Небо № 7

Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

— Много одежды из Лондона привезла? — это было первое, что Женя произнесла за вечер. Ей казалось, что с девчонками с Остоженки можно говорить только о шмотках. Москва полнится ошибочных мнений, как видимо, и Зеленоград с претензией.

— Нет, больше впечатлений. У меня прошла мания тряпками лет в шестнадцать.

— Маш, перестань хамить, — осадил меня Друг из Бронкса.

Беседа явно направилась в ненужное русло.

Надеюсь, Саша не будет мне читать лекции про точки Бифуркации?

— Я не хамлю. Терпеть не могу двух вещей — мужских слез и женских разговоров о тряпках. Тряпки нужно носить, а не трепаться! — сказала я еще более грубым тоном.

— Ладно, какие у тебя еще неприятности за сегодня? — повопросничал Сашка, чтобы разбавить крепкий коктейль женского подтрунивания.

— Влюбилась в своего первого клиента.

Я поведала Саше и Жене свою историю. Оба смеялись и офигевали, впрочем как и я.

— Слушай, а классно было бы, если бы у вас все получилось. Такой роман можно было бы написать. Очень классно было бы, — Женя почти хлопала в ладошки.

— Для кого классно? — спросила я, глядя ей прямо в глаза.

А ведь сто раз говорила Другу из Бронкса, что женщин, страдающих вегетососудистой дистонией, нельзя трогать в первые три часа после утреннего (ну или в моем случае вечернего) пробуждения.

— Для всех? — переспросила я. — Для его девушки тоже?

Сашка слинял в туалет, понимая, что это принципиально женский спор, и вставив сейчас хоть слово, он подтвердит древнюю аксиому, что женщины дружат не с кем-то, а против кого-то. И этим «кем-то» становиться не спешил.

— Будет лучше для меня. Тогда вы будете меньше общаться и я стану спокойнее спать. Теперь ясно? — у нее откуда-то появился здравомыслящий тон в голосе.

— Саш, а я ее одобряю! — крикнула я ему в туалет, перебив физиологические процессы, судя по звукам, а Жене добавила: — Ты бываешь честной.

— Я и есть честная! — добавила Женя.

И снова соврала.

— Я же никогда не претендовала и не претендую на Сашу, почему такая агрессия?

— Агрессии нет. Я прекрасно понимаю мозгом, но не сердцем, что ты не претендуешь на него, но ты занимаешь то время, которое он должен отдавать мне.

Меня безумно покоробили слова «должен отдавать».

С каких пор мы экспроприируем людей? Превращаем их в собственность и требуем полного правообладания? Неужели в Москве такой невыносимый дефицит доверия?

Кстати, о доверии, как бы мне проверить, не светясь, какие отношения у Макса и Ники. Может, проследить?

Сашкин телефон звонил не переставая, ему нужно было вести очередные деньги за ротацию рекламного ролика. Срочно, чтобы успеть поставить в эфирную сетку по выгодному тарифу.

Когда только запускали его ресурс, отец заказал им пятнадцатисекундный рекламный ролик для телевизионной рекламы.

Сашка с отцом хоронили умершего пса. Был конец ноября, утренний запах дачи не внушал спокойствия, они стояли с лопатами, который час пытаясь победить промерзшую землю.

Копали долго, чтобы только вырыть эту скудную ямку для любимого пса. Все это время они молчали. Потом отец не выдержал, зашел в дом, принес бутылку водки, разлил на пару стопок и пил, чокаясь за будущее сына. Похоронив любимую собаку, он пересилил себя и не скорбел, а смотрел вперед.

Сашка держал себя, чтобы не расплакаться.

Теперь каждый раз, когда ему трудно, он вспоминает тот день, мысленно бьет себя по щекам и идет вперед.

— Я проверю твоих партнеров и дам тебе деньги, — вынес жизненный вердикт отец.

Тут же позвонил и заказал графический рекламный ролик.

— Не надо, я сам!

— Ты и будешь сам, ты вернешь мне эти деньги спустя три года. И прими на будущее один совет: никогда не подбирай то, что плохо лежит.

А ведь подобрал же. Женю.

Этот ролик пах ноябрем 2005 г.

— Саш, — начала Женя, заставив меня вынырнуть из воспоминаний. — А давай ты съездишь, все сделаешь, хотя я не понимаю, почему ты должен делать это именно в субботу, и заберешь меня отсюда! Мне очень лень! Кисуль, пожалуйста!

Фу, мерзость какая, рыба заливная и та лучше.

— Машка, ты же пока не собираешься уходить? — спросил меня Друг из Бронкса.

— Пока не собираюсь.

— Ладно, тогда я скоро вернусь.

Мы остались сидеть на кухне.

В голове крутились слова Макса: «Позвони, когда будешь одна». Но ведь Женя не считается?

Я вышла на балкон набрать волшебный позывной, покинув свой домашний морозильник.

— Ничего, что я врываюсь в твой субботний вечер? — начала я с вопроса, даже не представившись.

— Да ничего. Главное не спрашивай, как мое ничего, и я буду к тебе благосклонен.

Я слышала сквозь его голос звуки комментатора.

— Ты что, смотришь хоккей? Обычно во время подобных зрелищ входящие звонки игнорируют.

— А может, ты особенная?

— Мама говорит, что это вредно. К тому же особенный, когда тебя любят. Это не мой случай.

— А сама себя любить не пробовала?

— Пробовала. Пальцы устают. — Почему я сегодня так груба со всеми?

— Будешь хамить, перестану разговаривать с тобой.

— Ух ты! Будешь молчать и слушать? Пошли в кино! — не знаю, почему у меня это вырвалось, сначала я запрыгнула к нему в машину, теперь пытаюсь вытащить на встречу. Веду себя отвратительно. Необдуманно.

— Нет.

Так я и знала.

— На нет и суда нет! — я собиралась уже повесить трубку.

— Ты не обижайся, я просто вообще не хожу в кино. Раньше я смотрел почти все, были периоды, когда, что ни спроси — все смотрел. А потом понял, что все фильмы одинаковые. Ничего нового. С тех пор в кино и не хожу.

— А в хоккее разве можно увидеть что-то новое?

— Нет, в общем-то просто любопытно, и не берут денег за билет. Хочешь — приезжай.

— А ты где?

— В гостинице «Космос».

— А я приеду!

— Позвони мне, как доберешься.

Обыденный такой разговор, ничего особенного! А вы как думаете?

Стоило, наверное, спросить его, что он делает в субботнюю ночь в гостинице и один ли он… А то вдруг я окажусь лишь частью выходного рандеву.

Я вернулась на кухню.

Женька просила разрешения налить чаю. Я уверена, что пока меня не было в комнате, она уже попила из всех чашек и не побрезговала отхлебнуть из носика…

Но тем не менее я кивнула.

— Какой же Москва блядский город!

— И не говори, — подтвердила сей факт Женя. — Ты знаешь, я так устала — вокруг Саши столько девок. Каждый раз, как он в клубах — а это его работа, я не сплю, я жду сообщения, что все хорошо и он дома. Он мне столько изменял, а я терпела, терпела, потому что любила. Мне сначала было так стыдно видеть себя на ночных фотохрониках, я все время себе не нравилась. У меня обычно щеки на полкадра — так стыдно было…

Женька подула на чай.

— А сейчас тебе что, нравится вот так проводить время, слоняясь хвостиком за Сашкой по клубам?

— Не могу сказать, что мне нравится. Но иначе я его потеряю. Мне приходится вести… — она замялась… — если бы мы были на пару лет постарше, то назвали бы это «светский образ жизни».

— А я не хочу вести светский образ жизни, я хочу жить!

На этой фразе я забежала в комнату, быстро нацепила первое попавшееся платье, убрала волосы в хвост, надела босоножки и практически выпорхнула за дверь.

— Я не хочу думать, за кого меня примут, что подумают. Я хочу жить! — на самом деле я говорила это вовсе не Жене, а сама себе. — Ты меня прости, я тебя оставлю, ключи на тумбочке, когда Сашка тебя заберет, оставите у консьержки! Я убежала. Прости, если что не так…

Кстати, запомните, НИКОГДА не дружите с девушками своих лучших друзей!

Уже выбегая из подъезда, я встретила Эмиля, который, разругавшись с мамой, возвращался домой злой как черт. От тех же Брушевских.

— Эй, у меня дома приятельница сидит! Не выгоняй ее, ладно? Ее Сашка заберет минут через тридцать.

— Проститутка? — испуганно спросил Эмиль.