она стала меня бояться. Встречаться не хочет, — проговорила Лена. — Только визжит по телефону и некие тексты из оккультных книг шпарит наизусть…

— Как смешно! — улыбнулась Ксюша. — Мы-то вас не боимся, а я ее боюсь, нервно, конечно, только, не метафизически…

Лена расхохоталась.

— Но вы же свои, мы с вами из одной бездны, а она — совсем из другой…

Сергей посмотрел на Лену.

— А я скажу одно: чем больше знаю свою жену, тем больше поражаюсь ее непостижимости. Я скоро стану ее тенью — вот и все. Все мои книжные знания, Рене Генон и прочее, так и останутся книжными, не перешли они в другое качество…

— Ладно, ладно, Сергей, брось, — прервала его Лена. — Всему свое время. Впереди — вечность, а не могила.

И друзья провели еще полтора часа в лихости мысли и в полете.

Глава 13

— Телефончик в морге оставляли? — из пустоты раздался слабый, но какой-то смрадный голосок.

Андрей еще не совсем проснулся и лежал в кровати с трубкой в руке.

— Что, что? — бормотнул он.

— Так вот вы не зря телефончик у нас оставили. Трупик братца у нас. Приходите в гости.

— Кто, кто вы?

Смрадный голосочек назвал сам себя, дал адресок своего морга.

— Станислав Семенович Нефедов. По паспорту трупа. С вашей записочкой сходится. Попал под машину. Насмерть. Милости просим, приезжайте опознавать.

Андрей ужаснулся.

— Вот и все. Все так просто. Попал под машину… А мы-то…

С полчаса Андрей метался по комнате, пока не остановился и решил: Алке пока не звонить, а сначала опознать.

Почему-то позвонил дяде Вале и обмякшего его прихватил с собой.

Ехали долго и молча. Морг оказался захудалым, полутемным.

Навстречу им выполз обладатель смрадного, тихого голоска и елейно поздоровался. Оказался он как будто стареньким, но полоумно-жизнелюбивым, однако без истерики, в тишине, существом, похожим на человека.

Андрей особо не обратил внимания, прошел вперед и тут же вернулся, сказав глухо:

— Он.

Похожий на человека улыбнулся и вежливо попросил зафиксировать сие.

Но тут вышла неувязка: Андрей забыл свой паспорт.

К тому же подвернулся какой-то начальник в белом халате и накричал:

— Шляются тут всякие. Наопознают Бог знает чего! Пусть приходит жена с паспортом, где отмечено, что она не стерва какая-нибудь, а жена!

Андрей, подавленный виденным, не возражал.

— Больше, говорите, у него родственников — нет? Одной жены хватит! Да и вы пригодитесь.

И Андрею пришлось сообщить обо всем Алле. По телефону, иначе было тяжело.

Ксюша тут же подъехала к сестре. Алла давно уже жила на своей квартире, от явлений не осталось ни следа, ни тени.

— Ты знаешь, Ксеня, — Алла говорила вся в слезах, лежа на диване, — мы же так любили друг друга. Да, были всякие несхожести, нелады в житейском, странности. Но он был редчайший человек, трудноопределимый какой-то. Но со скрытым ядром. С ним было тяжело. Но я и сейчас люблю его, несмотря на то что он от меня почему-то сбежал, скрылся или его скрыли… Люблю с болью.

Ксюша заплакала.

— Люди мы, люди, кругом одни люди, — невнятно бормотала она.

— Знаешь, недавно, еще в этом году, мы шли с ним по Тверской, он чем-то меня глубоким невольно обидел, раздражил, и я спокойно сказала: ну ладно, ты устал, поезжай домой, а мне еще надо съездить к сестре… Он как-то далеко задумался и вдруг тихо произнес: «До свиданья, друг мой, до свиданья». Каждый русский знает эти строки и знает, что это значит. И он произнес их не отчаянно, а с каким-то глубоким пониманием всей этой жизни… Я сначала ничего, а потом в метро внезапно стало тяжело на сердце, и все это, и как он сказал, с неким скрытым знанием о нашей жизни, о любви, и еще с чем-то необъяснимым, пронзило меня и долго не выходило из моей памяти… И вот теперь почему-то все время вспоминается это, и не могу, льются внутренние слезы, и всю эту нелепую жизнь жаль, и его, его жаль до безумия, до…

Так они провели ночь, наутро уснули.

Днем Алла поехала в морг с Ксюшей. Взглянула мельком, так было страшно.

— Конечно… он, — сказала.

И Алла тут же заметила, что почему-то улыбнулся пожилой человечек из морга. «Сумасшедший», — подумала она, посмотрев на него.

Надо было всех оповещать и организовывать все прощание, как и положено. Сначала гражданская панихида, потом церковь, потом могила. Все это надо было решать быстро. Но Андрей проявил невероятную истерическую энергию, пытаясь в ней забыться.

Алла же первым делом позвонила Лене Дементьевой.

Лена ответила коротко и неожиданно:

— Что-то мне в это не верится. Но потом добавила:

— Аллочка, я во всем помогу, как скажешь. И деньгами тоже. Даже не думай об этом…